Жанр: мелодрама

 

Это произведение своеобразная дань памяти драматурга Виктора Розова: вполне розовский конфликт, розовские коллизии, розовские мальчики. Точнее, один мальчик - правдолюб и правдоискатель, готовый идти напролом через любые преграды для достижения своей  цели.

С другой стороны, представитель современной молодежи - он, как и всё его поколение, жаждет получить всё и сразу, что, естественно, недостижимо и невозможно. К этому выводу герой придёт не вдруг, а набив множество шишек и едва не сломав свою и чужую жизнь.

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

Александр, полковник; 52 года;

Наталья, его жена; лет 40;

Олег, их сын; 18 лет;

Тамара, сокурсница Олега;

Вадим, бывший однокурсник Натальи;

Мария Рудольфовна, его мать; лет 70;

Ирина, их горничная; лет 30.

 

Действие происходит в наши дни в Москве.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Май. Вечер. Типовая комната в типовой квартире. В комнате одна Наталья. Просматривает рисунки детей из художественной школы, где она работает. Входит Олег.

Олег. Ма, ты здесь?

Наталья. Здесь. Где мне быть ещё?

Олег. Ух, ты! В твоей художественной школе рисуют лучше, чем у нас в Суриковке.

Наталья. Намекаешь на себя?

Олег. На кого же еще!

Наталья. Чего весёлый такой?

Олег. Помощь нужна.

Наталья. Чья? Какая?

Олег. Твоя, а точнее - твоего бывшего сокурсника и моего сегодняшнего преподавателя Вадима Альбертовича Старожилова.

Наталья. Зачем же он тебе понадобился?

Олег. У него в его художественной галерее пройдёт конкурс-выставка картин молодых дарований.

Наталья. Ты себя относишь к молодым дарованиям?

Олег. А почему нет?

Наталья. Причину знаешь.

Олег. Если ты про отсутствие у меня таланта, то талант сегодня не требуется.

Наталья. Не требуется для чего?

Олег. Чтобы сделать имя. Чтобы стать брендом.

Наталья. А зачем становиться брендом, не имея таланта?

Олег. Чтобы хорошо зарабатывать. Чтобы иметь положение и влияние.

Наталья. А они тебе для чего?

Олег. Для того чтобы исправить положение в современной живописи.

Наталья. Без тебя есть исправляльщики. Старожилов, например.

Олег. Он слабак. У него нет характера. Нет харизмы.

Наталья. А у тебя есть?

Олег. Ты сомневаешься?

Наталья. Не хочу к нему обращаться.

Олег. Я же радею не о себе - об обществе.

Наталья. Знаю я твоё общество! А к Старожилову, если ты не забыл, я уже обращалась.

Олег. Помню, по его протекции в сентябре этого учебного года меня приняли в художественный институт имени Сурикова. Но это полдела, к которому я призван.

Наталья. Ты?! Призван?!

Олег. Именно.

Наталья. Олег, ты меня поражаешь! Твоя наглость не имеет границ.

Олег. Сегодня наглость достоинство, а не недостаток.

Наталья. Соглашусь. Но не в твоём случае.

Олег. Почему же? Я исключение из правил?

Наталья. Ты правило без исключений.

Олег. Мудро! (О Старожилове) Но ты ведь попросишь?

Наталья. Попрошу. Но не ради тебя.

Олег. Ради искусства?

Наталья. Ради него.

Олег. Не понял. Как это?

Наталья. Чтобы не было правила без исключений.

Олег. Тоже верно.

Наталья. Подай телефон.

Олег. Вот.

 

Наталья берёт телефон, набирает номер. Говорит в трубку:

- Здравствуйте, Вадим Альбертович!

Голос Старожилова в трубке:

- Привет, привет, Наталья Спиридонова-Боровикова!

- Да, теперь Боровикова.

- Звонишь по делу или просто так?

- (Иронизирует) Есть необходимость увидеть чиновное светило живописи наших дней.

- Ну ты загнула! Когда хочешь встретиться?

- А когда можно?

- Давай завтра вечером, часиков этак в восемь?

- Хорошо, договорились.

- До завтра!

- До завтра, да!

 

Наталья отключает телефон, говорит Олегу:

- Ты доволен?

Олег. Конечно.

Наталья. А я нет. Как в грязи извалялась.

Олег. Ничего! Сейчас время такое. Без этого никак.

Наталья. Поганое время.

Олег. Ну уж не совсем. Жить можно. А с большими деньгами вообще зашибись!

Наталья. Деньги не главное. Главное - приносить пользу.

Олег. Отец много пользы принёс. А зарплата? (Наталья молчит.) То ли дело Вадим Старожилов: таланта нет, а при бабле!

Наталья. Не тебе говорить.

Олег. Ладно, не буду. Спасибо. Я ухожу.

Наталья. Ты же только пришел.

Олег. Нужно отобрать картину для конкурса.

Наталья. К Тамаре поедешь?

Олег. Конечно. Картины у неё в мастерской. (Шутит) Тамара там же.

Наталья. Эксплуатируешь ты её.

Олег. Мы сокурсники с ней и друзья.

Наталья. Сокурсники - соглашусь. Насчёт друзей...

Олег. Тоже не сомневайся.

Наталья. Тебе бы жениться на ней.

Олег. Зачем? Она меня и так устраивает.

Наталья. Это как же?

Олег. Долго объяснять.

Наталья. Но, может, всё же попробуешь?

Олег. В другой раз. Всё, убегаю.

Наталья. К ужину вернёшься?

Олег. Не знаю. Увидим. (Уходит.)

 

Наталья (одна, мысленно). В кого такой уродился? Ни в меня, ни в отца. Чего от него ждать? Беды? Радости?

 

В комнату входит Александр.

 

Наталья. Ты?! Так рано?!

Александр. Как видишь. А почему удивляешься? (Шутит.) Не успела спрятать любовника? (Дурачится.) Любовник, ты где? Выходи. (Делает вид, что ищет.)

Наталья. Будет тебе!

Александр. Что-нибудь не так? (Намекая на сына) Олег?
Наталья колеблется, говорить или нет?

Александр.  Снова повестка в армию? Если так, говорю сразу: второй раз я его отмазывать не стану.

Наталья. Да нет, не повестка.

Александр. А что тогда?

Наталья. Ничего.

Александр. Говори. Я же вижу, что что-то не так.

Наталья.  Хочет участвовать в выставке.

Александр. Это ты вбила ему дурь в башку. Из него такой же художник, как из меня музыкант.

Наталья. У тебя хотя бы хороший слух. А у него и этого нет.

Александр. Вот видишь, и ты согласна.

Наталья. Да я не отрицаю. Теперь уже поздно: устроили учиться на художника, пусть уж выучится.

Александр. Но это же не профессия. Она не кормит.

Наталья. Раньше кормила.

Александр. Раньше и офицеры получали больше. Одна зарплата в Союзе, вторая в загранке.

Наталья. Помню. Не забыла. (Через паузу.) Но и твои ранения тоже помню. Поэтому и не отдала Олега в Суворовское училище. Как ты хотел.

Александр. Уже не хочу. Какой из него офицер? Тыловик.

Наталья. В тылу военные люди тоже нужны.

Александр. Люди, но не тыловики. Тыл это позор. А вот в армию ему не помешало бы сходить.

Наталья. Ему нужно выучиться в институте.

Александр. Выучится. Сначала  послужил бы матушке-родине.

Наталья. О какой родине речь? Кому кто нужен сегодня? Индивидуализм. Вакханалия.

Александр. В армии хоть какой-то порядок.

Наталья. Не буду спорить.

Александр. И не имело смысла. Мужа будешь кормить?

Наталья. А куда же я денусь? Тем более, что ужин готов.

Александр. А что у нас на ужин?

Наталья. Увидишь.

Уходят, обнявшись.

 

Художественная мастерская. В мастерской Тамара и Олег.

Олег. Нужно выбрать что-нибудь такое, что могло бы победить в конкурсе.

Тамара. Безупречное по замыслу? Точное по исполнению?

Олег. Что-нибудь такое и эдакое.

Тамара. Попробую.

 

Тамара просматривает картины:

- Здесь нарушена экспозиция. Здесь неправильно наложена тень. Здесь неверно решена композиция...

 

Олег. Да где! Ты придираешься.

Тамара. Я, по-твоему, слепая?

Олег. Ну хорошо, посмотри ещё.

Тамара. Вроде бы вот эта ничего.

Олег. Вроде бы да.

Тамара. Технически она решена верно. Но техникой всё и исчерпывается.

Олег. Намекаешь, что я бездарь? Так это я знаю и без тебя.

Тамара. Ну почему?!

Олег. Педагог наш с тобой Старожилов - он тоже звёзд с неба не хватает, но посмотри - всего добился: и в академии состоит, и кафедру возглавляет. Скоро ректорат под себя подомнёт.

Тамара. Так ты к этому стремишься? Хочешь как он?

Олег. А почему нет? Если не я, то кто-то другой займёт вакантное место. Посмотри вокруг, в какое время живём? Каждый занят не своим делом. Все изо всех сил лезут туда, где больше денег.

Тамара. Не говори про всех. Я, например, не такая.

Олег. Ты?! Ты - внучка известного художника - и ты не такая?! Даже эта мастерская - откуда она у тебя? Не от деда досталась? Не по наследству ли?

Тамара. Ну хорошо, я не подхожу по сословию. Возьмём другой пример: твои отец, мать.

Олег. Родаков не трожь. Они жили в другое время, их поезд умчался. Далеко и навсегда.

Тамара. Ну почему же? Твой отец полковник, до сих пор служит.

Олег. И кому нужна его служба?

Тамара. Стране.

Олег. Сними очки! Сегодня никто и никому не нужен. Даже родители детям. Каждый выживает как может. Каждый сам по себе.

Тамара. Страшные вещи ты говоришь.

Олег. Не страшнее, чем есть на самом деле.

Тамара. Не хотела бы я быть твоей женой.

Олег. А я и не зову. (Смеётся.) Да я пошутил! Может, ещё поженимся. На втором курсе.  (Пытается обнять Тамару, та не даётся.) Ну уж картину-то выбери.

Тамара. Вот. Возьми вот эту. (Ставит на стол одну из картин.) Здесь ты весь: твои амбиции, твой цинизм.

Олег. Цинизм - двигатель нашего времени.

Тамара. Может быть. Так и назови картину: «Двигатель времени».

Олег. А что? Пожалуй, ничего. Так и назову.

Тамара. Успехов! Удачи! (Направляется к двери, намереваясь уйти.)

Олег. Ты куда? (Останавливает Тамару, взяв её за руку.)

Тамара. Зачем я тебе? Миссию выполнила, могу отваливать.

Олег. Ну зачем ты так?

Тамара. Да что я, не вижу? Я нужна тебе, пока только нужна. А перестану - ты быстро найдёшь замену.

Олег. Ещё скажи: переступлю через труп.

Тамара. И это не исключаю.

Олег. Я карьерист, но не настолько. Сегодня карьерное время. Сегодня борьба.

Тамара. Борись. Я не мешаю.

Олег. И буду. А ты мне помогай.

Тамара. Посмотрим.

Олег. Чего смотреть? Действовать нужно!

 

Вечер следующего дня. Просторная комната в многокомнатной квартире. Входят Наталья и Вадим.

Наталья. Может быть, остановимся здесь? Я устала от экскурсии по твоей бесконечной квартире.

Вадим (не без бахвальства). Почему бесконечная? Всего 140 квадратов. Один полный этаж с видом на Кремль.

Наталья (не без иронии). Достойное жилище.

Вадим. Нормальное. Для художника моего уровня.

Наталья. Да уж, ты развернулся.

Вадим. Могла бы и ты со мной, если бы пошла за меня.

Наталья. Я не могла. У меня уже был Александр и шёл Афган.

Вадим. Ты имеешь в виду войну в Афганистане?

Наталья. А что же еще?!

Вадим. Нам тогда было... Сейчас подсчитаю.

Наталья. ...Мне двадцать, тебе двадцать один.

Вадим. А ему уже 32. Что ж ты за старого пошла?

Наталья. Разве старый, в тридцать лет? Я, так, себя и сейчас молодой чувствую.

Вадим. Я тоже. (Подходит к Наталье, обнимает её, она убирает с себя его руки.) То есть молодым. Я ещё хоть куда! (Снова пытается обнять.)

Наталья. Не надо, Вадик. У меня есть муж.

Вадим. Это всё условности. (Пытается поцеловать Наталью.)

Наталья (отстранившись). Я так не считаю.

Вадим. Я это знаю. (Пауза.) А помнишь?..

