Драматическое произведение для музыкального спектакля - к Дню Победы и не только. Прекрасный сценический материал для патриотического воспитания молодёжи. Биография легендарной певицы способствует правильному формированию личности, воспитывает в человеке лучшие качества.

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

Клавдия Шульженко, известная эстрадная певица;

 

Борис Мандрус, её аккомпаниатор;

 

Глеб Скороходов, журналист и редактор музыкальной студии.

 

Действие происходит в 1980-м году.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                                                                                               

Лето. Москва. Квартира Клавдии Шульженко.

В гостиную с кабинетным роялем входит Борис Мандрус. Садится за инструмент. Пробует его на звук. Возможно, даже играет какой-нибудь эффектный фрагмент песни из репертуара Шульженко. Вариант - то, что является лейтмотивом пьесы.

Из соседней комнаты появляется она сама.

ШУЛЬЖЕНКО. Ну что, Боря? Начнём?

МАНДРУС. Я готов. Снова что-то наигрывает - вероятно, вступление к песне.

ШУЛЬЖЕНКО. Не то, Боря! Давай исполним «Записку». Сегодня я хочу начать с этой милой вещицы. Вступай не сразу. Сначала голос.

 

Звучит эта интересная и проникновенная песня Шульженко под умелый и чувствительный аккомпанемент Мандруса.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Спасибо, Боря, ты меня очень точно чувствуешь.

МАНДРУС. Стараюсь.

 

Звонок в дверь.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Кто-то пришёл. Открою.

 

Уходит. Через минуту возвращается с Глебом Скороходовом.

 

СКОРОХОДОВ. Я думал, откроет Шурочка.

ШУЛЬЖЕНКО. Не знала, Глеб Анатольевич, что моя помощница вам нравится больше меня.

СКОРОХОДОВ. Я понимаю, что мы шутим, и поэтому говорю вам весело: да.

ШУЛЬЖЕНКО. Шутник вы, озорник.

СКОРОХОДОВ. Шутки поднимают настроение.

ШУЛЬЖЕНКО. Хорошо, радостно с вами.

СКОРОХОДОВ. А находиться около вас вообще счастье.

ШУЛЬЖЕНКО. Обменялись любезностями. Теперь давайте переходить к делу?

СКОРОХОДОВ. Давайте.

ШУЛЬЖЕНКО. Борис, вы знакомы?

МАНДРУС. Встречались на записи ваших пластинок.

ШУЛЬЖЕНКО. На всякий случай, представлю: Глеб Анатольевич Скороходов, журналист и музыкальный редактор. Скороходов шутливо кланяется либо кивает, юмором подтверждая сказанное. Мой аккомпаниатор и виртуозный пианист Борис Яковлевич Мандрус. Мандрус выдаёт короткий и классный пассаж.

СКОРОХОДОВ (Шульженке). Ну а я представлю вас: несравненная Клавдия Ивановна Шульженко, великая женщина и непревзойдённая певица.

ШУЛЬЖЕНКО. Ну вот и познакомились. Можно приступать к делу.

СКОРОХОДОВ.  С удовольствием!

ШУЛЬЖЕНКО. Расскажите, какая перед нами стоит задача.

СКОРОХОДОВ. Мы будем писать книгу о вашем творчестве для издательства «Молодая гвардия».

ШУЛЬЖЕНКО. Музыкальный альбом?

СКОРОХОДОВ. Самую настоящую бумажную книгу. Для серии «Мастера искусств - молодёжи».

 

Далее - закадровый текст. Мысли, которые в ту или иную минуту происходящего на сцене  роятся в голове у того или иного действующего лица.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я смотрела на моего собеседника, годящегося мне в сыновья, и думала о скоротечности времени. Как ни пытайся прятаться от него за шутками и розыгрышами, как ни замалчивай его, а оно всё равно прорвётся наружу. Какая же я стала старая! Вот и книги уже обо мне пишут. Серия: «Старики - молодёжи».

 

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Я боялся, что Клавдия Ивановна откажет издательству в просьбе. И, когда вчера позвонил, то был невероятно обрадован её согласием. «Издательству я, может быть, отказала бы. Но вам - нет, - сказала она по телефону. - Так давно мы с вами знакомы». И вот я здесь. И мы начинаем запись.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Надеюсь, мне не придётся работать ручкой или гусиным пером?

СКОРОХОДОВ. Я понимаю: вы шутите. Всё сделает за нас диктофон. Достаёт, показывает.

ШУЛЬЖЕНКО. Однако я не всегда умею говорить сразу начисто.

СКОРОХОДОВ. Если что, я потом поправлю, не беспокойтесь.

ШУЛЬЖЕНКО. Это слегка упрощает задачу.

МАНДРУС. Клавдия Ивановна! Может, вы меня отпустите? Вряд ли я тут понадоблюсь.

ШУЛЬЖЕНКО. Нет-нет, я всё должна показать в лицах. Не так ли, Глеб Анатольевич?

СКОРОХОДОВ. Для того я и попросил вас назначить встречу на 11 утра.

ШУЛЬЖЕНКО. В это время мы с Борисом всегда репетируем.

СКОРОХОДОВ. Я знал и специально подгадывал.

ШУЛЬЖЕНКО. Вы не только стратег, но и тактик.

СКОРОХОДОВ. Одно другому не мешает. (Улыбается. Шульженко тоже.)

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

 - Я не люблю оглядываться назад, в прошлое. Но меня вынуждают. Что из этого выйдет?

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Я немного сомневался, что мы так быстро поладим. Но вроде получилось. Хотя от знаменитостей можно ожидать всякого.

МАНДРУС (мысленно):

- Придётся аккомпанировать. Впрочем, это моя профессия. И долг тоже. По отношению к Шульженко и её искусству.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

-  Книга - так книга. Начнём, а там увидим, как оно пойдёт.

 

СКОРОХОДОВ. Итак, начинаем. Клавдия Ивановна! Расскажите о себе.

ШУЛЬЖЕНКО. Я родилась в 1906 году в городе Харькове. Мой отец был бухгалтер и хорошо пел украинские песни...

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна, простите меня, пожалуйста. Это всё есть в энциклопедии. Расскажите о том, чего там нет.

