Стоило теплоходу показаться из-за поворота, как появлялась откуда-то и она, чёрно-белая лайка по кличке Ласка. Стояла, вытянув вперед свою острую морду, то ли принюхиваясь к запахам реки, то ли всматриваясь в противоположный берег.

Мало-помалу теплоход приближался, весь белый, с  голубым парапетом и голубыми же буквами на борту. Ласка оглядывала его, словно удостоверяясь, что это именно он, заходила по брюхо в воду и плыла.

Течением сносило её, собака старалась забирать немного левее и почти всегда не ошибалась в расчёте - на середине реки оказывалась как раз напротив тополя на том берегу. Начинала взлаивать, крутиться на одном месте, на ходу обсматривая бегущую, перехлёстывающую через спину воду.

Не найдя того, что искала, она уже безостановочно плыла по направлению к тополю. Выбиралась на сушу и, не отряхнувшись, укладывалась на траве, чтоб отдышаться и восстановить силы. Теченье здесь сильное - чуть дальше опять поворот - вода, замедлившись, ускоряется вдруг и увлекает за собой с удвоенной силой. Один-то раз переплыть!.. А Ласка переплывала тут каждый день. Весной, в половодье, здесь утонул её хозяин (волной от теплохода опрокинуло лодку), и вот она искала его, изо дня в день, не переставая.

По временам появлялись на берегу люди, Ласка поднимала от лап голову в надежде увидеть хозяина, но это опять был не он, и она снова закрывала глаза.

Разные перед ней тогда  проходили картины.

Вот она маленькая ещё, подросток-щенок, тявкает, наскакивая, на хозяина, тот нарочно дразнит, травит её незло, отталкивая за мордочку, валит, опять отталкивает, и Ласка заливисто лает на него, бежит за ним. И так-то им весело, хорошо вдвоём, что век бы играли так и играли. Но появилась на крыльце жена хозяина, что-то сказала ему, и игра  сразу же прекратилась.  Хозяин взял ведёрко с крупой и пошёл к курам.

Ах, эти куры! Они так похожи на больших лесных птиц, на которых лайки охотятся в лесу, что Ласка не удержалась однажды и схватила зубами одну. Что тут началось! Хозяйка даже замахнулась на Ласку, но хозяин отстранил руку, а вскоре у него появилось ружьё, и они с Лаской впервые пошли на охоту, в лес.

Ах, какая это радость - охота! Бегаешь целый день по лесу, принюхиваясь к запахам, прислушиваясь к звукам. А то вдруг встанешь, замрёшь и не шелохнешься, чтоб не спугнуть добычу, и сердце обмирает в груди от радости и восхищения. И раздаётся из-за спины выстрел, и падает с ветвей большая красивая птица; хозяин поднимает её и весело и одобрительно треплет тебя по загривку, счастливый и улыбающийся.

И вдруг опять погрустнеет.

Ласка заглядывает ему в лицо, силясь понять причину, а он  отворачивает от собаки взгляд, достает папиросу и долго курит.

Так повелось за хозяином с того времени, как хозяйки  не стало в доме. Ласка запомнила ту машину, что подъехала прямо к дому, и  вышедшего из неё мужчину, торопливо взявшего из рук хозяйки её вещи.

Хозяин сидел на крыльце и не смотрел на них, а когда машина уехала, он опустил голову и вдруг замотал ею и судорожно заплакал.

Ласка приблизилась к нему, чтобы как-то утешить, но он оттолкнул её и даже прикрикнул.

А потом в их доме поселился раздражающий ноздри запах. Он шёл из пустых бутылок, раскиданных по всему полу. Ласка старалась их обходить, но они были всюду, Ласка переступала через них, обнюхивала хозяина и опять укладывалась на пороге, дожидаясь, когда тот проснётся, и они наконец-то снова пойдут в лес или на речку. Но хозяин просыпался, и всё повторялось сначала.

Так продолжалась до тех пор, пока на пороге не появилась хозяйка. Она долго что-то говорила хозяину, он слушал её и как будто не слышал: всё цедил и цедил из стакана пахучую жидкость.

- Себя не жаль, так пожалей хоть собаку, - сказала она, уже уходя, и хозяин смахнул со стола и стакан, и бутылку.

На следующий день они снова были в лесу, и Ласка не могла набегаться и нарадоваться раздолью и своему хозяину, но, заглянув ему в лицо, снова сразу же сникла.

Теперь бутылки в доме не валялись, но раздражающий ноздри запах сопровождал хозяина повсюду. В том числе и на речке, где они с Лаской тоже часто бывали.

Так было и на этот раз.  Хозяин, отвязав от тополя и  сложив перемёт, достал оттуда же, из вещмешка, фляжку.

- Я немного, чуть-чуть, - сказал он, скрутив крышку, посмотревшей на него осуждающе Ласке. Отхлебнул раз, другой, отщипнул от горбушки кусочек, остальное протянул на ладони собаке.

- Ешь, ешь, я уже закусил, мне хватит.

Собака взяла осторожно зубами хлеб.

Из-за поворота раздался гудок теплохода, и следом показался он сам, весь белый, с голубым парапетом и голубыми же буквами на борту.