Наталья. Не вспоминай.

Вадим. Нет, вспомню. Я помню, как ты ещё колебалась между ним и мною. Выбирала.

Наталья. Я была обязана вам обоим: тебе - первым мужским вниманием, ему -предложением руки и сердца.

Вадим. Так уж и сердца?!

Наталья. Не иронизируй.

Вадим. Я не иронизирую.

Наталья. И не смейся.

Вадим. Я не смеюсь. Любишь?

Наталья. Не спрашивай.

Вадим. Вижу.

Наталья. Не бери в голову.

 

Дверь отворяется. Входит  Ирина.

- Вадим Альбертович! Вас зовёт Мария Рудольфовна.

 

Вадим. Пусть подождёт.

Ирина. Она сказала: если вы не явитесь прямо сейчас, то она сама придёт сюда.

Вадим. Ну что там срочное?

Ирина. Ничего. Всё как всегда. Как обычно.

Вадим. Вот и пусть подождёт.

Ирина. Я передам.

 

Ирина  уходит.

 

Наталья. Твоя мама нисколько не изменилась.

Вадим. Если бы! Всё больше выживает из ума - и я вместе с ней.

Наталья. Грустно, если так.

Вадим. А что делать?!

Наталья. Ты до сих пор не женился?!

Вадим. Нет.

Наталья. А жизнь-то проходит.

Вадим. Марии Рудольфовне этого не объяснить.

Наталья. Скажи, что останется без наследников.

Вадим. Они ей не нужны. Ей даже я не нужен.

Наталья. Ну уж, сын есть сын.

Вадим.  Она не отдаёт отчёта своим словам и поступкам.

 

Дверь отворяется. Входит Мария Рудольфовна.

 

Мария Рудольфовна. Вот он где!

Вадим.  И не лень тебе, мама, ходить за мной по пятам?

Мария Рудольфовна. Я не по пятам. Я прождала тебя целых полчаса. Уже полчаса я не вижу своего единственного сына, хотя он дома.

Вадим. Мама, но у меня могут быть дела, помимо тебя, моей матери.

Мария Рудольфовна. Дела оставляй вне дома. Дом есть дом. Дома я - твоя единственная родная мати. Отпускай эту женщину - и пойдём. Я ещё не рассказала тебе, как провела день.

Вадим. Что если я женюсь на этой женщине?

Мария Рудольфовна. Ты? Только после моей смерти.

Вадим. Мама, ну что ты такое говоришь? При чём тут смерть, если речь идёт о женитьбе?

Мария Рудольфовна. Одно другое исключает. Или я, или смерть. То есть твоя женитьба. Подожди немного. Уже чуть-чуть осталось.

Вадим. Мама! Ну ты опять начала! А это, между прочим, Наташа Спиридонова. Ты помнишь её?

Мария Рудольфовна. Наташа Спиридонова? Что-то не припоминаю.

Вадим. Мы вместе учились. В институте имени Сурикова, где я сейчас преподаю. Она бывала у нас в студенческие годы довольно часто.

Мария Рудольфовна. У тебя всегда было много девочек. С детского сада. У тебя их и сейчас много. И все они тебе дороже родной матери.

Вадим. Мама, ну что за упреки? И что за девушки, которых у меня нет?

Мария Рудольфовна. Есть. Я знаю. И не стань меня, мой дом превратится в проходной двор. Эти девицы растащат квартиру по кускам и кусочкам. Поэтому, сын, не женись даже после моей смерти.

Вадим. Мама, ну я же уже обещал!

Мария Рудольфовна. Вот и держи слово. (Наталье) А вы, дамочка, не смущайте моего сына. (Оглядывает её с ног до головы.) Могли бы и не так вульгарно одеться.

Наталья. А что на мне, по-вашему, не так?

Мария Рудольфовна. Такой разрез на бедре не позволителен для женщины вашего возраста.

Наталья. Да разве это разрез? И разве это возраст? Видели бы вы как ходят в Америке и Европе!

Мария Рудольфовна. Заграница нам не указ. Верно, Вадик?

Вадим. Да, мама. Но давай хоть напоим  нашу гостью чаем?

Мария Рудольфовна. Чаю она может попить дома.

Вадим. Мама, но ты сама учила меня гостеприимству. Давай угостим Наташу конфетами. Сегодня у нас к чаю нуга.

Наталья. Да мне не хочется, спасибо.

Вадим. Ты же любишь нугу. Я помню.

Мария Рудольфовна. Я тоже люблю нугу. И что же? Я же её не ем. Орехи застревают между зубами. Сладкая патока вязкая, как моя прошлая жизнь, и густая, как будущая. Я буду активно жить на том свете.

Вадим. Мама, ну что ты такое лепишь?

Мария Рудольфовна. Я знаю, что буду активна.

Вадим. Вот так и живу, Ната. Так и живу.

Мария Рудольфовна. А это вообще нонсенс - так разговаривать с женщиной.

Вадим. Мама, мы могли пожениться. И если бы не ты, то у нас могли бы быть дети. А у тебя внуки.

Мария Рудольфовна. Ты давно знаешь мое мнение обо всём этом. Так что даже не начинай. Дети это нуга. Женитьба тоже нуга. Всё наше существование - нуга - заманчивое сладкое кондитерское изделие, которое навязнет в зубах сразу же, как только начнёшь жевать. Я пробовала и знаю. Так что в моём доме всё что угодно, но только не нуга, не разговоры о нуге.

Вадим. Ну хорошо, мама. Я провожу Наташу и вернусь.

Мария Рудольфовна. Проводи. Но не долго. Я долго не буду ждать.

 

Наталья и Вадим уходят. Мария Рудольфовна провожает их длительным взглядом и кидает вслед:

- Любовь это тоже нуга. Ещё более сладкая, и с более непредсказуемыми последствиями. Нуга, нуга, нуга. Откусывает конфету из нуги, достав из кармана, и смачно жует её.

 

Поздний вечер. Квартира Боровиковых. Александр один. Смотрит телевизор, лежа на диване. Входит Наталья.

Александр (сев на диване). Ты откуда так поздно?

Наталья. Соврать или сказать правду?

Александр (не без юмора). Ты научилась говорить противоположное правде?

Наталья. Если вынудишь, то научусь.

Александр. Совсем не твои слова. Где ты была? От чего такие перемены?

Наталья. Так правду говорить или кривду?

Александр. Прямень. Правду-матку. Антикривень.

Наталья (улыбнувшись шутке). Тогда скажу антиложь: была у Вадика Старожилова.

Александр. Да-а?! А с чего это опять? Вроде бы наш отпрыск уже стал студентом Суриковского института: может на полном основании пачкать холсты и бумагу красками, мелками, карандашами и всем прочим, что оставляет на них след.

Наталья. Мог бы и помягче как-нибудь. Сын всё-таки.

Александр. Да ладно! Шучу я. Сегодня всем - лишь бы поменьше работать, да побольше получать. Вот и сыночек твой туда же.

Наталья. Он не только мой, но и твой.

Александр. Моим он был, пока ты не заставила меня отмазать его от армии.

Наталья. Было бы лучше, если бы он потерял год или два ни на что?

Александр. Стал бы мужиком, а не холстомарателем.

Наталья. Художник и мужчина могут сочетаться в одном лице.

Александр. Могут. Но наш сынуля - не тот случай.

 

Входит Олег, лёгок на помине, как того требуют законы драматургического жанра.

 

Александр. А вот и он сам, собственной художнической персоной.

Олег. Пора бы успокоиться, отец. Погоны я никогда не надену.

Александр. А арестантскую робу, посох не хочешь?

Наталья.  Отец, не каркай.

Олег. Да пусть, ма. Я привык.

Наталья.  С Вадимом Альбертовичем я договорилась.

Олег. Спасибо, ма.

Александр. И сколько он взял за услугу?

Наталья. Нисколько. Совершенно бесплатно. Есть еще альтруисты в наше хапужное время.

Александр.  Это делает ему честь - художнику от слова «худой». Хотя он в теле.

Олег. Обычно говорят от слова: худо. Или, что тоже подковыристо: горе. Т.е. горе-художник, горе-портретист и т.д.

Александр. А ты у нас спец по чему?

Наталья. Отец, ты даже этого не знаешь? Стыдись.

Олег. Да ничего, мама.

Наталья (мужу). Олег у нас пейзажист.

Александр. А, Шишкин!

Олег.  Отец, ну хватит уже делать из меня дурака! Я умнее, поверь.

Александр. Не поверю, пока не увижу.

Олег. Ну как знаешь. Ма, я пошел.

Наталья. Ты куда? Только пришел и сразу  обратно?

Олег.  В мастерской у Тамары переночую.

Наталья. Но там же неудобно: не квартира.

Александр. К тому же не твоя, а Тамарина.

Олег. Зато там никто не капает на мозг. (Уходит.)

Александр (вдогон). На твой ещё капать-не перекапать!

Наталья. Александр, прекрати!

Александр. А что я такого сказал?

Наталья. Ничего. Разве что выгнал сына из дому.

Александр. Как? Чем?

Наталья. Да ну тебя к лешему! (Отворачивается,  уходит.)

Александр виновато спешит за нею:

- Наташа, постой! Наташа! Я же пошутил.

 

Мастерская Тамары Ночь. Входит Олег.

Олег. Достали родаки!

Тамара у мольберта:

- А я тебе что сказала? Здесь ночуй, не уходи.

Олег. Не послушал. Пришлось вот возвращаться через весь город. (Подходит к мольберту. Искренне удивлён.) Ни фига себе! Ты даёшь, Тамарка!

Тамара. А чему ты удивляешься! Я ещё  и не то могу. Или не знаешь?

Олег. Знаю.

Тамара. Но вот в выставке будешь участвовать ты, а не я.

Олег. Я не виноват, что мать попросила.

Тамара (подхватывает). А ты её. А то нет?!

Олег. Да не просил я! Она сама.

Тамара. Так уж и не просил?

Олег. Ну сказал один раз. Это - не просил.

Тамара. Мог бы и за меня попросить.

Олег. Деда проси.

Тамара. До сих пор не запомнил? Не дед, а прадед.

Олег. Не велика разница.

Тамара. Разница в том, что на Земле столько не живут. Он давно не здесь, а где-то в райских кущах. Пожинает заслуженное.

Олег. Заслужил рай?

Тамара. А ты думал?! Трижды лауреат Сталинской премии.

Олег. Ни фига себе! (Шутит.) Но тогда он в аду, раз Сталинской, а не госпремии.

Тамара. В то время она так называлась: Сталинская.

Олег. Да я знаю! Пошутил просто! К дружкам прадеда обратись.

Тамара. На тот свет?

Олег. Действительно. Что это я! Ну тогда не знаю. (Через паузу.) А ты вот что: сходи к Старожилову.

Тамара. К этому маньяку? И пусть он попользуется мной как последней шлюхой? Таков твой совет?

Олег. Ну почему к маньяку? Просто сходи и всё. Может, запросто оно и устроится.

Тамара. Запросто, как ты говоришь, он хотя бы одну курсовую работу принял? 

Олег. Тут он не виноват. Это не он. Это сегодняшняя система. 

Тамара. У меня есть бабло?

Олег. У тебя есть ты и ты учишься у него - чем не основание попросить о протекции?

Тамара. Эх, ты, дедушка, мой прадедушка! Что ж ты до этих окаянных дней не дожил?! Узнал бы, как нам живётся без Сталина.

Олег. Ты что, сталинистка?

Тамара. Я всего лишь продукт эпохи на генном уровне, правнучка своего трижды лауреатского прадеда.

Олег (шутит). Мне тогда нельзя иметь с тобой общих детей. Мне не нужен взвод маленьких Сталиных.

Тамара. Ты хочешь большую семью?

Олег. Да это я так сказанул. Гипербола. В общем, сходи к Старожилу - и всё.

Тамара. Под его противные щупальцы?

Олег. Да хотя бы и так.

Тамара. Боровиков, я тебя ненавижу.

Олег. Да я пошутил. Отсталая ты, Тамариск.

Тамара. Как ты сказал?

Олег. Тамариск.

Тамара. Это, кажется, такое растение?

Олег. Кустарник. Его ещё бисерник называют. А ещё: божье дерево.

Тамара. Тогда ты меня так и зови. Мне нравится: Тамариск.

Олег. Может, пойдём баиньки, Тамариск?

Тамара. Ты тут что-то о детях говорил. Ты зовёшь меня замуж?

Олег. Как коварен ваш женский род! Сказано одно, а вы подразумеваете совершенно другое.

Тамара. Так уж и другое? Так уж и совершенно?

