С чего всё началось? Егор клал поклоны, и ему вдруг расхотелось молиться. Два года он просил здоровья для матери, но она так и не поднялась с постели. «Почему он меня не услышал?» - подумал Егор о Христе и посмотрел на его образ. Знакомое лицо показалось чужим и равнодушным. «Ему наплевать на нас всех», - пронеслось в голове. Егор отогнал дерзкую мысль, но она тотчас вернулась.

Егор перевёл взгляд на отца Романа, читающего псалом. Его лицо тоже выглядело чужим и равнодушным. Немногочисленные прихожане привычно внимали настоятелю. Кто истово, кто с прохладцей кланялся не то ему, не то множественным иконам на стенах.

«Я больше не буду болванчиком», - сказал сам себе Егор и, не обращая внимания на осуждающие взгляды, вышел из церкви, не оглянувшись и даже не перекрестившись напоследок, как того требует канон.

Утренний летний ветерок освежил Егору лицо, и он почувствовал облегчение.

Часа через два ему позвонил о. Роман. Егор подумал, что настоятелю опять понадобилась его помощь грузчика или каменщика. Имея богатырскую силу и мастеровитые руки, он не единожды оказывал священнику такие услуги.

«Откажу ему в этот раз», - наметил себе Егор, нажимая кнопку приёма звонка. Но о. Роман звонил по другому поводу. Он сходу начал выговаривать Егору, что нельзя прихожанину уходить со службы, пока она не закончится. Дескать, это неуважение - и не только к настоятелю или к остальным верующим, но и к самому Иисусу Христу.

При имени Христа Егору стало совсем не по себе.

- Он меня не услышал, - сказал Егор в трубку. - Вот и я не хочу ничего слышать о нём.

- Как?! Это наш Господь! - почти вскричал о. Роман.

Егор мысленно представил себе хорошо знакомое лицо настоятеля: ноздреватый, с горбинкой нос, тонкие малокровные губы и вечно печальные, как у Иисуса, тёмные и влажные глаза. Сейчас, должно быть, в них отразилось недовольство или даже гнев, потому что настоятель начал уже безоглядно распекать Егора:

- Кто ты такой, чтобы роптать на Бога? Ты его раб. Ты песок. Ты никто.

- Я больше не буду его рабом, - произнёс Егор и сбросил вызов. Отец Роман выругался, но Егор его уже не слышал.

В комнате матери всё было, как при ней. В нише серванта стоял её чёрно-белый портрет. Егор подошёл к нему и долго всматривался в него, словно желая что-то понять или постичь. На фото мама была ещё молодая, не старше его теперешних сорока пяти лет. Егора поразило сходство лиц. У обоих на правой щеке в одном и том же месте была едва различимая родинка. «Чудо природы человек», - вслух помыслил Егор. - Вот кто наш бог  - Природа, а не Иисус».

Егор никогда не стал бы ходить в церковь, вопреки повальному увлечению или моде, но болезнь матери принудила его. К тому же о. Роман при первой же встрече пообещал: «Проси исцеления, и тебя услышат».

Увы, этого не произошло. Теперь Егор сожалел о потраченном времени. Вместо двух и трёхчасовых церковных служб, он мог подолгу находиться около матери. Она до конца оставалась в полном уме и памяти, разговоры с ней никогда не утомляли его - напротив, давали что-то такое, что не способен дать ни один другой человек, включая жену.

Вспомнив благоверную, Егор скрежетнул зубами. Два года оказались слишком большим сроком для её горячей женской натуры. Жена быстро нашла замену ему. Он мог пришибить изменщицу тычком без замаха, но даже пальцем не тронул ни её саму, ни её субтильного любовника, узнав об их связи. Просто сложил свои ещё добротные вещи в дорожную сумку и перенёс их в квартиру матери и попросил разрешения жить у неё. Мать не возражала, и ему вспомнились её давние слова: «Нравится - женись. Но намучаешься ты с ней». Как в воду глядела.

- Шут с ней! - окончательно махнул рукой на жену Егор. - Есть дела поважнее.

Он решил доискаться до правды, всё узнать о Христе. И Егор с головой погрузился в книги о том далёком времени.

Егора удивило уже то, что тогда не только Иисус умел ходить по воде и что он в своих чудесах и популярности много-много уступал, например, Мирте, главному римскому магу и кудеснику! У последнего было множественное число поклонников и последователей - не в пример малочисленной и мало кому известной секте Иисуса. Почему же именно Иисус стал символом веры?

Вопрос озадачил Егора не на шутку.

Его сомнения усилило следующее открытие. Никаких гонений на первохристиан не было! По крайней мере, всё было совсем не так, как это подаёт издавна церковь. Они проповедовали свои сомнительные истины, в том числе разлагали римские легионы, насаждая непротивление злу, насилию, что для воина равнозначно предательству, поскольку бездействие на руку только врагу.

«Не за это ли и был казнён Иисус?» - озадачился новым вопросом усомнившийся Егор.

Новая ложь встретилась ему в том же историческом фрагменте. Автор утверждал, что римский император казнил свой любимый шеститысячный легион из-за того, что тот стал исповедовать христианство. «Ни один правитель, тем более военачальник, - сразу уловил фальшь Егор, - никогда не поступит подобным образом. Это его элита, личная гвардия. Иначе он враг самому себе, чего быть не может».