ШУЛЬЖЕНКО. Девственности я лишилась в семнадцать лет. Этим я обязана одному харьковскому хлопцу... 

СКОРОХОДОВ. Стоп-стоп-стоп, стоп! Клавдия Ивановна! Милая! Дорогая! Мы пишем книгу для издательства «Молодая гвардия», а не сценарий для Голливуда.

ШУЛЬЖЕНКО. Как жаль! А то бы я выдала такой душещипательный сюжетец!

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна! Ну будет  вам шутить. Тем более так. Как-то нехорошо. Горько. Давайте работать. Упор мы должны сделать на ваше творчество. Расскажите об одной из самых ранних ваших песен, о знаменитой «Челите».

ШУЛЬЖЕНКО. Мы с Борисом исполним её вам. Её в энциклопедии нет.

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна! Умоляю! Не мучайте меня.

ШУЛЬЖЕНКО. Вступление, Боря!

 

Мандрус начинает играть, Шульженко - петь. Знаменитая в своё время «Челита» действительно прекрасна. Скороходов по завершении аплодирует.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Певица не может не думать о том, о чём поёт. Я пела о Челите, простой итальянской девушке. Такою же, собственно, была я. Пока не стала певицей. О, годы молодые! Юность! Начало!

 

СКОРОХОДОВ. С большим успехом вы исполняли «Голубку». Можно услышать и её?

 

Шульженко и Мандрус выполняют просьбу.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Мне было сложно направить разговор в нужное русло. Знаменитости капризны. Их слава мешает им. Их слава и комплексы. Они есть у всех. В том числе у царицы  эстрады. Я это понимал, видел. И с этим боролся.

Когда отзвучала «Голубка» я попытался вновь перейти к биографии артистки.

 

СКОРОХОДОВ. Расскажите историю песни «Руки».

ШУЛЬЖЕНКО. С чего это вдруг? Мы не Голливуд. Уже в самОм названии слышен порок, соблазн.

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна! Ну простите уже меня. К тому же это не праздный вопрос, а профессиональный - из плана нашей беседы.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Зря он заговорил об этом романсе. Воспоминания нахлынули на меня, и я даже задохнулась на минуту. К счастью, Скороходов ничего не заметил. Или сделал вид. Тогда спасибо ему. Заставлять женщину краснеть - немного чести для мужчины.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Рождением песни я обязана Лебедеву-Кумачу. В то время он был уже известный поэт. Успел написать слова к песням для кинофильмов «Весёлые ребята», «Цирк», имевших большой успех. На очереди была картина «Волга-Волга». Для этого он и приехал в Ленинград.  И вот после концерта мы с компанией собрались в ресторане «Норд», чтобы отметить событие.

Лебедев-Кумач сидел близко от меня и то и дело поглядывал в мою сторону. К тому времени я уже привыкла к мужскому вниманию и не придала всему этому ровно никакого значения. Я видела, что он взял салфетку и что-то стал писать на ней. Как потом оказалось, это был экспромт - стихотворение «Руки», посвящённое мне.

СКОРОХОДОВ.  Вы оказались для поэта музой.

ШУЛЬЖЕНКО. Стихи мне понравились, и я решила сделать из них песню. И уже знала, кто напишет мелодию. Концертмейстером  в нашем ансамбле был Илья Жак. Я показала ему текст, и буквально на второй день он проиграл мне чудесный романс, и я сразу взяла его в репертуар.

СКОРОХОДОВ. Спойте, пожалуйста.

ШУЛЬЖЕНКО. Я давно не исполняла это произведение, и немного волнуюсь.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Причина была в другом. Я вспомнила дорогого моему сердцу Илюшу, мою многолетнюю и бесплодную любовь. Ах, Жак, Жак, боль моя и радость!

 

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Я что-то слышал о романе Шульженко с Ильёй Жаком. Вот как, значит, был написан романс «Руки»!

 

ШУЛЬЖЕНКО. Я попытаюсь исполнить его, как в первый раз. Он очень мне дорог.

 

Поёт. Мандрус аккомпанирует.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Кажется, она плачет. Я вижу на её глазах слёзы. Ах, любовь! Что делает с нами эта мука, смешанная с блаженством!

 

ШУЛЬЖЕНКО.  Простите. Воспоминания вторглись в мою душу. Я не в силах противостоять им. (Помолчав) Мы с Ильёй Жаком многие годы были влюблены друг в друга. Соединиться не могли: он был женат, я замужем.

 

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Я заметил, что моя героиня соскользнула на личную жизнь. Но я не стал её останавливать. Я подумал, что ей нужно выговориться, излить застарелую боль или досаду, чтобы давний нарыв прорвался, и рана стала затягиваться, заживать.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Немыслимо! Знает ли кто-нибудь ответ, почему влюблённых всегда разлучают? Обстоятельства, люди, жизнь. И ведь так не только в искусстве, так в быту, на грешной нашей земле. Во все времена, во всех странах. Почему мы встретились с Илюшей, когда оба были уже несвободны? Почему встреча не произошла раньше? Вопросы, вопросы, вопросы. И нет ответа ни на один из них.

 

ЗАКАДРОВЫЙ         ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я не знала, продолжать ли мне исповедь? Скороходов молчал. И я решила: пусть читатели узнают о моём увлечении, ведь без любви не было бы и меня как певицы.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Когда в 1929 году меня приняли в артистки Ленинградского мюзик-холла, Илья Жак уже состоял там концертмейстером ансамбля Скоморовского. На первой моей репетиции с ним наши взгляды пересеклись, и мы оба поняли, что нам несдобровать.

Вскоре Илюша написал романс «Бывают в жизни встречи». За романсом последовали друг за другом другие новые и столь же красивые песни. У меня быстро сложился концертный репертуар.

Он же, Илья Жак, поехал со мной на первый Всесоюзный фестиваль артистов эстрады. Он аккомпанировал мне. Как божественно Жак это делал! Он тонко чувствовал и музыку, и меня. С ним я могла делать незапланированные паузы, замедлять или ускорять темп - словом, творить с песней всё, что заблагорассудится, как того требовало моё прочтение произведения. Не удивительно, что я стала призёром и меня больше всех вызывали на бис.