Олег. Да это я так, к слову. Хочет обнять Тамару. Та отстраняется:

- Сначала в загс, потом всё остальное.

Олег (шутит). А проверить, подходят ли наши чувства друг другу?

Тамара. Тогда и проверим.

Олег. Тогда будет поздно.

Тамара. Я так не считаю. Ну всё, не мешай мне работать.

Олег. Какая работа? Ночь.

Тамара. Вот и отправляйся спать. Там постелено.

Олег. Там постелено на двоих или на одного?

Тамара. Как всегда, я лягу на раскладушке.

Олег. Нет, я лягу на раскладушке.

Тамара. Хорошо, ложись ты. 

Олег. А ещё Тамариск, божье дерево.

Тамара. Бай-бай, бисерник!

Машет рукой и переключается на картину, чтобы продолжить работу над ней. Олегу ничего не остаётся, как отправиться спать.

 

Утро. Апартаменты Старожилова. Прихожая. Старожилов отпирает входную дверь. Мария Рудольфовна топчется за его спиной.

Мария Рудольфовна. Кто там, Вадик?

Вадим. Мама, это ко мне.

Мария Рудольфовна. Ты мой сын - значит, пришли и ко мне тоже.

 

Входит Тамара:

- Здравствуйте!

 

Мария Рудольфовна. Какая юная девочка! И тоже хочет за тебя замуж?

Вадим. Мама, ну что ты такое говоришь! Это моя студентка. Лучшая ученица.

Мария Рудольфовна. К тебе лучшая уже приходила. Обманываешь.

Вадим. Разве? Я что-то не припоминаю. Но ты, может, оставишь меня наедине с ученицей? Ей наверняка нужно о чём-то меня спросить.

Мария Рудольфовна. Пусть спрашивает при мне. У сына не должно быть тайн от матери. Верно, девочка, я говорю?

Тамара. Я рада бы согласиться, но, право, не знаю.

Мария Рудольфовна. Вот молодёжь! Ничего не знают, ничего не понимают и не хотят ни знать, ни понимать.

Тамара. Ну почему сразу молодёжь? Молодёжь - она разная.

Мария Рудольфовна. Вадик, ты это слышал? Ты плохо воспитываешь своих учениц. У них негодное воспитание.

Вадим. Мама, давай ты дашь нам поговорить, а после мы обсудим молодёжь и воспитание. (Подводит мать к выходу, чтобы та ушла.)

Мария Рудольфовна. Ты выгоняешь родную мати?

Вадим. Мама, ну сколько можно! Нельзя хотя бы при посторонних изъясняться нормально?

Мария Рудольфовна. А что я сказала?

Вадим. Ну всё, мама, иди. После поговорим.

Мария Рудольфовна (уходя, напоследок). Вадик, у тебя тоже негодное воспитание. Ты дурно воспитан.

Вадим. А кто воспитывал? (Тамаре) Не обращайте внимания. Рад вас видеть. Чем, как говорится, обязан?

Тамара. Вадим Альбертович, вы это...

Вадим. Да, я Вадим Альбертович. Но что это?

Тамара. Я не это хотела сказать.

Вадим. А что?

Тамара. Вы не даёте мне говорить.

Вадим. Я? Говорите, пожалуйста.

Тамара. Вы являетесь председателем жюри конкурса.

Вадим. Есть такое. Ну-ну. И что вы хотите?

Тамара. Я хочу принять участие.

Вадим. Количество мест ограничено.

Тамара. Я понимаю. Но ведь одной картиной больше, одной меньше - это ничего не меняет.

Вадим. Что вы хотите этим сказать? Что я кого-то уберу, а вас поставлю на его место? Вы этого хотите, милочка?

Тамара. Ну почему убирать? Добавьте меня. Добавьте одну мою картину.

Вадим. Всего одну картину. Но почему вашу? Чем вы лучше других?

Тамара. Я, правда, заслуживаю, поверьте.

Вадим. Я не сомневаюсь. Но мест нет и не будет.

Тамара. Куда же они делись, если были?

Вадим. Вас опередили, милочка. Нужно было прийти хотя бы на неделю раньше.

Тамара. Но выставка ещё не открылась.

Вадим. Это ничего не значит. Всё уже спланировано, посчитано...

Тамара. Ещё скажите: оплачено.

Вадим. Оплачено, если хотите.

Тамара. Да вы просто крот, который задушит и Дюймочку.

Вадим. Это вы про меня? Про себя? Забавный расклад. Говорите дальше. Интересно!

Тамара. Я вас снова прошу: поставьте мою картину для участия в выставке.

Вадим. Милочка, вы ничего не поняли! Мест нет. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Тамара. Нет, вы определённо крот! Слепой, толстый, зажравшийся крот. Вам ничего не надо, кроме вашего корма и вашего подземелья.

Вадим. Да вы мне просто завидуете, милочка, как десятки и сотни других, кто хотел бы оказаться на моём месте: я медийное лицо, я  имею авторитет и влияние, кафедру. Наконец, у меня галерея.

Тамара. Вы занимаете чужое место. Вы тунеядец и паразит.

Вадим. Что-что-что? Повторите.

Тамара. Вы тунеядец и паразит.

Вадим. Ха-ха-ха! Так ещё никто обо мне не высказывался. (Гогочет.)

Тамара. Я буду первая. Желаю здравствовать! Поедайте и дальше ваши кротиные запасы.

Вадим. Ну а ты живи на своей голодной помойке.

Тамара. Ну и проживу. К тому же у меня не помойка, а мусорная куча.

Вадим. Не велика разница.

Тамара. Но всё-таки разница. Желаю процветать вашей кротиной норе!

Вадим. Вы повторяетесь, милочка. До новых встреч не на выставках!

Тамара. Крот! Толстый, зажравшийся крот!

 

Быстро уходит, почти убегает, чтобы не показать хлынувших от обиды слёз. Вадим делает шаг в раздумье, догонять Тамару или нет? Из соседней комнаты появляется Мария Рудольфовна, и Вадим остаётся на месте.

 

Мария Рудольфовна. Вадик! Ты дурно выглядишь. Тебя обидели?

Вадим. Да нет, ничего.

Мария Рудольфовна. Я же вижу. Скажи.

Вадим. Мне нечего сказать тебе, мама.

Мария Рудольфовна. Сын повышает голос на свою мать?! Дожила до седин, чтобы вот такое услышать?!

Вадим. Знала бы ты, что у меня кипит в душе! Разве что змеи не шевелятся.

Мария Рудольфовна. Тебе так плохо, Вадик?

Вадим. Мама, мне хорошо! Мне офигительно хорошо!

Мария Рудольфовна. Так разговаривают подростки.

Вадим. Я подросток и есть. Только в другом смысле.

 

Стремительно  уходит, рванув дверь, чтобы хлопнуть её. Но в последний момент смягчает удар, подстав руку.

 

Мария Рудольфовна. Хлопает дверью мой сын?

 

Комната в квартире Боровиковых. Наталья сервирует стол. Входит Александр.

Александр. Ого! По какому случаю праздник?

Наталья. А ты не знаешь?

Александр. Ни сном, ни духом.

Наталья. Напрасно. У твоего сына вернисаж.

Александр. Насколько я понимаю, это открытие выставки? Как он мог сподобиться? Ты постаралась?

Наталья. Ну, это, конечно, ещё не выставка, но первый успех.

Александр. А именно?

Наталья. Его картина участвует в коллективном показе.

Александр. Примазывается к славе других?

Наталья. Александр, сколько можно?! Он всё равно будет художником. Я не дам сделать из него солдафона. Хватит моей загубленной карьеры.

Александр. Ну это я признаю. Здесь я не возражаю. Из-за меня ты не стала художником. Ты собирала меня в командировку. Ты дожидалась меня из командировки. Ты приезжала ко мне в командировку. Ты находилась со мной в командировке.

Наталья. Вот и помолчи. Дай мне хотя бы сыну помочь.

Александр. Уж да, без тебя он ни на что не годен.

Наталья. Я вложила в него всё, что знала сама.

Александр. Не поможет и это. Без таланта не будет и остального.

Наталья. Тебе не надоело, Александр?

Александр. Умолкаю. Но лучше бы ты, а не он.

Наталья. Мои годы ушли.

Александр. В сорок лет - жизнь прошла?

Наталья. Для искусства - да.

Александр. Не согласен.

Наталья. Или ты про посмертную славу? Может, мне умереть?

Александр. Что ты?! Полжизни  впереди! Даже больше.

Наталья. Полжизни, говоришь? Тогда послушай. Мы уже были знакомы, и ты был в Афганистане...

Александр. Я помню то время. Ты доучивалась в Суриковке. Я приехал в Москву на побывку и встретил тебя на Таганке.

Наталья. Я шла из института, а тут ты, высокий, широкоплечий, красивый.

Александр. Ты потом говорила, что не сразу обратила внимание на меня.

Наталья. Это правда. Я не замечаю встречных и поперечных. А тут я шла за тобой и поразилась росту, фигуре. Ты как почувствовал, оглянулся, и я увидела твои волевые иссиня-черные глаза.

Александр. Перед собой я видел хрупкую девушку, как не из нашего времени. И мне захотелось узнать, кто она и откуда.

Наталья. Мы разговорились. Ты сказал, что служишь в мирных войсках, и я улыбнулась.

Александр. Мирные войска - таких не бывает. Тем более что шла война. До мира ли?

Наталья. Ты предложил взять тебя под руку, чтобы немного пройтись, поговорить без суеты, неторопливо.

Александр. Мы прошли через площадь к Москва-реке и дальше, к Бульварному кольцу.

Наталья. Там оно красивое. Мы шли и любовались - бульваром, домами вокруг, индийским посольством.

Александр. Ты держала меня под руку, и я вдруг подумал: я хочу, чтобы эта девушка всегда была со мной.

Наталья. Я подумала примерно то же самое.

Александр. Через месяц мы подали документы в загс, а ещё через месяц поженились.

Наталья. А ещё месяц спустя ты уехал в Афганистан. Я осталась с тобой и без тебя, не зная, где ты и как ты.

Александр. Я тоже думал о тебе и беспокоился как о ребёнке. Ты была сущий ребёнок, наивная, робкая.

Наталья. Робость меня и сгубила.

Александр. Робость? Сгубила?

Наталья. Я знала, что я не бездарна, но не верила, что смогу чего-то достичь как художник.

Александр. Зачем же тогда поступала? Зачем училась, тратила время?

Наталья. Тяга. Меня что-то звало, манило, тянуло.

Александр. Так бывает, я слышал, когда есть талант.

Наталья. А я сомневалась. И вот когда у меня появился ты, и мне нужно было решать, я с тобой или без тебя, я выбрала быть с тобой.

Александр. Но это не отменяло твоего увлечения живописью.

Наталья. Какая живопись, когда ты не знаешь, он жив или нет?! Когда вместо замысла в голове всё те же дурные мысли, похожие на предчувствие. Когда каждая идея перерождается в смазанную картинку, и ты радуешься, что очертания не успели обрести форму, оставшись неясным пятном, и понемногу отступает тревога. Но не уходит совсем. Потому что когда его рядом нет, то тебе не бывает спокойно. Ты не можешь быть собой, не волноваться, а не то что задумывать картину и воплощать её в красках: мазок за мазком, мазок за мазком. И я поняла, что никогда не смогу быть художником. Я потеряла покой. Я потеряла свой дар.

Александр. Это я  отнял его у тебя. Своим присутствием в твоей жизни.

Наталья. И что тогда сделала я?

Александр. Что?

 

Наталья и Александр так увлечены разговором, что не слышат и не видят сына. Он появился в дверном проёме, не замеченный ими, и затаился, прислушиваясь, несколько минут назад.

 

Наталья. Все свои картины...

Александр. Картины? Что ты сделала с ними?

Наталья. Если бы я могла, то сожгла. Или бы продала. Но я не смогла ни того, ни другого. Да у меня и не было ни времени, ни сил. Мне попросту не хватило духу.

Александр. И что же ты сделала?

Наталья. Я отдала все картины Старожилову.

Александр. В то время однокурснику, который ухаживал за тобой?

Наталья. Мне было всё равно, кому  они станут принадлежать. Лишь бы не пропал труд.

Александр. Не пропал талант?

Наталья. И талант, вероятно, тоже.

Александр. И что он сделал с  твоими картинами?

Наталья. Ничего. Просто выдал их  за свои.

 

Олег едва не присвистнул от удивления. Еле сдержался, чтобы не выдать своего присутствия.

 

Александр. Но это даже не плагиат. Это хуже!

Наталья. Я разрешила ему. Я дала на то своё согласие.

Александр. Зачем! Тем самым ты обокрала себя.