Более мелким враньём было то, что легион принял христианство. Только-только возникшая секта не могла распространить своё влияние столь быстро. Да и узаконил её лишь император Константин, после чего первохристиане уничтожили все так называемые языческие храмы римлян, обвинив последних в разрушении христианских святынь, чего в действительности никогда не было и тем не менее утверждается по сей день.

«Замешанная на лжи религия не могла и не может стать честной ни тогда, ни теперь», - справедливо рассудил Егор, и ему стало обидно за верующих. - Всё человечество молится не существующему богу. И - возможно - даже никогда не существовавшему человеку».

Егор опешил от собственного открытия.

«Вот почему молитвы не доходят! Вернее, доходят, но не туда».

У Егора от волнения выступила на богатырском лбу крупная испарина. Прозрение продолжалось:

«Они подменили настоящего Бога не существующим и для отвода глаз приплели к нему святой дух - такую же химеру. А все приходы утыкали образом своего ставленника - Иисуса. И вот человечество отсылает свои мольбы не Богу, единственному и неделимому, а простому человеку - Христу. Как же он может услышать страждущего? Никак. Это не входит в его задачу. Предназначение Иисуса другое - собирать по всему миру высокие вибрации и передавать их в свой центр. Умно придумано и хитро! Тут не иначе, как поработали сионские мудрецы».

Егору стало досадно на самого себя - что и он попал в расставленные сети.

«Зачем я молился еврейскому богочеловеку и его матери? Зачем усиливал могущество иудеев, у которых есть свой бог - Яхве? Ведь какие слова христианину предписано говорить: да приидет царствие твое! Вот оно уже и пришло - и весь мир превращён в концлагерь: кучка сверхбогачей избавляется от остальной части пятимиллиардного человечества, используя бактерологическое оружие и другие способы».

Егору совсем заплохело от сделанного открытия.

С тех пор, как он крестился, Егор старался по возможности ходить на все службы. Сколько же импульсов, молясь, он послал в космос?! Сколько раз там услышали его, но не так, как надо ему?!

Егор заскрипел зубами: «Я сам рыл себе яму. Ловко же они одурачили меня и нас всех!»

«Нет ни эллина, ни иудея», - вспомнил Егор любимую фразу о. Романа на проповедях и заключил:

- Его интерес понятен. А я тут при чём? Где мои славянские боги?

И Егор принялся изучать Веды и сопутствующие им манускрипты. И вскоре с удивлением обнаружил, что летописи не стыкуются, они явно кем-то подправлены, если не сказать - подтасованы, равно как и Евангелия. «В чью пользу - это понятно. А вот когда и по чьему наущению?» - задался вопросом Егор и сам же ответил на него предположительно:

- Не на первом ли и последующих так называемых вселенских соборах?

Подлог уже не вызывал у Егора сомнений, и у него зло слетело с языка:

- Ах, они - лгуны!

Раньше бы Егор одёрнул себя: не судите, да не судимы будете. Теперь же он воспринимал эту расхожую фразу не как мудрость, а как провокацию и диверсию. Правда приоткрылась ему большей своей частью, и Егор понимал, что он на верном пути. «Все религии придуманы для того, чтобы держать народы и государства в повиновении», - вспомнились Егору слова его школьного учителя по истории.

«Природа - вот истинный Бог! - воскликнул, словно прозрев, Егор и доказал себе это самым простым что ни на есть способом: - Стоит в пасмурный день выглянуть Солнцу, как душа сразу раскрывается навстречу ему, будто цветок. А Христос ничего не вызывает даже в Пасху».

Егор понимал, что богохульствует, если трактовать это с точки зрения религии. На деле же он постигал истину и открывал на неё глаза себе самому. «Это моё право, и я прав», - справедливо резюмировал Егор, отодвигая сомнения и веря в свою правоту целиком и полностью. Ничто уже не могло поколебать его веру. Он вскрыл двухтысячелетний обман.

Егор вспомнил крестовые походы и что учитель по истории говорил о них: «Крестоносцы мечом и огнём насаждали народам чужую веру. Несогласных и непокорных попросту уничтожали». Егор, как въяве, представил себе этого доброго и худого старикана, похаживающего из стороны в сторону перед школьной доской и делающего то внезапное заявление, которое запомнилось прилежному ученику на всю жизнь: «Киевскую Русь, я полагаю, уничтожили они. Или другие наёмные воины. В живых были оставлены только малолетние дети и старики - чтобы вторые прививали первым христианскую веру. Тех и других загнали за крепостные стены, в монастыри и приставили к ним неотлучный дозор, чтобы дело вершилось как надо и скоро».

- Вот гады! - вырвалось у Егора.

Тогда, на школьном уроке, он не особо вник в сказанное. Теперь же его обожгла обида за неслыханный произвол.

«Старики умерли, - эхом звучали в ушах слова учителя, - дети выросли, чужая вера укоренилась в них, будто своя, и они не узнали о подмене. И сегодня их потомки тоже воспринимают некогда запрещённую секту правильной верой, полезным вероисповеданием».

Егора ломало, корежило от возмущения и негодования. Богатырские руки требовали приложения сил.

- Я больше не дам себя обмануть, - пообещал себе самому Егор. - Никогда не подставлю вторую щёку, но удушу любого собственными руками. Насколько меня хватит, буду бороться за освобождение человечества».

В этот момент Егор не столько понял, сколько почувствовал, что его жизнь наполнилась важным смыслом, ради которого только и стоит жить и даже умереть. Егор поклялся себе оставаться верным своему слову. И он знал, что не свернёт с избранного пути.