Одним из моих конкурентов был мой муж, куплетист Владимир Коралли. Он не прошёл во второй тур, и мы с Жаком получили возможность быть вдвоём  хотя бы здесь, на фестивале. Счастливым оказался для меня фестивальный билет.

Служебный роман продолжал набирать обороты. Коралли нервничал всё больше и однажды сорвался. Он сказал мне, что я не увижу нашего с ним сына Гошу, если не прекращу интрижку с Жаком. Дескать, увезёт ребёнка в Одессу к своей матери. Мне пришлось уступить требованию Коралли.

Однако чувства к Илюше оказались сильнее. И я снова стала задерживаться на работе и норовила уехать на гастроли без Коралли, но с Жаком. А однажды, после  очередной сцены ревности, вовсе заявила мужу, что ухожу от него.

На другой день вечером я нашла его лежащим на диване с окровавленной грудью. Безопасной бритвой он сделал несколько надрезов, и кровь испугала меня так, что я дала себе слово не травмировать психику мужа.

Как сейчас вижу то кровавое зрелище. Но уже не боюсь его. Со временем я поняла, что Коралли инсценировал суицид. Он был артист ещё тот, когда нужно было пустить пыль в глаза или нагнать туману. Меж нами говоря, он вообще любил приврать. Так, вскоре он заявил, что Коралли и Шульженко нужен свой ансамбль, и мы его получим, если я обращусь к руководству с соответствующей просьбой. Так, собственно, и вышло. Коралли якобы пёкся о достатке для семьи. На самом же деле искусно разлучил меня с Жаком. Более того, выхлопотал в Москве квартиру, и я уже не могла видеть своего любимого, ведь для этого надо было ехать в Ленинград, где он продолжал оставаться после нашего переезда в столицу.

 

СКОРОХОДОВ. И больше вы не видели Илью Жака?

ШУЛЬЖЕНКО. Всего однажды и много лет спустя. Я приехала на запись в одну из московских студий и там увидела Илюшу. Закончился проигрыш, мне надлежало вступать, а я вместо этого разрыдалась, расчувствовавшись, и выскочила из комнаты.

Я не смогла записать песню ни завтра, ни послезавтра - до тех самых пор, пока не узнала, что Илюша уехал в свой Питер.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Африканские страсти.

 

МАНДРУС (мысленно):

- «Шульженко Клава -

кипящая лава».

 

ШУЛЬЖЕНКО. Я была не готова к встрече с возлюбленным. Я рассчитывала, что при случае он напишет или позвонит. А тут лоб в лоб, глаза в глаза. Я растерялась. Опешила. А потом и расплакалась.

Когда же я успокоилось, то подумала, что мы сегодня же встретимся. Однако он не позвонил ни сегодня, ни на следующий день. Я всё равно ждала и надеялась. Надежды оказались напрасными. Мир рухнул и засыпал меня своими обломками. Не сразу я выкопала себя из-под них, но выкопала!

 

СКОРОХОДОВ. С какой песней, если можно так выразиться, у вас ассоциируется Илья Жак?

ШУЛЬЖЕНКО. С любым из его произведений. Он автор.

СКОРОХОДОВ. А если взять не его композиции?

ШУЛЬЖЕНКО. «Не тревожь ты себя, не тревожь». Либо «Бабье лето». Он подарил мне вторую влюблённость.

СКОРОХОДОВ. А кто дал первую?

ШУЛЬЖЕНКО. Коралли. Или даже Илья Григорьев, простой харьковский паренёк...

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Лишивший девичьей чести одну особу, - хотелось съязвить мне. Но я не стал этого делать. И произнёс безобидное:

- Расскажите о Владимире Коралли.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Хорошо.

СКОРОХОДОВ. А прежде спойте «Бабье лето» или вторую... ассоциацию. Пусть будет музыкальная пауза. А потом мы продолжим.

ШУЛЬЖЕНКО. А потом продолжим.

 

Шульженко под аккомпанемент Мандруса исполняет одну из выше названных песен.

 

Вдруг Шульженко начинает смеяться.

 

СКОРОХОДОВ.  Что-то смешное вспомнили?

ШУЛЬЖЕНКО. Стишок про нас с Коралли.

СКОРОХОДОВ. Ну-ка? Интересно.

 

ШУЛЬЖЕНКО. «Шульженку боги покарали:

                           у всех мужья, у ней Коралли».

 

СКОРОХОДОВ. Смешно. Действительно. Изрядный юмор.

ШУЛЬЖЕНКО. Ещё смешнее то, как я разводилась с Коралли. Как он делил имущество. Столовое серебро. Мельхиоровые ложки. Показывает. Это тебе, Клава. Это мне. Это тебе, Клава. Это мне... И ведь уходил к молодухе. Ей ни ложек, ни вилок не надо. Была бы любовь, чувство.

СКОРОХОДОВ. А на ком он женился?

ШУЛЬЖЕНКО. На ногах кордебалета.

СКОРОХОДОВ. В смысле?

ШУЛЬЖЕНКО. На 19-летней танцовщице нашего мюзик-холла.

СКОРОХОДОВ. А сколько ему самому тогда было?

ШУЛЬЖЕНКО. Пятьдесят, как и мне.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- В то время ходили слухи, что у Шульженко роман с её зубным техником. Некоторые даже называли его причиной развода. Я не верил.

 

СКОРОХОДОВ. Вы так весело рассказываете!

ШУЛЬЖЕНКО. Потому что я уже знаю: пришла беда - отворяй ворота. Так в пословице. Я от себя добавлю: как можно шире. Потому что придёт твоё счастье. Большое счастье. Настоящее счастье.

СКОРОХОДОВ. Вы имеете в виду вашего второго мужа кинооператора-документалиста  Георгия Епифанова, который сейчас с вами?

 

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Его, - ответила я нерешительно. Потому что в это время я была с ним и не с ним. У нас произошла крупная ссора, и он вот уже второй месяц жил у своей матери на другом конце Москвы. И за всё время ни разу мне даже не позвонил. Я мучилась и страдала. Предыдущий наш разрыв продлился восемь лет.

 

СКОРОХОДОВ. И вам совсем не жаль расставания с Коралли?