Наталья. Может быть. Но и приобрела тоже. Картины сохранены. В любой день я могу пойти к нему в галерею и посмотреть на них. Побыть с ними и возле них. Вернуть часть самой себя.

Александр. Боже! Что творится на свете?! Это даже не вторжение в чужую страну. Это полная оккупация.

Наталья. Очень похоже. Но оккупация-то добровольная. (Всхлипывает.) Я её подстроила сама.

Александр. Лучше бы ты поспособствовала сыну. Хотя нет, не надо.

Наталья. И над этим я тоже думала и думаю. Но отвечу: нет. Так чужой человек совершает подлог и мне не совестно. Совесть не мучит меня. А будь на месте Старожилова мой сын, Олег, я бы не находила покоя. Да что покой! Места бы не осталось мне, куда спрятаться от себя, от людей, от совести. Пусть уж он, Старожилов Вадим. Заслуженный, а теперь уже и Народный художник, сделавший себе карьеру на картинах Натальи Спиридоновой, ныне Боровиковой.

Александр. Ты плачешь? Наташа, ты плачешь?

Наталья. Нет, Боровиков. Я оплакиваю свою несостоявшуюся жизнь, несостоявшуюся карьеру, несостоявшийся успех.

Александр. Но можно попытаться вернуть картины?

Наталья. С какими глазами? Зачем?

Александр. Чтобы восстановить справедливость. Чтобы вернуть покой.

Наталья. Боровиков, Боровиков! Ты никогда не перестанешь быть солдатом.

Александр. Что я сказал не так?

Наталья. Всё. Что умерло, то никогда не воскреснет.

Александр. Ну почему? Ты ещё молода и ты талантлива.

Наталья. Талант умер,  и реинкарнация исключена.

Александр. Теперь понимаю, почему ты так носишься с Олегом.

Наталья. Понял? Наконец-то! И слава Богу! Кстати, уже пора бы прийти ему. Наверняка уже закончился вернисаж и фуршет по случаю выставки.

 

Олег вышмыгивает из комнаты. Это тоже остаётся не замеченным Натальей и Александром.

 

Александр. А вдруг разгулялись? Ты позвони Старожилову и узнай. Может, банкет ещё не закончился.

Наталья. Не банкет, а фуршет. Фуршеты долгими не бывают. Это у вас обмывают награды и заливают утраты стаканами. У художников всё не так. Встретились, немного потусовались - и врассыпную. Кто домой, кто дальше тусить.

Александр. Но Олег-то придёт домой?

Наталья. Да, обещал.

 

Входит Олег, сделав вид, что он только что зашёл с улицы.

 

Олег. Слышу речь обо мне. Привет родителям! Вижу праздник. В чью же честь? Неужели в мою?

 

Наталья и Александр слегка растерялись от неожиданности.

 

Олег. Неужели заслуживаю?

Наталья (не сразу). Конечно. Разумеется.

Александр. Давай мой руки и будем отмечать твой успех.

Олег. Успех? Какой? В чём? Перед кем?

Александр. Да ладно тебе! Первая выставка. Первый успех.

Олег. И это говоришь ты - полковник, человек, далёкий от искусства, не признающий живопись за искусство?

Александр. Я не признаю подделку под живопись, а не саму живопись как искусство. Не признаю и спекуляцию на искусстве, что делали своим творчеством, например, Малевич или Шагал.

Олег. Ты знаешь Малевича, знаешь Шагала?

Александр. Я ношу военную форму, но не ем солёные огурцы из трёхлитровой банки.

Олег. Понял прикол. Ну если мне сегодня дозволяется, то я даже выпью рюмку-другую с моими родителями.

Наталья. Сегодня даже я выпью.

Александр. Я тоже. Сын принял боевое крещение.

Олег. И всё равно, отец, как-то непривычно слышать от тебя  такие слова. Что за метаморфоза?

Наталья. Никаких метаморфоз. Так было и так будет всегда.

Олег. Это ты говоришь или отец?

Александр.  Я тоже готов подписаться под этими словами.

Олег. Подписаться это ещё не значит принять.

Александр. Ты имеешь в виду наше циничное время? Говорится одно, подразумевается другое, а делается третье?

Олег. Мне нравится это время.

Александр. Нравится? И что же в нём хорошего?

Олег. А всё: делай, что хочешь. Живи, как хочешь.

Александр. Или ничего не делай. Не живи.

Олег. Я бы так не сказал. Сегодня шанс есть у всех и каждого стать тем, кем хочется.

Александр. А именно?

Олег. Вот я, например.

Александр. Ну-ну, интересно.

Олег. Вот я, например, хочу стать художником, и я стану им. Уже становлюсь.

Наталья.  Зазнаться - опасно, сын.

Олег. Это не зазнайство, мама. Это трезвый расчёт.

Наталья. Искусство и расчёт, мне кажется, - вещи несовместимые.

Олег. Ошибаешься, мама. Посмотри, например, на Старожилова. Сколько у него достойных картин? От силы одна-единственная серия, один цикл, причём далёкого времени, а он уже заслуженный деятель искусств, академик живописи, у него галерея его имени - прижизненный памятник.

 

Наталья не знает что отвечать. Александр приходит на помощь:

- Ты хочешь сказать: он совместил расчёт и искусство?

 

Олег. Я хочу сказать: он не достоин носить звание художника. А носит. И ещё как! С вызовом! С помпой!

Александр.  Ну где же тут вызов? Где помпа? И почему не достоин?

Олег. Сколько можно эксплуатировать былые заслуги, причём не свои?

Наталья.  Что ты хочешь этим сказать? Почему решил, что не свои?

Олег. Да это же и ребёнку видно: совсем другая манера. Другой почерк. Я бы даже сказал: видна не мужская, а женская рука.

 

Наталья опешила. Александр снова спешит ей на выручку:

- Так очевидна принадлежность полу? Никогда не думал, что у мужчин и женщин разный почерк.

 

Олег. Но я хочу сказать не это.

Наталья. Не это? А что же тогда?

Олег. То, что уже начал говорить, да сбился.

Александр. Так продолжи.

Олег. Продолжу. И продолжаю. Я не просто стану художником. Я превзойду самого Старожилова. Мой бренд затмит его бренд.

Наталья. Не слишком ли ты размахнулся, сын?

Олег. Слишком не слишком, но уже размахнулся и обязательно ударю.

Александр. Не лучше ли промахнуться? Бренд и искусство тоже ведь не одно и то же?

Олег. Искусство не продаётся. А бренд да, причём за хорошие деньги. Даже очень хорошие.

Александр. Так ты хочешь много денег? Так бы и сказал. А то я подумал: ты метишь в большие художники.

Наталья.  Я тоже так подумала.

Олег. Большим художником нужно родиться.

Наталья. Ты даже это понимаешь?

Олег. Я не тупица, мама.

Наталья. Ну тогда я не знаю.

Олег. А что тут знать? Как говорю, так и будет. (Поднимает  бокал.)  За меня! За Олега Боровикова. За новый и искусный бренд!

Александр. Так тоже бывает? Искусный бренд?

Олег. Не привязывайся к словам, папа.

Александр. Ты и последнее слово произнёс уже как-то не так. Как бренд?

Олег. Как бы ни произнёс, всё будет по-моему. Ну, пока! Не скучайте. Я побежал.

Наталья. Ты не посидишь с нами?

Олег. В другой раз. По другому более весомому поводу. (Удаляется.)

Наталья. Ну, как знаешь.

Александр. Понесло пацана!

 

Галерея Вадима Старожилова. Вечер.

Вадим (Олегу). Ну что ты хотел? Зачем тебя прислала мать?

Олег. Идёмте. Сначала покажу. (Куда-то ведёт Вадима по залу. Останавливается перед одной из картин.)

Вадим. Ну и куда мы пришли?

Олег. Вот. Смотрите.

Вадим. И что тут смотреть?

Олег. Смотрите-смотрите.

Вадим. Ничего не вижу.

Олег. Лучше смотрите.

Вадим. Ты мне надоел. Говори, чего хочешь?

Олег. Вот это моя картина.

Вадим. Я вижу. Да и написано здесь. Что дальше?

Олег. Именно эта картина должна победить в вашем конкурсе.

Вадим. С чего это вдруг? За тем и прислала мать?

Олег. Она не присылала. Я сам пришёл.

Вадим. Как? Ты же сказал...

Олег. Она не присылала. И даже не знает, что я здесь.

Вадим. Забавно,  в таком случае. Забавно.

Олег. И мне, представьте себе, забавно не меньше вашего.

Вадим. Долго думаешь играть в прятки?

Олег. Я играю в открытую. Моя картина побеждает в конкурсе - и я никому не рассказываю, чьи картины вот уже около двадцати лет вы выдаёте за свои.

Вадим. Кто тебе рассказал? Мать? Она не могла. Кто? Говори. Кто? (Хватает Олега за грудки.)

Олег (трунит). Не так энергично, пожалуйста. Оставьте силу для прессы и для судебного разбирательства.

Вадим. Ты мне грозишься?

Олег. Нисколько. Предупреждаю.

Вадим. Гадёныш! Да знаешь ты, как перешли ко мне эти картины?

Олег. Соблаговолите рассказать. Интересно услышать вашу версию.

Вадим. Подонок!

Олег. Можно и без обзывательств. Но я вас прощаю. И слушаю вашу историю, историю века, историю ограбления, детектив века.

Вадим. Или ты заткнёшься, или ничего не услышишь.

Олег. Я затыкаюсь. Я весь внимание.

Вадим. Мы с твоей матерью собирались пожениться.

Олег. Впервые слышу! Как интересно!

Вадим. Не паясничай.

Олег. Молчу. Умолкаю.

Вадим. Да, было такое святое время...

Олег. Это уже совсем интересно: вы и святость.

Вадим. Предупреждаю в последний раз: ещё перебьёшь...

Олег. Больше не буду. Обещаю. Честно!

Вадим. То время я называю святым по разным причинам и в первую очередь потому, что тогда искусство было настоящим искусством.

Олег. Не то что теперь?

Вадим. Да, не то что теперь. Оно было настоящим, им не зарабатывали, ему служили.

Олег. А как же быть с тем, что продавали картины за хорошие деньги в государственные галереи, в музеи, в частные коллекции?

Вадим. Одно другого не исключало. Настоящее искусство тоже является товаром. Но более дорогим. Дороже валюты. Сродни золоту и драгоценностям. Однако в то время никто не торопился к продаже своих картин. Все стремились к другому - создать великое, нетленное.

Олег. Вы тоже?

Вадим. И я.

Олег. С трудом, но верю.

Вадим. И не напрасно. Потому что так и было. Ночи напролёт я просиживал в мастерской, биясь над идеями и вымучивая сюжеты.

Олег. Травку курить не пробовали? Говорят, помогает?

Вадим. Была и травка. И алкоголь. И женщины. Но ничто не способствовало. Великое не рождалось.

Олег. И тогда вы решили присвоить чужой труд?

Вадим. Очень хотелось остаться в истории. В юности мне нагадала одна цыганка, что я долго не проживу. Это так напугало меня, что несколько лет я был как парализованный. Эта мысль неотступно преследовала меня. Я был как зачарованный змеёй: ни шага и ни полшага. И вот однажды меня осенило: если я оставлю после себя что-то великое, то меня будут помнить, т.е. я умру, а имя останется. И я стал искать себя в себе применительно к вечности.

Олег. Ну вы хватили!

Вадим. А по-другому нельзя. Это и мой совет тебе: нужно равняться на вечность. Только тогда возможно создать что-то великое.

Олег. Мне вечность не грозит. Я знаю свою среднюю цену.

Вадим. Напрасно! Можно создать одно-единственное произведение и, благодаря ему, остаться в истории человечества.

Олег. У меня нет таких целей. Мои цели проще и ниже.

Вадим. Какие же?

Олег. Вы не дорассказали свою историю.

Вадим. Она уже близится к завершению. С твоей матерью мы учились в одной группе...

Олег. Как я и Тамара у вас, в вашем мастер-классе?

Вадим. Очень похоже.

Олег. Я не выделяюсь из толпы. Вероятно, таким были и вы.

Вадим. Ну почему же? Во-первых, я был активистом. В институте все знали меня как ведущего всех наших студенческих праздников. Во-вторых, я был прилежным учеником. Кроме как по специальности у меня были одни пятёрки.

Олег. Но ведь специальность главное.

Вадим. Вот с этим-то у меня и была проблема. Но я надеялся её изжить временем, работой над собой, терпением. Однако всё это было напрасным.

Олег. И тут моя маман, наивная, как все дурочки её возраста того времени...