- Чего сигналишь? - сказал недовольно хозяин. - Плыви себе, я тебе не мешаю. - Снова приложился к  фляжке, теперь основательно, сделав несколько  громких, протяжных глотков.

- Вот теперь хорошо, вот теперь поплывём, - убрал фляжку и стал разворачивать лодку.

Меж тем теплоход приблизился. От него набегала, нарастая, волна. Ласка тревожно залаяла. Хозяин повернул голову, но не успел подгрести веслом: шлепок-удар опрокинул лодку.

Человек и собака оказались в воде.

Человеку было труднее - болотные сапоги тянули ко дну.

- Ласка! - окликнул хозяин. - Ласка, ко мне!

Ласка поплыла было к хозяину, но новой волной её отбросило в сторону.

Когда же Ласка снова наладилась плыть к хозяину, его на том месте и вообще нигде не было.

Ласка заметалась, залаяла, но хозяин не появился, не отозвался.

Течение потащило её, повлекло, Ласка сопротивлялась ему, высматривая хозяина, пока совсем не выбилась из сил, и только тогда повернула к берегу.

Не сходя с места, провела она  день, ночь.

Утро заставило её вспомнить о еде. Ласка походила по берегу в поисках чего-либо съестного,  но, так и не найдя, легла животом на камни и продолжала ждать.

На третьи сутки голод всё-таки заставил её покинуть реку.

Но вскоре она опять была здесь и снова ждала.

Хозяина всё не было и не было.

Снова начал курсировать теплоход. Увидев его  впервые за столько дней (он шёл вверх по течению), Ласка глазам не поверила: он увёз - и он же привезёт её хозяина!

Но теплоход проследовал мимо, а хозяин так и не появился.

На возвратном пути теплохода Ласку вдруг осенило: он появится здесь, сейчас, как исчез тогда, на этом же  месте. И она, дождавшись, когда теплоход поравняется  с  нею, зашла в воду и поплыла, не слишком приближаясь к корме.

А вот и то злополучное место! Ласка исплавала его вдоль и поперёк (теплоход давно уже скрылся за поворотом), а хозяин так и не обнаружился.

Тогда она решила поискать его  возле тополя и выгребла на противоположный берег.

Хозяин не отыскался и там.

В изнеможении Ласка опустилась на траву и не вдруг отдышалась. «Он должен прийти, он всё равно придёт!» - не теряла Ласка надежды - и всё искала и всё ждала.

На девятые сутки её кто-то окликнул. Ласка обернулась на зов: к ней шла, утирая слёзы, жена хозяина. Ласка лизнула её в лицо. Та вытерла слёзы и опустилась  перед ней на колени.

- Ласка, хорошая моя! Ласка, хорошая моя!.. - всё повторяла и повторяла хозяйка, прижимаясь к ней телом.

Потом она позвала Ласку с собой, и Ласка пошла, подумав, что та приведёт её к хозяину.

Однако хозяина в её доме не было, и Ласка хотела уйти, но тот мужчина, что приезжал на машине, обманом посадил её на цепь. Ласка рвалась, ошейник врезался в горло и резал шею, но Ласка силилась вырваться снова и снова.

Тогда к собаке подошла хозяйка. «Глупенькая! Куда ты рвёшься? - сказала она.  - Он умер, и ты одна пропадёшь».

Собака залаяла,   зарычала, и женщина отдёрнула руку.

- Ефим, отпусти, - велела она мужчине, но тот лишь огрызнулся:

- Ага! Чтоб она меня укусила?

- Трус! - сказала хозяйка и сама отстегнула цепь.

Ласка побежала домой. Ей почему-то подумалось, что хозяин там и ждет её.

Но во  дворе никого не было, а дверь была заперта и заколочена, как и окна, досками, крест-накрест.

Ласка заглянула в сарай, на огород - запаха хозяина нигде не было - и она потрусила к реке.

Дни и ночи проводила она на берегу, отлучаясь лишь на поиски пищи, и, возвратившись, снова ждала и снова искала.

Так прошло лето.

Однажды осенью на берегу вновь появилась хозяйка. Она подошла к Ласке и позвала её с собой:

- Пойдем. Я ушла от  него, - уговаривала она Ласку. - Будем вместе жить. Как жили, когда...

Она не договорила, заплакала.

- Я вернулась в ваш дом, - всхлипывала она. - Я одна не смогу...

Хозяйка ещё что-то говорила, но Ласка уже не слушала, насторожив уши, и не обманулась: раздался гудок теплохода и из-за поворота выплыл он сам и  вырулил на стремнину.

Ласка зашла медленно в воду и поплыла.

- Утонешь, глупенькая! - сказала ей, перестав плакать, хозяйка, но Ласка её  уже не слышала.

А ещё через несколько дней сюда же нагрянул хозяйкин муж. Ласка не видела его, запрятавшегося в бурьяне. И не узнала, что это он выстрелил в неё из ружья хозяина, когда она, приближаясь к нему, уже подплывала к берегу.

- Вот тебе, вот! - бесновался он на берегу, притоптывая ногами, словно хотел кого-то или что-то намертво втоптать в землю.

Ласка же по выстрелу сразу узнала ружьё, и ей на миг показалось, что она не на реке, а в лесу, и это хозяин выстрелил в птицу, упавшую замертво в воду, а ей сейчас плыть, доставать.

И она доставала, плыла...