ШУЛЬЖЕНКО. Совсем. Наш сын тогда уже вырос и жил отдельно. А пользы от Коралли было, как от козла молока.

СКОРОХОДОВ. Я слышал, он разменял вашу квартиру.

ШУЛЬЖЕНКО. И я оказалась в коммуналке, так как в одну из комнат сразу въехали новые жильцы, совершенно посторонние люди.

СКОРОХОДОВ. Жестоко с его стороны.

ШУЛЬЖЕНКО. В этом он весь, Коралли. Когда мне надоел его делёж посуды, я сказала: может, и это поделим? Одну сережку тебе, одну мне. И прицепила ему на мочку уха мою большую концертную клипсу. И расхохоталась.

СКОРОХОДОВ. Весело вы расстались с супругом.

ШУЛЬЖЕНКО. По правде сказать,  мне было не по себе. Остаться женщине одной в пятьдесят лет - вы не представляете, что это такое! Я ушла в свою комнату и, думаете, разрыдалась?

СКОРОХОДОВ. Вероятно. 

ШУЛЬЖЕНКО. Я села за рояль и стала петь. Я пела «Челиту» назло Коралли, за которого меня боги покарали. Но я пела «Челиту» иначе, зля, беся. Понятно кого. - Борис, подыграй.

СКОРОХОДОВ. Вы великая женщина.

ШУЛЬЖЕНКО. Бесстрашная женщина.

 

Звучит издевательский вариант песни «Челита».

 

ШУЛЬЖЕНКО. Коралли малодушный человек. Я приведу два примера. Первый. Когда мой жених в Харькове в 1929 году схватил его за грудки, Коралли вытащил  револьвер и стал грозить им.

СКОРОХОДОВ. Откуда у него оружие?

ШУЛЬЖЕНКО. Говорил, наградной. С Гражданской войны.

СКОРОХОДОВ. А на деле?

ШУЛЬЖЕНКО. Полагаю, купил у себя в Одессе на Привозе. Из-под полы там можно купить всё, хоть гаубицу. В Гражданской он не мог участвовать, так как ему не было тогда и пятнадцати.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я срывала маску с Коралли не столько перед Скороходовым, сколько для себя. Врала я моему корреспонденту на собственный счёт: мне до сих пор было обидно, что куплетист так подло поступил со мной.

- А второй какой случай? - вернул меня в действительность вопрос Скороходова. И я рассказала о втором происшествии.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Это было в Ленинграде во время Великой Отечественной войны. Добропорядочный сын своей матери, он пошёл навестить её могилу на кладбище. Там его задержал патруль.

СКОРОХОДОВ. Патруль? За что?

ШУЛЬЖЕНКО. Он, конечно, рассказывал иначе. В том числе сыну. Я сама слышала его враньё. Ленинград в блокаде, военный режим, а тут мужик разгуливает по кладбищу. Не иначе как немецкий шпион? Его привели в комендатуру. Он предъявил наш пропуск на все объекты. Не подействовало. Тогда Коралли сказал, что он муж Шульженко. Прикрылся моим именем. И его отпустили.

СКОРОХОДОВ. Откуда вы знаете подробности?

ШУЛЬЖЕНКО. Мне звонили для подтверждения. Сам же Коралли рассказывает об этом случае по-другому.

СКОРОХОДОВ. Как?

ШУЛЬЖЕНКО. Будто на кладбище его не патруль задержал, а хотел ограбить дезертир. Врёт, как Троцкий. Дезертиров в войну не было. Каралось расстрелом.

СКОРОХОДОВ. Зачем же он говорил неправду?

ШУЛЬЖЕНКО. Он вообще странный.  «Жалкий актёришка!» - его обозвал мой жених, совсем не испугавшись револьвера.

СКОРОХОДОВ. Так зачем же вы вышли не за него, а за Коралли?

ШУЛЬЖЕНКО. Дура была. И ещё карьеристка. Коралли ускорил моё восхождение в профессии.

СКОРОХОДОВ. Это как?

ШУЛЬЖЕНКО. Расскажу.

СКОРОХОДОВ. Начните, пожалуйста, с того, как вы познакомились.

ШУЛЬЖЕНКО. Владимир Коралли был куплетистом и конферансье. Его настоящее имя Вольф Кемпер. Мы познакомились с ним в поезде, когда ехали на гастроли в Нижний Новгород. В то время я ещё только начинала в Ленинградском мюзик-холле, а он был уже довольно известный исполнитель. И это при том, что мы почти ровесники.

Как так? Выступать в качестве певца он начал в 12 лет. Тогда же появился его творческий псевдоним, позаимствованный, насколько я знаю, у балерины императорского театра. У себя в городе Одессе Коралли был весьма популярен. Даже после юношеской ломки голоса он был довольно широко востребован.

Там же, в Одессе, он познакомился и сошёлся с исполнительницей интимных песен (так значилось на её афишах) Ядвигой Махиной. Я не знала об их связи, выступая у неё на разогреве на гастролях в Киеве в 1928 году. Публика принимала меня сначала с недоверием, потом полюбила больше главной героини. Вероятно, Коралли узнал об этом от Ядвиги либо сам присутствовал на концерте.

Почему я так думаю? Вскоре после этого мы и оказались в одном вагоне международного класса, выделенном для артистов Ленинградского мюзик-холла, следующих, как было выше сказано, на гастроли в Нижний Новгород. И он сразу подсел ко мне. Заговорил. И сделал всё, чтобы понравиться. Он был весьма смазлив, и я не стала отказывать ему во внимании. Теперь, спустя годы, я думаю, что это был его холодный расчёт: Ядвига Махина перестала устраивать артиста Коралли, и он искал новую подпорку для своей карьеры.

СКОРОХОДОВ. Вы начали с того, что он помог вам.

ШУЛЬЖЕНКО. Кое-чему он меня научил, так как был более опытен. А потом я переросла его. Официально это подтвердилось в 1939 году на Первом всероссийском конкурсе артистов эстрады, где, как я уже говорила, он тоже участвовал, но не прошёл отборочный тур.

СКОРОХОДОВ. В чём секрет вашего успеха на фестивале и вообще?

ШУЛЬЖЕНКО. Я пою душой и нахожу для песни то единственное прочтение, которое в ней заложено. И очень строго подхожу к подбору репертуара.