Вадим. Ну почему дурочки? Она была умна и очень талантлива. Но талант не уживается с предприимчивостью. Либо то, либо другое.

Олег. У вас-то с предприимчивостью всё нормально.

Вадим. Если не сказать больше. Но эта моя предприимчивость открывала передо мной только одну дорогу - преподавание в институте. Научная работа - вот что оставалось мне. А что может быть скучнее, чем это копание в архивах, кропанание статей для книг и журналов, вещание с кафедры?

Олег. Действительно! Но из вас получился хороший научный червь. Вы преподаёте нескучно.

Вадим. Это я приобрёл позднее. А тогда научная работа представлялась мне каторгой. Я искал способ избавиться от неё. В то время я завидовал твоей матери. Её рукой водило провидение: что ни картина, то заявка на настоящее произведение искусства. Признаюсь, я пытался понять, узнать её метод. Но метода не было. Одно лишь наитие. Был я так увлечён её картинами, что это увлечение распространилось на неё саму. И мы бы поженились, если бы не моя несносная мать. Она не давала жениться на ком бы то ни было, считая, что я у неё гений, и ни одна женщина не может дать мне счастья.

Олег. Откуда такая уверенность?

Вадим. Все матери преувеличивают достоинства своих детей. Не исключение и моя слепая в отношении меня родительница.

Олег. Вернёмся к вашим отношениям с моей матерью.

Вадим. Отношений никаких не было. Только товарищеские. Позднее не стало и их. Я только потом узнал, что у неё появился твой будущий отец.

Олег. Почему будущий? Он настоящий мой отец.

Вадим. Возможно, я не так выразился. И вот однажды в институте Наташа подходит ко мне и говорит, что у неё есть ко мне разговор. Было это уже перед самой защитой диплома. Мы встретились после занятий, и она объявила мне, что бросает институт и уезжает то ли в Киргизию, то ли в Таджикистан. Тогда я не знал, что в Душанбе был госпиталь для тяжелораненых из Афганистана. Вскоре она и уехала туда выхаживать твоего отца.

Олег. Я ничего не знал про это.

Вадим. Такое нужно знать. И не только как художнику, но и как человеку. Из подобных знаний и складывается личность.

Олег. Вы, точно, хороший препод. Но речь сейчас обо мне, не о вас.

Вадим. О тебе?

Олег. Вы должны сделать меня победителем вашего конкурса-выставки и вообще помочь мне сделать карьеру художника.

Вадим. Я никому и ничего не должен. Спроси у своей матери. Она тебе подтвердит, что отдала мне картины безвозмездно и навсегда. Я ничего не должен ни ей, ни тебе.

Олег. Нет, мне вы должны.

Вадим. Да ты нахал!

Олег. А вы сомневались? Я повторяю: вы сделаете меня победителем вашего конкурса, а потом проведёте ещё и по карьерной лестнице на самый верх.

Вадим. За какие такие заслуги?

Олег. Я бесценный функционер. Я сделаю нашу живопись мировым брендом.

Вадим. Русское изобразительное искусство и без тебя известно во всём мире как одно из самых значительных.

Олег. Я говорю о современном изобразительном искусстве.

Вадим. Мальчик мой! Современного искусства нет. Есть упадок. Деградация.

Олег. Вот я и буду поднимать его, реанимировать.

Вадим. Себя ты поднимешь, а не искусство. Я тебя вижу насквозь!

Олег. Конечно, себя я тоже не обижу. Но главное не я.

Вадим. Лгун ты. Всё, конец дискуссии! Я поговорю с твоей замечательной, в отличие от тебя, мамой и что-нибудь решу.

Олег. Я взрослый мальчик и сам принимаю решения.

Вадим. А я с взрослыми мальчиками дел не имею. Пока они не станут взрослыми дядями.

Олег. Если вы заложите меня матери, я перестану действовать с оглядкой. Тогда я сотру вас в порошок.

Вадим. Ты? Щенок! Одно моё слово - и ни одна твоя картина не появится ни на одной выставке, ни в одном музее или галерее. Пошёл вон отсюда!

Олег. Сейчас я уйду. Но я вернусь. Не позднее, чем закончится конкурс. У вас ещё есть шанс. И я знаю, что вы им воспользуетесь.

 

Уходит, насмешливо оглянувшись.

Вадим кричит ему вслед:

- Задницу надеру, малолетний негодяй!

 

На некоторое время устанавливается тишина. Вадим ходит в волнении взад и вперёд, не находя себя места.

Вадим (один, мысленно). Негодяй! Откровенный негодяй! А сколько таких в его безбашенном поколении?! Если они прорвутся к власти, то это будет пострашней революции, геноцида. От них не знаешь, чего ожидать, ведь они продукты циничного, беспринципного времени. Их нужно блокировать уже сейчас. А его тем более.

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната в квартире Боровиковых. Наталья разговаривает по телефону:

- Я поняла, Вадим. Конечно. Это ни в какие ворота!

Рядом стоит Александр. Он слышал весь разговор Натальи со Старожиловым.

Наталья. Я тебе перезвоню. (Отключает телефон.)

Александр (об Олеге). Его надо остановить.

Наталья. Как?

Александр. Как угодно, но остановить.

Наталья. Варианты?

Александр. Не думал, что выращу такого негодяя.

Наталья. Негодяй он или нет, но - определённо - так поступать нельзя.

Александр. Вырастили сыночка! А всё почему? Ты виновата. Если бы не ты, не стал бы я отмазывать его от армии. Вот что в итоге получилось.

Наталья. То, что ты военный в третьем поколении, это ещё не значит, что и он  должен был надеть погоны.

Александр. Но и  художник - это тоже не его.

Наталья. Поздно менять профессию.

Александр. Пусть занимается шантажом и вымогает себе признание?

Наталья. Что делать?! Что делать?!

Александр. Я, кажется, придумал. Я позвоню военкому, и наш распрекрасный сынуля отправится, как миленький, в армию.

Наталья. Это не выход. Не отдам. У меня один-единственный сын. Пусть берут из многодетных семей.

Александр. Говорил тебе: давай ещё заведём ребёнка.

Наталья. С твоими командировками в «горячие точки»?!

Александр. Извини, я не подумал.

Наталья. Вот - думай, прежде чем что-либо говорить.

Александр. И всё-таки это единственный выход - армия. Там его научат уму-разуму.

Наталья. Дедовщиной? Не дам издеваться над ребёнком!

Александр. Какой он ребёнок? Восемнадцать лет. Я в его возрасте...

Наталья. Не сравнивай себя с ним. Тогда было совсем другое время.

Александр. Знаешь, иногда мужику нужно получить по морде. Иначе он может стать курвой. Сейчас для нашего сынка настал такой момент.

Наталья. У тебя поднимется рука на своего родного сына?

Александр. Я образно выразился. Я имел в виду армию. Подумай и согласись.

Наталья. Никогда.

Александр. Наталья, у нас нет другого выхода.

Наталья. Только не этот!

Александр. Ещё немного - уже и армия не поможет.

Наталья. Не поможет она и сейчас.

Александр. Поможет. Он ещё не заматерел в своих беспардонных амбициях.

 

Входит Олег.

 

Олег. Речь обо мне?

Александр. Очень вовремя заявился.

Олег. Накляузничал Старожилов?

Наталья. Не накляузничал, а сообщил.

Олег. И что вы намерены делать?

Наталья. Отец предлагает отправить тебя в армию.

Олег. В армию? Забавное решение.

Александр.  Снова поясничаешь?

Олег. Почему снова? Ещё даже не начинал. Из армии я сбегу, а вина ляжет на вас. А на тебя, отец, ещё и позор. Боевой офицер, а  кого вырастил?!

Александр. Старожилов прав: монстр какой-то, а не человек. Где-то мы его проглядели, мать.

Олег. Мультфильмы Диснея. Я рос с ними, на них. И ещё виновата система Эльконина-Давыдова. Я учился в школе по ней. Она порочна.

Александр. Опять скажешь, что не поясничаешь?

Олег. Констатирую факт.

Александр. Олег, Олег, какой же ты стал?!

Олег. И какой же?

Александр. Сам знаешь, какой.

Олег. Вы родили. Я не виноват. И воспитывал не я себя, а вы меня.

Александр. С себя мы вины не снимаем. Но с тобой нужно что-то делать.

Олег. Отправь меня в «горячую точку». Глядишь, подстрелит какой-нибудь моджахед.

Александр. Сейчас везде спокойно.

Олег. То-то не повезло! В общем, так родители. Я принял решение и от своего не оступлюсь. Для вас будет благоразумным - не мешать мне.

Александр. Ты слышала, мать? Я его сейчас удушу своими собственными руками.

Наталья. Только прикоснись! Не ты рожал - не тебе поднимать руку.

Олег. Ну ладно, вы тут разбирайтесь, а я пойду. Тамара ждёт. Нужно перед отправкой в армию дать ей ценное указание. Чтобы в моё отсутствие процесс всё равно шёл в нужном направлении.

Александр. Он, точно, монстр.

Олег. Не парься, батя. Сегодня вся молодёжь такая. Мы хотим всё и сразу. А не горбатиться всю жизнь за три копейки.

Александр. Зарабатывай больше.

Олег. Где? Кем?

Александр. Работы есть разные.

Олег. И все за три копейки. Я не канарейка. Я стою дороже.

Александр. Гляди-ка, что говорит!

Наталья. Правильно говорит. Не его вина, что работать негде и некем.

Александр. Как это негде?

Наталья. А так! Посмотри вокруг. Ты, много ты получаешь? А ты полковник. Я уж не говорю о себе, учительнице рисования. Да кого угодно возьми!

Олег. Старожилов имеет хороший доход.

Наталья (Александру). Попробуй возрази.

Олег. Хотя и не заслуживает его.

Александр. И ты хочешь как он?

Олег. Хочу. Потому что я не хуже, чем он.

Александр. Ты не хуже?

Олег. По крайней мере, я не присвоил ни одной чужой картины.

Наталья. Он не присваивал, я отдала ему сама.

Олег. Это не меняет существа дела. Он вор, а живёт лучше честных людей. Это несправедливо. Этому нужно положить конец.

Александр. Найдётся без тебя правдоискатель. Низвергнет с пьедестала.

Олег. А я не намерен ждать. Я заменю его собой.

Александр. Мать, а может, он у нас умом повредился? Может, его нужно обследовать у психиатра?

Наталья. Только попробуй. (Олегу) И вообще, пойдём-ка отсюда, сын.

Олег. Мне нужно к Тамаре.

Наталья. Поедем вместе.

Александр. Куда это ты хочешь увести его?

Наталья. Куда-нибудь. Отсюда подальше.

Александр. Не делай этого. Ты навредишь ему.

Наталья. Я рожала его не для мучений.

Александр.  Это хуже мучений - что он делает, на что замахивается!

Наталья. Это в нём говорит юность. Это пройдёт. (Олегу) Уходим, сын.

 

Уводит Олега и сама уходит вместе с ним.

 

Александр (один, мысленно). Ушла. Ушли. Куда? Зачем? Он, понятное дело, вышел из-под огня, а она из-под огня вывела. Это так. Если всё пустить по течению, то беды не миновать. Так не быть этому!

Берёт телефон, набирает номер:

- Пожалуйста, соедините с военкомом.

Ждёт, когда соединят.

- Это полковник Боровиков.

- Снова  по поводу сына?

- Да. Но теперь у меня обратная просьба: как можно скорее отправить в армию.

- Несколько неожиданно, Александр Игоревич. Что-нибудь случилось?

- Нет, всё нормально. Но будет лучше, если он отправится на год или два в какой-нибудь дальний гарнизон.

- Значит, всё-таки необходимость есть?

- Я бы сказал: потребность. Небольшая потребность. Так будет лучше для него, для матери, для всех.

- Я понял. Отправится с ближайшей командой. Повестку вышлю сейчас же.

- Не надо высылать. Я сам зайду. Заодно поговорим об армии и родном Отечестве.

- С трудом узнаю  то и другое.

- Я тоже.

- Ну вот и потолкуем.

 

Мастерская. Тамара пишет новую картину - портрет Олега. Дверь не заперта. Наталья и Олег входят и застают Тамару врасплох.

Олег. Кого это ты малюешь? Ни фига себе, я!

 

Тамара загораживает собой картину, разворачивает мольберт в обратную сторону.

 

Олег. Да ладно, не прячь, я уже увидел.

Тамара. Посмотришь, когда будет готова.

Олег. Зачем я тебе?

Наталья. Уйдёшь в армию - будет смотреть и вспоминать.

Олег. Я не пойду в армию.