СКОРОХОДОВ. В каком году вы расстались с Коралли?

ШУЛЬЖЕНКО. В 1956-м.

СКОРОХОДОВ. Сколько лет вместе?

ШУЛЬЖЕНКО. Много.

СКОРОХОДОВ. Вы вздохнули, освободившись от него?

ШУЛЬЖЕНКО. Вам соврать или сказать правду?

СКОРОХОДОВ. Зачем в книге неправда?

ШУЛЬЖЕНКО. Вы мужчина и не можете знать, что такое для женщины одиночество!

СКОРОХОДОВ. Вы царица эстрады.

ШУЛЬЖЕНКО. Тем хуже для меня.

СКОРОХОДОВ. Почему?

ШУЛЬЖЕНКО. Все мужчины в моём случае относятся к категории поклонников и среди них трудно разглядеть мужа.

СКОРОХОДОВ. Но вы же разглядели, обрели?

ШУЛЬЖЕНКО. Епифанов выбрал и нашёл меня сам. Он с 1940 года коллекционировал мои пластинки и программки концертов. Он был влюблён в меня 16 лет, прежде чем мы познакомились.

СКОРОХОДОВ. Удивительная, романтическая история!

ШУЛЬЖЕНКО. Глеб Анатольевич! Давайте-ка поговорим о чём-нибудь другом.

СКОРОХОДОВ. Давайте. Но почему? Это же важно для книги!

 

СЦЕНА ПРЕДСТАЛЯЕТ СОБОЙ РАССКАЗ-ПОКАЗ.

 

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

Что я могла сказать Скороходову? Что Епифанов моя последняя любовь? Что я не могу жить без него? И как бы он отреагировал на мои слова? И я постаралась перевести разговор на другое.

- Мы ещё ничего не сказали о войне, - проговорила я.

- Я планировал перейти к этой теме позднее.

- Это не тема. Беда, боль и страдание! - раздражение всё-таки прорвалось во мне, хоть я его сдерживала.

- Я понимаю. Просто не так сформулировал, - сравнительно спокойно отвечал Скороходов, хотя, я видела, ему не понравился мой тон.

Мне вообще расхотелось разговаривать. Возникло желание  остаться одной. Закрыться и плакать. Тихо или даже беззвучно реветь, оплакивая свою жизнь, закат карьеры, безлюбовье, старость.

Скороходов вернул меня из полузабытья.

- Клавдия Ивановна! Что с вами? Вы плачете?- сказал он.

- Это не я, - отвечала я. - Это мои глаза. Они устали всматриваться в моё будущее, в пустоту.  Скоро я не смогу петь, а без сцены я себя не представляю.

 

СКОРОХОДОВ. А что делать нам, у кого ни в прошлом, ни в настоящем нет и не было того хорошего, что было у вас?

ШУЛЬЖЕНКО. Хорошее есть или было у всех.

СКОРОХОДОВ. Ошибаетесь.

ШУЛЬЖЕНКО. Глеб Анатольевич! Немедленно включите диктофон и всё сотрите.

СКОРОХОДОВ. Ну что вы? Зачем?

ШУЛЬЖЕНКО. Я передумала.

СКОРОХОДОВ. Я не могу не выполнить задание редакции.

ШУЛЬЖЕНКО. Я сказала, сотрите!

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Книга оказалась под угрозой. Мне пришлось спасать ситуацию. Я бросился к ногам Шульженко.

 

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна! Это нужно не для меня, не для вас. Это нужно для молодёжи, чтобы она росла правильной, целеустремленной, чтобы старалась приносить пользу. Ваша жизнь пример. Вы всю себя отдали искусству. Так расскажите об этом! Обогатите историю песни.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Странно или нет, но слова подействовали.

- Хорошо, - сказала она. - Пусть книга будет. Но мы должны всё согласовать.

 

СКОРОХОДОВ. Мы согласуем.

ШУЛЬЖЕНКО. Без моего одобрения не публиковать ни строчки.

СКОРОХОДОВ. Так и будет.

ШУЛЬЖЕНКО. Вы меня знаете!

СКОРОХОДОВ. Знаю.

ШУЛЬЖЕНКО. Уже успели изучить?

СКОРОХОДОВ. Успел.

ШУЛЬЖЕНКО. Через минуту мы продолжим. Я только приведу себя в норму. Уходит.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Уф! - вырвалось у меня вслед ушедшей.

- Кипящая лава! - не удержался и Мандрус.

Шульженко ушла в комнату, служившую ей гримёрной, и вскоре вернулась. На лице её не было ни малейшего следа её недавнего неудовольствия или срыва.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Мы продолжаем. Боря, «Давай закурим»!

СКОРОХОДОВ. Просим! Бис!

 

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- От души отлегло, и я искренне радовался песне.

 

Исполняется «Давай закурим».

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

Экспозиция та же. Тот же дуэт певицы и аккомпаниатора исполняет песню «Синий платочек».

 

СКОРОХОДОВ. Браво, Клавдия Ивановна! Хочется петь и плакать, слушая вашу песню.

ШУЛЬЖЕНКО. Настолько она уныла?

СКОРОХОДОВ. Настолько пронзительна, проникновенна. Расскажите, пожалуйста, как началась для вас война. Где вы были 22 июня 1941 года?

ШУЛЬЖЕНКО. Я была на гастролях в Ереване. Нам объявили, но концерт не стали отменять. Те же самые песни звучали по-другому. Зал был подавлен. Все думали о том, что ждёт впереди.

У меня не шёл из головы Гоша, сын. Ему было 9 лет. На лето я отправила его к бабушке в Харьков, а тут немцы, угроза оккупации Украины. Сердце моё обмерло, упало и не подавало признаков жизни до самого того момента, пока наш поезд не подъехал к Харькову и не прибыл на станцию. Мама, должно быть, уже где-то здесь, на перроне. Сейчас я увижу её и обниму своего мальчика. Вот они оба показались за окном, когда наш вагон поравнялся с ними.

Поезд стал замедлять ход, чтобы совсем остановиться.

Я побежала к выходу.