Наталья. Если отец решит, никуда не денешься.

Олег. Буду скрываться. (Шутит.) Например, здесь. Ты спрячешь меня, Тамариск?

Тамара. Прячься. Не жалко.

Наталья. Здравствуй, Тамарочка!

Тамара. Здравствуйте, тётя Наташа!

Наталья. Что-то ты не заходишь к нам.

Тамара. Да Олег не зовёт.

Наталья. Олег, это правда?

Олег. А почему я должен звать, сама не может прийти?

Наталья. Ребята, а у меня эврика! Вам нужно срочно родить ребёнка. С ребёнком в армию не берут.

Тамара. Но, как мне кажется, будущие родители сначала должны стать законными мужем и женой или я  что-то неправильно понимаю.

Наталья. Становитесь. Подавайте заявление. Но ребёнка нужно начать планировать уже сейчас. Время дорого. Точнее, его у  нас нет совсем. Полковник Боровиков наверняка уже позвонил военкому.

Олег (Тамаре, шутя). Ты слышала, Тамариск? Начинаем мастрячить ребёнка. Прямо сейчас.

Тамара. Только после загса.

Наталья. Тамарочка, имейте совесть - войдите в положение.

Тамара. Нет, в положение я войду только после замужества.

 

У Натальи звонит телефон. Она смотрит на номер:

- Звонит Старожилов. Чего это вдруг я ему понадобилась? (В трубку) Да, Вадим Альбертович, я вас слушаю.

Голос Вадима:

- Где твой лоботряс?

Наталья. Ты это о ком?

Голос Вадима:

- Сын. Где твой сын?

Наталья. Он здесь, рядом со мной.

Голос Вадима:

- У меня  в галерее разбили витраж. Я думаю, это сделал он.

Наталья. Олег, ты слышишь? У него в галерее разбили витраж.

 

Олег подходит к Наталье, говорит в трубку её телефона:

- Вадим Альбертович! А почему вы решили, что это я? Мне не 15 лет, а это детские методы - бить витрины, поджигать входную дверь, устраивать другие т.п. пакости.

Голос Вадима:

- Так я тебе и поверил! Я тебя посажу. За хулиганство и шантаж.

Олег. В хулиганстве я ещё нигде и никогда не был замечен.

Голос Вадима:

- Ты ещё насмехаешься, негодяй?!

Олег. Сами подумайте: итоги конкурса ещё не подведены. Зачем мне вам вредить?

Голос Вадима:

- Не верю! Ещё одна выходка - и ты у меня сядешь по первое число.

Наталья. Вадим, ты что такое говоришь? Ты кому и за что грозишься? Может, мне обвинить тебя в краже моих картин? (Пауза.) То-то же замолк. И давай ты пока посидишь тихо, и  мы тоже не будем тебя трогать?

Голос Вадима:

- И ты туда же, в шантаж?

Наталья. Туда же или нет, но сына тиранить не дам.

Голос Вадима:

- Он у тебя сам хоть кого затиранит.

Наталья. Всё равно. За сына переступлю любую черту. Запомни.

Голос Вадима:

- Не на того напали! Я найду на него укорот.

Наталья. Я на тебя тоже. (Отключает телефон.) Олег, признайся: ты разбил витраж?

 

Олег молчит, колеблясь, признаваться или нет.

 

Наталья. Говори как есть. Мне ты можешь сказать правду. Я не отец.

Олег. Я разбил.

Наталья. Для чего?

Олег. Пусть знает, что это не просто угрозы.

Наталья. Но выбивать первое место - это нечестно.

Олег. Что ты говоришь, мама! Посмотри вокруг. Где у нас в стране честно?

Наталья. Но это не значит, что и ты должен поступать без оглядки на совесть.

Олег. Я поступаю нечестно, чтобы восстановить честность.

Наталья. Это каким же образом?

Олег. Когда я получу вес и влияние, в художническом мире всё изменится.

Наталья. Сомневаюсь, но поверю в благородность твоих порывов.

Олег. Это не порывы. Это цель моей жизни.

 

Квартира Боровиковых. Утро.

Александр (будит Олега).  Просыпайся, солдат. Пора в армию.

Олег. В какую ещё армию?

Александр. В армию твоей страны.

Олег. У меня нет страны. Эта страна не моя. Здесь живут не по моим правилам.

Александр. Вернёшься - будешь наводить порядок.

Олег. Я буду наводить его сейчас.

Александр. Нет, только после армии.

Олег. Нет, сейчас.

Александр. После армии.

 

Входит Наталья.

 

Наталья. Что вы тут расшумелись?

Александр. Воин не слушает командира.

Наталья. Во-первых, он ещё гражданский человек. Во-вторых, ты не являешься для него непосредственным начальником.

Александр. Я его отец.

Наталья. В Уставе это не прописано. (Олегу) Поднимайся, сын. У тебя повестка на 13 часов.

Олег. Как повестка?

Наталья (Александру). Отец, покажи.

Александр. А так не поверит?

Олег. Без бумажки мы таракашки.

 

Александр показывает повестку.

 

Олег (прочитав). Число сегодняшнее. Время тоже совпадает. Ну спасибо вам, родаки. Даже не дали с Тамарой попрощаться.

Мать. А вчера ты разве не простился?

Александр. Это для вас не обязательно. Вы не муж и жена.

Олег. Но мы друзья. Уже скоро год.

Наталья. Будете дружить по переписке.

Александр (Олегу). Если хочешь сбежать, то не советую. У тебя повестка в спецподразделение. Там двойной спрос. В том числе за неявку, а тем более уклонение.

Олег. Я только с Тамарой прощусь.

Александр. А вчера чего не простился?

Олег. А вы мне сказали?!

Александр. Вчера тебе нельзя было говорить.

Олег. Это почему?

Александр. Вчера объявили итоги конкурса.

Олег. Да?! А почему я не знаю?

Наталья. Хотели тебе сообщить, когда уже будешь в армии.

Олег. И какие же они, итоги?

Наталья. Итоги как итоги.

Олег. И всё-таки?

Наталья. Тебя в призёрах нет.

Олег. Т.е. и победитель не я?

 

Наталья отрицательно качает головой.

 

Олег. Тем более мне надо к Тамаре.

Наталья. Почему тем более? С загсом ты опоздал. Что ещё?

Олег (врёт). Зато не опоздал с ребёнком.

Наталья. Обманываешь?

Олег. Зачем мне врать?!

Наталья. Что делать, отец?

Александр. Я сопровожу его до Тамары и обратно.

Олег. Может, ещё поприсутствуешь при разговоре?

Александр. А почему нет?

Олег. Точно, ты солдафон. Ибо солдат имел бы такт.

Наталья. А ведь верно он говорит.

Александр. Мало что он там скажет! Я за него отвечаю. Лично. Военком доверил доставку мне.

Наталья. Или ты сам взял её на себя?

Александр. Это уже детали.

Наталья. Для кого как. (Олегу) Верно, сын?

Олег. Я согласен, мама. Но мне нужно к Тамаре. У меня в запасе полтора часа. Я туда и обратно. Не успеете даже на стол собрать, чтобы угостить меня на дорожку.

 

Мать и отец с недоверием смотрят на Олега.

 

Наталья. А ты точно не сбежишь?

Олег. Зачем? Я же сказал!

Наталья (Александру). Пусть съездит, отец.

Александр. Лучше я сопровожу его.

Олег. Проконвоируешь то есть?

Наталья. Пусть съездит один. Он обещает. Даёт слово. Олег, ты слово даёшь? Ты обещаешь?

Олег. Обещаю. Даю.

Наталья (Александру). Вот видишь, отец.

Олег. Да я не сбегу! Сейчас не тот момент. И не те у меня цели.

 

Торопливо выходит из комнаты. Александр и Наталья  не препятствуют ему.

 

Александр. Может, я всё-таки прослежу за ним?

Наталья. Зачем? Это же розыгрыш. Ты же только пугаешь его повесткой.

 

Александра подмывает сказать правду, он едва сдерживается.

 

Александр (не сразу). Давай будем накрывать на стол.

Наталья. Разыгрывать - так до конца?

Александр. Как-то так. Да.

 

Апартаменты Старожилова. Вадим и Мария Рудольфовна за обеденным столом. У них второй завтрак.

Мария Рудольфовна. Вадик, у нас к чаю снова нуга. У меня опять подскочит сахар.

Вадим. Мама, а ты не ешь нугу - и сахар будет в норме.

Мария Рудольфовна. Я, конечно, имею силу воли. Но нуга сильнее меня. (Берёт конфету, откусывает, аппетитно жуёт.)

Вадим. Я знаю, что нуга тебе нравится. Вот и не запрещаю подавать её к чаю.

Мария Рудольфовна. Вадик, по-моему, пахнет дымом.

Вадим. От конфет?

Мария Рудольфовна. Как ты себе это представляешь? Конфеты с запахом дыма?

Вадим. Но так сказала, мама, ты.

Мария Рудольфовна. Я? Не говорила. Я сказала, что пахнет дымом. Не от конфет, а пахнет вообще. Просто.

Вадим. Да ничего не горит же, мама. Хотя подожди. (Принюхивается.)  Кажется, пахнет.

 

Вбегает горничная Ирина.

 

Ирина. Вадим Альбертович! Там пожар. Горим.

Вадим. Как горим? Где пожар?

Ирина. Там. (Показывает жестом.) С той стороны входной двери.

Вадим. Откуда вы знаете?

Ирина. Я посмотрела в глазок. А дым уже идёт в квартиру.

Вадим. Идёмте туда. Скорее! (Марии Рудольфовне) Мама, я сейчас.

 

Уходит вместе с горничной.

 

Мария Рудольфовна. Сказала же дым, а он не верит.

 

Проходит какое-то время. Возвращается Вадим, грязный и мокрый: тушил пожар.

 

Мария Рудольфовна. Вадик, что с тобой? Ты похож на чёрта из табакерки или на домового из дымохода.

Вадим. Я тушил пожар. Загорелась входная дверь. А точнее: кто-то поджёг. И я знаю, кто. На этот раз я не спущу ему, им!

 

Квартира Боровиковых. Стол празднично накрыт. Но Наталья и Александр ни к чему не притрагиваются. Ждут сына. Раздаётся звонок в дверь.

Наталья. Олежка! Пришёл!

Александр. Зачем ему звонить! У него есть ключи.

Наталья. И правда. Пойду открою.

Александр. Нет, лучше я.

Наталья. Хорошо, ты.

 

Наталья остаётся в комнате. Александр уходит. Через минуту возвращается, но не с Олегом, а  с Тамарой.

 

Наталья. Тамара?! Ты?!

Тамара. Я. А что?

Наталья. Нет, ничего.

Тамара. Вы же сами сказали мне приходить. Приглашали.

Наталья. Да, я помню. Но где Олег?

Тамара. Олег? Не знаю. Я думала, он здесь.

Наталья. Он поехал к тебе. Вы разминулись?

Тамара. Наверно. Но я к вам не из мастерской, я из дома. Он поехал куда?

Наталья. Он сказал: к Тамаре. Он не уточнил.

Тамара. Вот досадно-то как! Я здесь, а он ко мне поехал. Я, наверное, поеду в мастерскую, за ним? Или ко мне домой, если его там не будет.

Александр. Никуда не нужно ездить. Он сейчас сам приедет сюда.

Наталья. Действительно, Тамарочка, подождите. Пора бы ему уже вернуться.

 

 Звонит домашний телефон.

 

Наталья. Вероятно, Олег. Хочет сообщить, что не застал тебя, Тамара, ни в мастерской, ни дома.

Тамара. Возможно. Может быть.

 

Наталья говорит на телефону:

Наталья. Да, сыночек, я тебя слушаю.

В трубке голос Вадима:

- Так это ты подослала его ко мне?

Наталья. Ой, Вадик, это ты, что ли? А я думала, что Олежка.

Голос Вадима:

- Я не знаю, что ты там думала. Но твой тиран поджёг мне дверь.

Наталья. Он не мог этого сделать. Ты клевещешь.

 

Александр. Что там, Наташа?

Наталья (Александру). Старожилов говорит, что наш Олег поджёг ему дверь. (В трубку) Вадюша, ты опять заблуждаешься. Мой сын прекрасно воспитан. Он никогда не опустится до такой подлости.

Голос Вадима:

- Он обещал мне отомстить - и отомстил.

Наталья. Да будет тебе, Вадя. Тебе это пригрезилось.

Голос Вадима:

- Какие грёзы?! Он перечислил пункты мести и идет точно по ним. «Мне не 15 лет, а это детские методы - бить витрины, поджигать входную дверь, устраивать другие т.п. пакости». Первое и второе уже было. На очереди третье. Я не намерен больше терпеть выходки этого террориста. Я завтра же пойду в прокуратуру, в суд, к чёрту на рога, но я привлеку его к ответу за угрозы и месть.

Наталья. Какая месть, Вадик? Кому ты нужен? Зачем тебе мстить?

Голос Вадима:

- Ему есть за что! И он мстит.

Наталья. Вадик, не обольщайся. Или я тоже обольщусь.

Голос Вадима:

- Я помню твои угрозы. Но в этот раз они на меня не подействуют.

Наталья (елейно-садисткими нотками) Подумай хорошенько, Вадя. Как бы не пожалеть!

Голос Вадима:

- Тиранка. Террористка. Сын весь в тебя.

Наталья. Спасибо за комплименты. (Тамаре, Александру) Отключил телефон. Чего он себе напридумывал?!

 

Звонят в дверь.

 

Наталья. А это кто?

Александр. А вот это, должно быть, Олег. Спрячьтесь, Тамара, и не показывайтесь, пока я вам не скажу.

Наталья. Зачем играть в прятки?

Александр. Так нужно, Наташа. Сейчас увидишь.

Наталья. Так у него же есть ключ.

Александр. Я закрыл на цепочку. Специально.

Наталья. Зачем?

Александр. Потом объясню. Тамара, вы спрятались?

Тамара (через проём двери). Да, я побуду в соседней комнате.

Александр. Не выходите, пока не позову.

Тамара. Хорошо. Я поняла.

 

Александр уходит открывать.

 

Наталья (одна). Засада какая-то. Для чего? Зачем?

 

Проходит минута-две. Входят Олег, Александр.

 

Наталья. Привет, сынуля! Почему ты так долго?

Олег. Я же к Тамаре ходил. Вот и засиделись немного.

Александр. К Тамаре? И где сидели: в мастерской или дома?

Олег. А почему ты спрашиваешь?

Александр. Просто так. Но ты ответь.

Олег. Отвечаю: я был у Тамары. Но почему допрос?

Александр. Разве это допрос? Я просто спросил.

Олег. Я просто ответил.

Александр. Ты не ответил. Я спросил: в мастерской или дома?

Олег. Не вижу разницы.

Александр. Хорошо. И на чём порешили с Тамарой? На чём расстались?

Олег. На чём, на чём? На разном.

Александр. Не был ты у Тамары.

Олег. Как это не был?

Александр. А так! (Громко) Тамара, выйдите. Покажитесь.

 

Тамара выходит из соседней комнаты.

 

Олег. Что это значит?

Александр. А то и значит, что всё это время Тамара провела в нашей квартире. Так где был ты?

Олег. Я был у Тамары. А точнее в её мастерской. Я думал, она отлучилась куда-то ненадолго и скоро вернётся. Но она всё не возвращалась и не возвращалась, и я перестал ждать и поехал сюда. И вот я здесь.

Александр. А может, ты был вовсе не в мастерской, а совсем в другом месте?

Олег. Может, подскажешь в каком?

Александр. Мать подскажет.

Наталья. Почему мать, а не мама?

Александр. Сейчас не до сентиментальностей. Спроси с сына.

Наталья. Отец думает, что ты был у Старожилова и поджёг ему дверь.

Александр. Наташа, ну зачем же так лобово?!

Наталья. А что я должна скрывать от своего сына? (Олегу) Что ответит сын своему отцу?

Олег. Хорошо, я  отзываю свои слова назад.

Александр. А теперь, мать, внимание! Час Икс наступил. Слушай.

Олег. Я был у любовницы.

 

Устанавливается тишина, долгая, утомительная, сплошная. Никто не ожидал такого ответа. Он потряс всех. Первой приходит в себя Тамара.

 

Тамара (про Олега). Я всегда знала, что он не любит меня. (Направляется к выходу, чтобы уйти.)

Наталья. Тамарочка, подождите. Я не верю. У него никого нет и не может быть. Кроме тебя. Кроме вас.

Тамара. Не надо выгораживать его. (Олегу) Забери из мастерской свой портрет. Подаришь любовнице. Пусть повесит на стене. Будете вместе смотреть и хохотать, какая Тамарка дура.

Олег. Тамара, ты не дура.

Тамара. Значит, ещё глупее? Возможно. Я всегда знала, что ты избавишься от меня сразу, как только перестанешь нуждаться во мне. Весь год твоими карандашом и кистью водила моя рука. Скажешь, нет? Да. Я давала тебе подсказки во всём и везде. В том числе - как улучшить ту или иную картину, как облагородить? А теперь я стала не нужна.

Олег. Всё не так. Ты ошибаешься, Тамариск.

Тамара. Не так? Не зови меня так больше! До свидания, Боровиковы. Желаю здравствовать и процветать всему вашему благородному семейству!

Наталья. Тамарочка, подождите, не уходите.

Александр. Тамара, останьтесь. Пообедаем вместе.

Тамара. Ну уж, нет! Наелась. По горло! (Стремительно уходит.)

 

Наталья. Олег, останови, верни.

Олег. Незачем. Я, правда, её не люблю.

Александр. Но ты обидел девушку.

Олег. Чем?

Александр. Тем, что довёл её до срыва.

Олег. Я? Она сама.

Александр. Какой же ты!..

Олег. Какого воспитали. Будет сейчас ещё экзекуция или довольно?

Наталья. Давай-ка вправду успокаивайся-ка, отец. Поиграли - и хватит.

Олег. Поиграли?

Наталья. Да, отец разыграл тебя.

Олег. Разыграл?

Наталья. Именно.

Александр (неожиданно). Никакого розыгрыша!

Наталья. Что ты такое говоришь?

Александр. Олег вправду уходит в армию и ему уже пора в военкомат.

Наталья. Ты что, издеваешься? Шутишь?

Александр. Нет, я сказал правду.

Наталья. Какую ещё правду? Ты утром говорил, что только попугаешь отправкой в армию.

Александр. Так было нужно. Иначе бы ты всполошилась.

Наталья. Я всполошусь сейчас. Я уже всполошилась. Что будешь делать?

Александр. Ничего. Поведу его в военкомат.

Наталья. Олег, ты слышал? Он поведёт тебе в военкомат.

Александр. Или повезу. Если не захочет топать ножками.

Наталья (Александру). Единственный сын. Не отдам.

Александр (Наталье). Потом ты мне скажешь спасибо.

Наталья. Я? Никогда. Или ты сделаешь по-моему, или...

Александр. Никаких или. Будет только военкомат и будет армия.

Олег (Александру). Отец, а меня ты спросил? Ты спросил, хочу ли я в армию?

Александр. Тебя спрашивать бесполезно. Тебя нужно перевоспитывать. И армия в этом лучшее средство,

Наталья. Я так не считаю.

Олег. Я тоже.

Александр (Олегу). Тебя никто не спрашивает. Одевайся как в дальнюю дорогу. Вон сумка с продуктами. Мать тебе собрала. Суток на двое-трое хватит, а дальше будут кормить уже в воинской части.

Наталья. Не пущу.

Олег. Не поеду.

Александр (Наталье). Отпустишь. (Олегу) Поедешь, как миленький.

Наталья. (Александру). Если ты это всё-таки сделаешь, я тебе не прощу.

Александр. Не прощай - твоё право.

Олег (Александру). Я тоже.

Александр. А тебя вообще никто не спрашивает. Взял сумку - и вперёд, навстречу исправлению!

Наталья. Ты его даже не покормишь?

Александр. Накормят на призывном пункте. Там же поест твоих домашних харчей. (Олегу) Выполняем приказ, воин.

Наталья. Александр, ты с ума сошёл. С сыном как с подчинённым!

Александр. По-другому нельзя. После поймёшь.

Олег. Отец, я не прощу тебя.

Наталья. Я тоже не прощу.

Александр. Зато я вас прощаю. (Наталье) За твою недальновидность. (Олегу) За твоё враньё.

 

Александр и Олег уходят. Наталья остаётся. Всхлипывает, плачет. Подходит к окну. Смотрит, как из подъезда выходят сын и муж. Смотрит на сына, не в силах наглядеться, запомнить. Плачет навзрыд. Вдруг перестаёт плакать. Берёт телефон, набирает номер, говорит в трубку:

- Вадик, мне нужно к тебе приехать.

Голос Вадима в трубке:

- Приезжай.

Наталья (мысленно). Отсижусь у него, а там увидим.

Быстро складывает вещи первой необходимости в небольшую дорожную сумку на колёсиках, берёт её за ручку и, повесив на плечо свой дамский ридикюльчик, выходит из квартиры.

 

Апартаменты Старожилова. Вечер несколько дней спустя. За столом - Наталья. Пьёт чай. Входит Мария Рудольфовна.

Мария Рудольфовна. Милочка, вы не туда сели.

Наталья пересаживается с одного стула на другой.

Мария Рудольфовна. Милочка, и снова не туда.

Наталья встаёт в растерянности:

- Куда же мне?

Мария Рудольфовна. Там сидит мой сын, здесь сижу я.

Наталья. Стулья-то одинаковые.

Мария Рудольфовна. Стулья да, место нет.

Наталья. Если так рассуждать, то правда на вашей стороне.

Мария Рудольфовна. Правда всегда на моей стороне, потому что я много прожила и кое-чему научилась.

Наталья. Вы намекаете, что мне есть чему подучиться?

Мария Рудольфовна. В данном случае я подразумеваю одно: Вадик мой сын и вы никогда не будете его женой. По крайней мере, такого не случится, пока я жива, а жить я собираюсь ещё долго.

Наталья. Я не претендую на вашего сына ни в роли жены, ни в каком-либо другом качестве. Я же вам говорила, что временно у вас. Возникла такая необходимость.

Мария Рудольфовна. Все вы так говорите, а сами только и норовите женить его на себе.

Наталья. Если бы мне было куда уйти, я ушла бы прямо сейчас.

Мария Рудольфовна. У вас нет ни одной подруги? У вас нет родственниц?

Наталья. Перед ними неудобно. Хотя у меня есть один вариант.

Мария Рудольфовна. Вот видите.

 

Входит Вадим.

 

Вадим. Куда это ты, Наталья? Ещё и чай цел.

Наталья. Да напилась уже до захлёба.

Вадим. Что-нибудь не так? Мама, ты обидела Наталью?

Мария Рудольфовна. Никого я не обижала. Так, сказала пару слов.

Вадим. Я знаю твою пару слов. Ты не обижайся, Наташа.

Наталья. Нет, Вадик, я пойду. Я поняла, где смогу пожить.

Вадим. И где же?

Наталья. В мастерской у Тамары. Она добрая девочка и пустит меня.

Вадим. Но зачем тебе уходить, когда здесь 140 квадратов?

Наталья (подхватывает). С видом на Кремль. Но этот вид, видишь, не придаёт свободы.

Старожилов. Мама, ну я же тебя просил!

Мария Рудольфовна. А я ничего не сказала.

Наталья. Всё, Вадя, спасибо. (Направляется к выходу.) Спасибо, что дал пожить несколько дней.

Вадим. Поживи ещё. Мама, предложи и ты.

Мария Рудольфовна. Можете оставаться, милочка, но имейте в виду...

Вадим. Мама, ну кто же так просит?!

Наталья. Спасибо, Мария Рудольфовна. Спасибо, Вадим Альбертович. Всего хорошему вам обоим и вашему дому!

Мария Рудольфовна. У нас не дом, а квартира.

Вадим. Мама, Наташа сказала образно.

 

Наталья направляется к выходу. Старожилов идёт за ней - проводить.

Через некоторое время возвращается.

 

Вадим. Мама, ты выставила меня свиньёй.

Мария Рудольфовна. Это почему же?

Вадим. Я ей очень многим обязан.

Мария Рудольфовна. Это как же?

Вадим. Долго рассказывать. Ты не дала ей пожить у нас даже неделю.

Мария Рудольфовна. Я никому не дам жить у нас. Я имею в виду женщин. Мужчин сколько угодно приводи. Хоть засели всю квартиру.

Вадим. Мама, ну сколько можно быть женоненавистницей?!

Мария Рудольфовна. Столько, сколько требуется. На твоём горизонте ещё нет ни одной женщины, которая подошла бы тебе.

Вадим. Мама, откуда ты знаешь?

Мария Рудольфовна. Я мать, я чувствую сердцем.

Вадим. А чувствуешь ли ты, что я испытываю к Наталье?

Мария Рудольфовна. Что ты можешь испытывать к этой красивой женщине и к десяткам других?! Похоть и ничего кроме похоти. Ибо ещё не родилась та, которая предназначена лично для тебя.