Проход к тамбуру был завален вещами и наводнён людьми. Я только теперь увидела это и поняла, насколько переполнен поезд. Прорваться к выходу не представлялось возможным, и я метнулась назад. Что будет с сыном, если я не заберу его сейчас  собой?!

- Сделай что-нибудь! - закричала  я мужу.

Коралли стал выбивать ногой окно в нашем купе. От ударов ботинка по стеклу поползли трещины, и ничего больше. В тщетных попытках прошла ещё минута или две, и поезд тронулся, так как для всех составов был уплотнён график и сокращено время стоянки. Я разрыдалась.

Не представляю, что было бы, если бы следом за нами не прошёл поезд с Аркадием Райкиным. Эвакуировался его театр, и он привёз мне Гошу.

В Ленинграде наш ансамбль переформировали во фронтовую бригаду. Мы стали выезжать на передовую, в госпитали. Выступали перед ранеными и солдатами, идущими в бой. Поднять боевой дух было нашей задачей, и мы поднимали его.

Чаще всего меня просили исполнить «Синий платочек». Песня громила врага наравне с бойцами. Есть в ней что-то такое, что побуждает к поступку, к подвигу.

 

СКОРОХОДОВ. Как  проходили ваши выступления? Расскажите, чтобы мы могли представить.

ШУЛЬЖЕНКО. Полуторка останавливалась. Опускались борта, и кузов превращался в сцену. Бойцы или мои музыканты подсаживали меня, и я оказывалась в центре внимания, как в зрительном зале перед публикой.

Микрофонов тогда не было. Нужно было петь так, чтобы все услышали. Я доносила песню не криком, а скорее  шёпотом, поскольку у меня никогда не было сильного голоса. Я пела душой, и бойцы, замерев, слушали, по временам подпевали, хлопали, аплодируя.

Впрочем, в поле, лесу звук разносится далеко, раскатисто. На корабле, в блиндаже расстояния малы, и здесь улавливались даже слабые звуки, в том числе речитатив. Словом, ни одна песня не проходила мимо сердца, и победы не заставляли себя ждать: падали сбитые вскоре после концерта фашистские самолеты, горела под ногами захватчиков поруганная ими наша земля. Это я знаю от наших бойцов, из их писем ко мне.

СКОРОХОДОВ. Вас наградили орденом «За оборону Ленинграда».

ШУЛЬЖЕНКО. Я совершила в войну более 500 выездов. Тем самым внесла существенный вклад в оборону Ленинграда и в победу над Германией. Для бойцов на фронте я ассоциировалась с образом матери, жены, сестры. Они воевали за них и за меня. Может быть, нескромно звучит,  но так было. Я давала им надежду на скорую встречу с родными, близкими, дорогими. Ставка, верховный главнокомандующий всё сделали верно. Слушая нас, певцов и музыкантов, солдаты с удвоенной силой рвались в бой, раненые стремились поскорей выписаться из госпиталя, чтобы тотчас начать громить врага, приближая возвращение домой, мирную жизнь, покой, счастье.

В военные годы я была достаточно молода и хороша собой.

СКОРОХОДОВ. Находились, должно быть, и поклонники?

ШУЛЬЖЕНКО. Многие просили меня петь не в военной форме, и я стала выступать в вечернем платье.

Однажды перед самым выездом нашей фронтовой бригады на передовую пришла полевая почта, и мне принесли письмо. Оно извещало, что в госпитале от ран умер Илья Григорьев, мой незабвенный харьковский друг, которого я обидела своим уходом к Коралли.

Вина как-то сразу многократно усилилась и буквально придавила меня. Стало очевидным, что я не смогу сегодня петь перед бойцами. Нас больше терзает не наша беда, а вина.

Я сообщила своему непосредственному начальнику, согласно армейскому уставу, о моём негодном состоянии. Он выразительно посмотрел на меня и ответил мне тихо, чтобы никто не услышал:

- Клава! Ты заблуждаешься. Ты сможешь выступить даже сильнее, чем всегда, потому что твой любимый человек будет наблюдать за тобою оттуда. Ты не сможешь огорчить его. Тем более разочаровать.

Была в его словах какая-то правда, и она подействовала. Я пела проникновеннее, чем обычно. Я оплакала и восславила Илью Григорьева, его подвиг, его жизнь, отданную для защиты Родины.

Возможно, это громко звучит. Но нас так часто приземляют худые известия, что надо восставать против них, действовать им вопреки.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я рассказала об этом довольно обычном для войны случае, а в душе у меня текли слезы, и они заливали её. Мой бывший жених не только не стал моим мужем, но и прекратил своё пребывание на земле молодым, чуть ли не юным. Не помещалась во мне и так и не поместилась эта несправедливость.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Обо мне стало известно немецкому командованию. Фашисты стали использовать моё имя в своих целях. Из окопа какой-нибудь фриц кричал нашим бойцам через динамик: «Русский Ванья! Сдавайся. Как это сделал твой певица. Он поёт для немецкий солдат».

Следом включался патефон. Голос звучал действительно мой. Но наши бойцы всё равно не верили, зная, что русские не предают. Даже если это женщина, даже если певица.

Смельчаки стреляли из окопа в патефон, чтобы прекратилось пение. Однако стрельба без команды не поощрялась командирами. Патроны надлежало беречь.

 

СКОРОХОДОВ. Как появился в вашем репертуаре «Синий платочек», эта лирическая и вместе с тем боевая песня?

ШУЛЬЖЕНКО. Однажды зимой 1942-года после моего выступления в мотострелковой бригаде ко мне подошёл молоденький и щупленький на вид лейтенант. Миша Максимов. Как я потом узнала. Он был корреспондентом фронтовой газеты и находился здесь, чтобы написать о концерте.

- Я «Синий платочек» переделал, - застенчиво сообщил Михаил, представившись. - Ребятам понравилось. Может, споёте?

Я заглянула в протянутый мне листок.

Прежняя версия была легковесной, так как возникла ещё до войны. Здесь же было всё: и нежность, и страдание, и даже ненависть к врагу. Я удивилась: когда юный мальчик успел пережить так много!

В тот же вечер я исполнила эту песню под аккомпанемент наших двух аккордеонистов, а ещё через неделю записала её для фильма-концерта фронту, где помимо меня участвовали Утёсов, Бернес и другие исполнители. Съёмка происходила в Москве в Театре армии. Стоял такой лютый мороз, на сцене было настолько холодно, что оператор попросил меня чуть выйти из луча света, чтобы не так был виден пар изо рта.

Благодаря фильму песня мгновенно разошлась по стране, и меня всюду просили петь прежде всего её.

 

СКОРОХОДОВ. Ваш второй муж Георгий Епифанов - он ведь тоже воевал?

 

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Зря Скороходов заговорил о моём Жорже. Мысль о нём занозой сидела в моей голове. И упоминание его имени отозвалось во мне учащёнными ударами сердца. Я никого в своей жизни не любила так сильно, как моего геройского Епифанова. Однако следовало что-то отвечать, и я нашла для этого силы.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Он был военным кинооператором, - не без труда вымолвила я. -  Снимал штурм Берлина, разгром Квантунской армии. У него три ордена боевой славы. Так что покорил он меня не только как мужчина, но и как герой. Работа кинооператора на войне опаснее работы бойца. Потому что у него нет возможности защитить себя. Он ведёт съёмку и не может прервать её ни на секунду.

 

Раздаётся телефонный звонок.

 

ШУЛЬЖЕНКО (со слабой надеждой). Это, возможно, он.

СКОРОХОДОВ. В театре подобное называют роялем в кустах.

ШУЛЬЖЕНКО А, может, и не он. Он сейчас в экспедиции в пустыне Каракумы. Оттуда сложно позвонить. (В трубку) Алло! Да! Слушаю. Леда, это ты? Как тебя не узнать! Тебя узнают миллионы людей по голосу.

 

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Ледой между собой называли в артистическом мире Леонида Утёсова. Я сразу понял, что на том конце провода он.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Нет, Леда, нет. Я же тебе уже говорила. Я хорошо подумала. Поищи другой вариант. Помоложе. И давай не возвращаться к этому вопросу. Я тебя тоже. Кладёт трубку. Извините. Пришлось ответить.

СКОРОХОДОВ. Не страшно. Ничего.

ШУЛЬЖЕНКО. На чём мы остановились?

СКОРОХОДОВ. Как вы познакомились с Епифановым?

ШУЛЬЖЕНКО. Давайте я пока просто спою?

СКОРОХОДОВ. Давайте.

ШУЛЬЖЕНКО. Борис, поддержи.

 

Исполняется песня «Друзья-однополчане». При этом Шульженко мысленно обращается к Епифанову. Как бы поёт песню отсутствующему ему. Настолько он ей мил, дорог. Особенно сейчас, когда меж ними разрыв.

 

СКОРОХОДОВ. Прекрасная песня! Она есть на пластинке «Портрет», которая должна скоро выйти на фирме «Мелодия»?

ШУЛЬЖЕНКО. Я её не включила.

СКОРОХОДОВ. Почему?

ШУЛЬЖЕНКО. Там тематика немного другая.

СКОРОХОДОВ. Какая?

ШУЛЬЖЕНКО. Любовь.

СКОРОХОДОВ. Здесь она тоже есть. Любовь, любовь! Вечный двигатель человечества.

ШУЛЬЖЕНКО. Глеб Анатольевич! У меня к вам просьба.

СКОРОХОДОВ. Охотно выполню. Говорите.

ШУЛЬЖЕНКО. Как вы думаете: будет уместным поместить на пластинке посвящение одному мужчине?

СКОРОХОДОВ. Подобных прецедентов я не знаю. Давайте я спрошу у руководства?

ШУЛЬЖЕНКО. Не надо! Я передумала. Лучше помогите мне в другом.

СКОРОХОДОВ. В чём? 

ШУЛЬЖЕНКО. У меня есть музыка для новой песни. Надо написать слова. Подыщите мне автора. Женщину.

СКОРОХОДОВ. Почему не мужчину?

ШУЛЬЖЕНКО. Песню нужно написать от лица женщины и так, чтобы она помогла одержать победу над мужчиной.

СКОРОХОДОВ. Над мужчиной?

ШУЛЬЖЕНКО. Нет, не надо. Я передумала. Давайте продолжать. Я спою для смены настроения песню шутливую. Считайте, что она обращена к вам.

СКОРОХОДОВ. Охотно принимается. Просим.

 

Звучит песня «Ягода». Шульженко куражится, стараясь забыть о Епифанове. У неё это плохо получается. Однако на время  примиряет её с собой. И она почти полностью успокаивается, и может продолжать разговор на сложную для неё сейчас тему.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Как я познакомились с Епифановым?

СКОРОХОДОВ. Да, мы остановились на этом.

ШУЛЬЖЕНКО. Нас познакомили люди, знакомые знакомых.

СКОРОХОДОВ. Злые языки вас тотчас осудили.

ШУЛЬЖЕНКО. Уж как водится. Ходила, например, такая злая шутка:

 

«Шульженко Клава

снова пава».

 

СКОРОХОДОВ. Он ведь был младше вас?

ШУЛЬЖЕНКО. Разница в 12 лет совершенно не чувствовалась. Георгий уже тогда был очень умён и даже мудр.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я остановилась, раздумывая, рассказывать дальше или нет? Скороходов не торопил. И я продолжила.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Случайно мы оказались в одном подмосковном  санатории. Вечером он уезжал. Мне тоже нужно было в Москву, и я попросилась к нему в качестве пассажирки. Он охотно довёз меня. И уехал.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Ну вот я и начала врать, - сказала я себе. Я зазвала Жоржа в гости. На чай. Впрочем, вру уже второй раз. В Москву мне не надо было. Я влюбилась в него с одного взгляда. Настолько он был красив и статен, благороден и вежлив. И даже на расстоянии чувствовалась в нём мужская сила. Он магнетически приковал меня к себе.

Меж тем я продолжала врать Скороходову. Врала напропалую. Скороходов слушал недоверчиво, но не перебивал. Затем в какой-то момент я сказала себе: «Стоп!» - и стала рассказывать правду.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Всё было не так. Я попросила Епифанова донести мои вещи до квартиры, что он галантно исполнил, и, открывая ключом дверь, позвала его на чай. Поколебавшись, он переступил порог моей жизни.