Вадим. Мама, мне уже сорок лет. Скоро я стану импотентом.

Мария Рудольфовна. Не станешь. Сорок - не возраст.

Вадим. К Наталье помимо бесконечной благодарности, мама, я испытываю ещё и сильнейшее чувство нежности.

Мария Рудольфовна. Я так и сказала: похоть.

Вадим. Нет, мама, нет. Я испытываю не половое влечение. Я испытываю благоговение перед ней.

Мария Рудольфовна. Тем более, зачем тебе такая женщина?

Вадим. Да не нужна она мне. К тому же Наташа замужем. Но рядом с ней мне хорошо. Знаешь ли ты о том, что пока она жила здесь, у меня впервые появилось вдохновение?

Мария Рудольфовна. Вдохновение? А для чего оно тебе? Если ты умеешь рисовать картины, то нарисуешь и без него.

Вадим. Мама, я именно рисую, а тут я впервые за многие годы начал писать.

Мария Рудольфовна. Не наблюдаю разницы.

Вадим. Да что тебе говорить!

Мария Рудольфовна. Но-но! Повышать голос на матерь?!

Вадим. Загублена моя жизнь! Пропала!

Мария Рудольфовна. Я так не считаю.

Вадим. Можешь ты хотя бы минуту помолчать?

Мария Рудольфовна. Хорошо, помолчу.

Вадим. Знаешь ли ты, что порой мне хочется реветь?

Мария Рудольфовна. Ты никогда не был слезлив, мой мальчик.

Вадим. Я хочу реветь по-звериному. Как медведь с развороченным боком или вывернутой пастью. Настолько мне плохо, мама.

Мария Рудольфовна. Ну-ну, мой мальчик, что ты такое говоришь? Тебе не должно быть плохо. У тебя есть я. Я твоя мама.

 

Вадим  плачет, повиснув у матери на груди.

 

Вадим. Пропала жизнь. У меня не было и не будет счастья.

Мария Рудольфовна. Какие твои годы, сынок? Тебе только дождаться - когда я умру. А там поступай, как знаешь.

Вадим. Я старик, мама. Я старик!

Мария Рудольфовна. Полно сыночек, полно! Не огорчай свою маму. А то и мама уронит слезу.

Вадим (с сарказмом) Ты уронишь. Ты у  нас очень ранимая.

Мария Рудольфовна. Именно. Так.

Вадим. Пропади тот день, когда я появился на свет!

Мария Рудольфовна. Мальчик мой! А вот это уже никуда не годится. Так нельзя.

Вадим. Так нельзя, но можно. Если уже не можешь молчать, терпеть.

Мария Рудольфовна. Хорошо, не молчи, не терпи. Но не огорчай свою маму. Мама у тебя одна и стара.

Вадим. Пропади, моя жизнь,  и я вместе с ней!

 

Мастерская Тамары. День. Тамара одна. Ножницами разрезает холст с портретом Олега, приговаривая:

- Даже ни разу не позвонил.

Входит Наталья.

 

Наталья. Тамара, ты что делаешь?! Остановись!

Тамара. И не подумаю. Он сломал мне жизнь.

Наталья. Как? Каким образом? (Отнимает холст.) Если тебе портрет не нужен, пусть он будет у меня.

Тамара. Пусть будет.

 

Отхлёбывает пиво  из бутылки. Потом ещё и ещё.

 

Наталья. Милая, да ты пьяна!

Тамара. Да. И поэтому мне не больно. Но завтра начнётся опять. Каждую минуту мне будет сверлить мозг мысль: ты ничтожная, ты никому не нужна.

Наталья. Глупости! Ты очень талантливая. И тебя ждёт признание и счастье.

Тамара. В признание я ещё могу поверить, но в счастье нет.

Наталья. Это почему же?

Тамара. Я способна полюбить только лишь один раз. Я полюбила, но меня развернули мордой в обратную сторону.

Наталья. Как странно ты выражаешься!

Тамара. Ничего странного. Говорю как есть.

Наталья. Я успокою тебя единственной фразой: он никого не любит, даже родную мать.

 

Тамара перестаёт прикладываться к бутылке.

 

Тамара. Если так, то мне уже не так больно. Но всё равно обидно. Он же видел, что весь год я жила им, его заботами и трудами. Его настроением. Его мечтами.

 

Входит неслышно Александр. Входит именно в этот момент, как того требуют законы  жанра. Останавливается у простенка, ожидая паузы, чтобы обнаружить себя приветствием.

 

Наталья. Не одна ты такая. Так было и у меня.

Тамара. Вы про мужа?

Наталья. Про кого же ещё! Все годы я была счастлива. Даже когда он был на войне. Но вырос Олег - и всё пошло вкривь и вкось, затрещало по швам.

Тамара. Значит, и у вас виной он - Олег.

Наталья. Виной он. Но и муж тоже хорош: собственного ребёнка упёк в армию.

Тамара. Но в армию же, а не в тюрьму, например.

Наталья. Ну ты, девочка, загнула! Может, ещё в дурдом? Дай-ка и я хлебну! Что ты такое пьёшь?

Тамара. Вот не начатая бутылка. Вам открыть?

Наталья. Я сама.

 

Наталья освобождает бутылку от крышки, прикладывается к горлышку.

Александр выходит из-за простенка:

- Наташа, не пей. Тебе вредно.

 

Наталья. Боровиков?! Каким ветром занесло сюда твоё офицерское благородие?

Александр. Наверное, тем же, что и тебя.

Наталья. Я ищу пристанище, а ты?

Александр. А я - тебя.

Наталья. Кстати, Тамара, ты пустишь меня пожить? А то мне негде.

Александр. У тебя целая квартира.

Наталья. Я не могу жить рядом с человеком, который собственного сына упёк в армию, да ещё обманул при этом родную жену.

Александр. Так было нужно. Ты со временем поймёшь.

Наталья. Тамара, вы не ответили.

Тамара. Живите, конечно. Пожалуйста.

Александр. Я могу пожить в служебном кабинете на работе. Возвращайся и живи дома.

Наталья. Нет, там атмосфера отравлена несправедливостью к сыну.

Александр. Это он нарушил и атмосферу, и ауру, и всё остальное.

 

По указанному выше закону жанра, здесь должен появиться Олег. И он появляется, не ожидаемый ни родителями, ни Тамарой. Поняв, что говорят о нём, прячется. Слушает из укрытия.

 

Наталья. Слышишь, Тамарочка? А ты хотела счастья. Счастье невозможно с ними. У них нет сердца, нет души.

Тамара. Правильно говорите, тётя Наташа. Давайте за это выпьем?

Наталья. Давай.

Олег. Мне тоже налейте.

 

Все оборачиваются на голос и замирают, глазам не веря.

Первой приходит в себя Наталья:

- Олег? Это ты, сынок?

 

Олег. Разумеется я. Не фантом же, наверное, и не мираж.

Наталья. Дай я тебя потрогаю. Вдруг ты исчезнешь? (Прикасается к Олегу.) Сынуля! Сынок! (Обнимает, целует Олега.)

Олег. Ма, ты меня помадой измазала.

Наталья. Помадой? (Тамаре) Если помадой - значит, он чувствует, ощущает. Олежка, Олег! (Прижимается к сыну.)

Олег. Чего это вы все тут собрались?

Наталья. Не знаю. Я пришла, чтобы попросить Тамару... Нет, я просто так пришла. Шла мимо и зашла. Давно не виделись. Так ведь, Тамара?

Тамара. Да, тётя Наташа. Так и было.

Олег. То-то вы попиваете пивко. Может, наконец дадите и мне?

Тамара. Пожалуйста. Пей. (Протягивает не начатую бутылку.)

Александр. Нет, подождите.

Наталья. Что такое, отец?

Александр. Он сбежал из армии, а вы ему праздник устраиваете?!

Тамара. Ну выпьет чуть-чуть. Вам жалко?

Наталья. Дорога была долгая. Намаялся, наверно, устал.

Александр. Отдохнёт, успеет. Но пусть сначала скажет, как он здесь? Какими судьбами?

Наталья. Скажи уж, Олег. А то ведь доймёт, достанет.

Олег. Скажу. Хотя говорить нечего. Я взял и сбежал.

Наталья. Сбежал без разрешения?

Олег (шутит) Наверное - раз сбежал.

Александр. Смотрите на него. Он ещё шутит!

Олег. А почему бы не шутить, батя! Шутка вызывает улыбку. Улыбка поднимает настроение. Настроение продлевает жизнь. Вы согласны, дамы?

Тамара. Ещё бы!

Наталья. Конечно.

Александр. А я не собираюсь шутить. (Олегу) Сейчас же отправляйся обратно.

Олег. Хорошо. Но сначала вот это посмотри.

 

Достаёт какую-то бумагу, подаёт Александру. Александр берёт, читает.

 

Александр. Так бы и сказал сразу. А то: «Я сбежал. Хвалите меня, я дезертир».

Наталья. А что там в бумаге? Что там, Олег?

Тамара. Скажи. И мне интересно. И мне нужно знать.

Александр. Там написано, что его отзывают домой до следующего призыва. Т.е. отправка в армию не состоялась. Подержали на призывном пункте десять дней и отправили домой.

Олег. Именно так.

Наталья. Так это же хорошо. Это радость.

Олег. Я тоже так думаю.

Тамара. И я.

Александр. Осталось и мне возликовать. Но что-то не ликуется.

Олег. Расслабься, отец. И сразу поднимется настроение.

Александр. Да у меня оно и не было плохим.

Олег (Александру). Так тем более расслабься. Тамара, у тебя ещё есть пиво или мне быстренько сбегать в магазинчик?

Александр. Вот ещё! Я сам схожу. Ноги есть. Ларёк рядом. Я видел, когда подходил к мастерской

Наталья (Александру). А что отмечать будешь?

Александр. Возвращение сына.

Наталья.  Но он же тебе не нравится. Он такой и сякой.

Александр. Полагаю, у него было время подумать - и он исправился.

Наталья. Ты исправился, Олег?

Олег. А как же! (Иронизирует.) Все десять дней только и делал, что изживал вину - перед вами, перед обществом, перед человечеством.

Александр. А перед художническим миром?

Олег. И перед миром тоже.

Александр. Значит, и перед Старожиловым?

Олег. А вот перед ним нет.

Александр (насторожённо). Не понял. Почему ответ отрицательный?

Олег. Потому что  у меня с ним старые счёты, и я привык побеждать.

Александр. Где старые счёты, там и старые методы. Так?

Олег. Нет, я это всё перерос, отец.

Наталья. За десять дней?

Олег. Иногда, ма, одного дня и даже минуты достаточно, чтобы пересмотреть свою жизнь. Я пересмотрел. Я изменился.

Тамара. В какую сторону?

Олег. В твою.

Тамара. Что это значит?

Наталья. Быть свадьбе?

Олег (Наталье). Именно. (Тамаре) Ей.

Наталья. Отец, ты слышишь? Сейчас же ящик пива по случаю помолвки!

Тамара. Но предложения же не было. Разве это помолвка?

Наталья. Действительно. Тебе нужно что-то сказать, Олег.

Олег. Раз нужно, скажу. Выходи за меня, Тамарочка?

Тамара. Называй меня Тамариск.

Олег. Выходи за меня, Тамариск, божье дерево.

Тамара.  Хоть сегодня, бисерник. Хоть прямо сейчас.

Наталья. Вот и ладненько. (Александру) Беги за пивом, отец.

Александр. Есть у нас бегуны помоложе. И у меня другое предложение: пойдемте к нам. Там и отметим событие. В том числе возвращение. И не только пивком.

Наталья. Пойдёмте.

Олег. Я не возражаю.

Александр. Договорились. Только у меня один вопрос к Олегу: как ты будешь дальше жить? Что для тебя искусство? В частности, живопись?

Олег. Расслабься, батя. Я же сказал: я буду жить нормально. И всюду достигну того, чего захочу.

Александр. Значит, и в живописи?

Олег. В живописи достигнет Тамара. У неё всё для этого есть. И я ей по мере сил помогу.

Наталья. Ты пробивной.  Ты сможешь.

Тамара. Не то слово, тётя Наташа. Он просто ураган. Сметёт всех и вся с нашего пути.

Александр. А вот это не обязательно. Если только перегородят дорогу. Только тогда.

Олег. Я это и имел в виду, батя.

Александр. А вот здесь ты молодец. Весь в меня.

Наталья. И в меня тоже.

Александр (Наталье). И в тебя. Ну, отправляемся пировать, молодые?

Олег, Тамара. Конечно. Да.

Всеобщее движение к выходу.

Музыка. Занавес.