Мы действительно пили чай, разговаривая ни о чём и обо всём. Как и в машине, пока ехали от санатория к городу. И чем больше я узнавала его, тем сильней он мне нравился.

К ночи собралась гроза. Послышались первые раскаты грома. На что я отреагировала шуткой:

- Это какой-то знак. Сегодня должно произойти что-то необыкновенное.

Он отмолчался в ответ. И я подлила ему чаю.

За разговорами мы не заметили, как стемнело. Тогда я посмотрела на часы и сказала: «Время позднее. Поэтому или уходите уже, или оставайтесь». Он остался. Как оказалось, на восемь счастливых лет.

 

СКОРОХОДОВ. В каком году вы познакомились?

ШУЛЬЖЕНКО. В 1956-м. Вскоре после развода с Коралли.

СКОРОХОДОВ. И расстались, стало быть, в 1964-м?

ШУЛЬЖЕНКО. Да

СКОРОХОДОВ. А сейчас вы с ним?

ШУЛЬЖЕНКО. Нет.

СКОРОХОДОВ. То-то, я гляжу, он ни разу не позвонил.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я ожидала и боялась этого погибельного вопроса. Но вот он прозвучал, и я не смогла ответить на него неправдой.

 

СКОРОХОДОВ. Т.е. он уходил и вернулся?

ШУЛЬЖЕНКО. Да.

СКОРОХОДОВ. И снова ушёл?

ШУЛЬЖЕНКО. Да.

СКОРОХОДОВ. А причина?

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Язык не повернулся солгать, хотя правда не красила меня.

 

ШУЛЬЖЕНКО. Мы были в гостях. Расходиться все стали разом, одновременно. В прихожей образовалась очередь из нескольких дам. В том числе безмужних. Георгий как истинный кавалер помог им одеться и замешкался, чтобы подать пальто мне. Я ему отомстила, бросив:

- Не умеешь зарабатывать, научись хотя бы пальто подавать.

Рядом уже никого не было. Но слова всё равно обидели Георгия. Он хлопнул дверью и исчез из моей жизни на восемь лет. Он бы так и не вернулся ко мне, если бы я ему не позвонила, чтобы позвать на свой юбилейный концерт.

СКОРОХОДОВ. Не из-за него ли вы забыли тогда слова в песне «Три вальса»?

ШУЛЬЖЕНКО. Из-за него. Кто-то, я видела со сцены, вышел из зала. Очень похожий на Георгия. И у меня перемкнуло. (Помолчав) Стерва я, та ещё стерва. Терзаю любимых мужчин. А всё она, ревность. Причина в ней. Сама не умею просить прощения. Попрошу через вас, через книгу. И он, надеюсь, вернётся.

СКОРОХОДОВ. Боюсь, такое не пропустит цензура.

ШУЛЬЖЕНКО. А вы затушуйте.

СКОРОХОДОВ. Чем?

ШУЛЬЖЕНКО. Вставьте, например, хохму.

СКОРОХОДОВ. Какую?

ШУЛЬЖЕНКО. В период индустриализации страны Ольга Фадеева принесла мне песню. И слова там были ого-го:

 

Да, я знаю, что ты аккуратный:

ты свой трактор умеешь беречь,

обращаешься с ним деликатно.

Но ведь тут не о тракторе речь!

Сердце будет чуть-чуть понежнее.

Если вдруг невзначай разобьёшь,

починить ты его не сумеешь

и частей запасных не найдёшь!

 

СКОРОХОДОВ. Действительно, хохма. И что вы сказали поэтессе?

ШУЛЬЖЕНКО. Я посоветовала ей дочиста выбросить всё сельское хозяйство. Она так и сделала, и песня получилась. Музыку написал замечательный композитор Анатолий Лепин.

СКОРОХОДОВ. Смешное нас делает лучше.

ШУЛЬЖЕНКО. Или вот еще казус.

СКОРОХОДОВ. Казус?

ШУЛЬЖЕНКО. Забавный пустячок. Илья Финк написал слова к песне. В них строчка: «Это приходит с дыханьем рассвета»! Как ни старайся отделить предлог от существительного паузой, они всё равно сливаются, и выходит неудобоваримое «сдыханье»! И это о рассвете! «Сдыханье рассвета». Я попросила автора переделать. Он не смог.

СКОРОХОДОВ. И как же вы вышли из положения?

ШУЛЬЖЕНКО. Я пела без предлога. Звучало вполне сносно: «Это приходит дыханье рассвета».

СКОРОХОДОВ. Действительно, выход. И вот последний на сегодня вопрос: в чём секрет вашего многолетнего успеха?

ШУЛЬЖЕНКО. Репертуар должен соответствовать характеру. Это главное. Остальное - профессионализм и любовь к песне. Вкратце всё.

 

СКОРОХОДОВ. Клавдия Ивановна! У вас есть песня «Когда вы спросите меня».

ШУЛЬЖЕНКО. Ну да.

СКОРОХОДОВ. Давайте так же назовём книгу о вас?

ШУЛЬЖЕНКО. Давайте.

СКОРОХОДОВ. Ну и в заключение вы нам споёте?

ШУЛЬЖЕНКО. Охотно. Боря, ты там не уснул?

МАНДРУС. Нет.

СКОРОХОДОВ. «Когда вы спросите меня»?

ШУЛЬЖЕНКО. Нет. «Не тревожь ты себя, не тревожь».

 

Звучит эта песня. Либо «Молчание».

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

ШУЛЬЖЕНКО (мысленно):

- Я пела песню, а думала о моём Жорже. Книга выйдет. Он прочтёт её и позвонит. Я его знаю. Он обязательно позвонит. И я спою ему «Три вальса».

 

Звучит эта замечательная песня. Вариант - в воображении Шульженко.

 

ЗАКАДРОВЫЙ ТЕКСТ.

СКОРОХОДОВ (мысленно):

- Книга под названием «Когда вы спросите меня»  вышла в 1981-м  году в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Мастера искусств - молодёжи».

 

Под занавес звучит фрагмент песни «Синий платочек» с очередью из пулемёта в исполнении оркестра под управлением Силаньтева, т.е. с юбилейного концерта Шульженко, который упоминался в тексте.