Жанр: драма, мелодрама, комедия

 

Первая и единственная в мире полноформатная пьеса об Антоне Павловиче Чехове. Она целиком и полностью написана на биографическом материале и при этом является новым словом в чеховедении.

Все факты имеют документальное подтверждение. Автор лишь объединил их в единое целое, следуя логике характеров и поступков, мотивируя действия персонажей стоящей перед ними целью, как того требуют законы сцены и драматургии. 

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Антон Павлович Чехов, всемирно известный драматург и беллетрист;

Мария Павловна Чехова, его сестра;

Ольга Леонардовна Книппер, его жена, актриса;

Владимир Иванович Немирович-Данченко, директор Московского художественного театра (МХТ);

Александр Вишневский (настоящая фамилия Вишневецкий), актёр МХТ;

Лика Мизинова, одна из главных любовей Чехова;

Надя Терновская, ялтинская «антоновка» Чехова; 

Капитолина Михайловна Иловайская, ялтинская знакомая Чехова;

Иван  Бунин, знаменитый писатель.

 

Действие происходит с 1898 по1904 год в Москве и Ялте, а также в подмосковном Мелихове.

 

Июнь 1898 года. Москва. Коридор  в театре. Разговаривают Чехов и Немирович-Данченко. За ними, таясь за колонной,  наблюдает Книппер.

Немирович (Чехову). Много я тебе заплатить не смогу, но постараюсь выжать самое большое из возможного. 

Чехов. Да ладно уж. Не деньги главное.

Немирович. По рукам, значит?

Чехов. Не понимаю, зачем тебе моя «Чайка»?

Немирович. Я сам писал пьесы и знаю им цену. Ты задеваешь какие-то неведомые струны, которые есть в каждой человеческой душе. Не всякий подозревает об их существовании. Но даже он откликается на твоё слово, мысль, чувство.

Чехов. Я за собой  не знаю ничего такого. Пишу на одной интуиции. Как Бог на душу положит.

Немирович. Он кладёт твои слова более чем хорошо. Одно к одному, как кирпичики. Но главное в твоих пьесах даже не собственно слова, а чувства. Слова - производное чувств. Как следствие из причины.

Чехов. Может быть. Я как-то не думал об этом.

Немирович. Я не пророк, но ясно вижу, что ты своими пьесами будешь как фонарь освещать дорогу многим путникам, пробирающимся через ночь к цели далёкой, не видимой.

Чехов. Меня будут читать ещё лет семь, от силы восемь.

Немирович. Почему так мало?

Чехов. Больше я не проживу.

Немирович. Тебе тридцать восемь лет. Ты ещё не достиг даже и середины жизни.

Чехов. Я знаю что говорю. Я врач, я доктор.

Немирович (мысленно). Вот почему он так тонко чувствует! У него обострённое восприятие жизни. Он видит жизнь через призму смерти. (Вслух) Бросьте, какой вы доктор. Вы давно отстали от медицины, ибо сто лет не практикуете, зарабатывая другим - литературой.

Чехов. Медицинское образование не отменить, не оспорить.

Немирович. Вернёмся к театру, друг ты мой любезный. Как тебе наши служительницы Мельпомены?  

Чехов. Особо не разглядел. Я ведь близорук.

Немирович. Я об игре, не о внешности.

Чехов. Мне понравилась та, которая репетирует царицу Ирину в твоём «Фёдоре Иоанновиче».

Немирович (мысленно). Она мне самому нравится. И знал бы ты как! (Вслух) Её зовут Ольга Книппер. Советую запомнить это имя.

Чехов. Восходит немеркнущая звезда?

Немирович. Первой величины. (Мысленно) Не без моей помощи, правда. Но восходит. - Оленька, выйди. Покажитесь, Ольга Леонардовна.

Из-за колонны появляется Книппер.

 

Чехов. Это похоже на фокус. Вы иллюзионист, Немирович-Данченко?

Немирович. Иногда приходится иллюзии подменять жизнью, но чаще наоборот. Разве не то же самое делаешь ты в своих рассказах и пьесах?

Чехов. Не знаю. Не придавал этому значения. (Мысленно). Выходит, она всё слышала? Странно. (Вслух) У вас, наверное, сейчас репетиция?

Немирович. О, да! (Мысленно) Знал бы ты, где и что мы будем сейчас репетировать! (Вслух) Знакомьтесь, Ольга Леонардовна: Чехов, крупнейший беллетрист нашего времени.

Чехов. Ни одного романа. Один только малый жанр: рассказы, повести.

Книппер. ...И прекрасные, просто замечательные пьесы. «Чайка», например.

Чехов. Вам нравится?

Немирович. Это он скромничает. Не слушайте его, Оля. (Чехову) Знакомьтесь: Книппер. Ольга Леонардовна.

Чехов. Очень приятно.

Книппер. И мне.

Немирович Ну, познакомились? Теперь пожмите друг другу руку. (Мысленно) Не так темпераментно, драматург. Не так развязно, актриса. (Вслух) Ну довольно, довольно! Вы, кажется, куда-то спешили, Антон Павлович?  

Чехов. Послезавтра я уезжаю в Крым. А у меня ещё ничего не готово.

Немирович. Вот видите! - А вам пора репетировать, Ольга Леонардовна.

Книппер. Я помню, и я готова.

Чехов. Желаю здравствовать!

Книппер. И вам всего наилучшего!

Чехов, отвесив поклон, уходит.

 

Немирович. Не надо так усердствовать, Оля.

Книппер. Ты же сказал: понравиться.

Немирович. Понравилась - и довольно.

Книппер. Боишься, уйду от тебя к нему?

Немирович. Сейчас вряд ли. Без меня ты не поднимешься на театральный Олимп. Но со временем сможешь.

Книппер. Подняться или уйти?

Немирович. Уйти или остаться.

Книппер. Полно тебе шутить, дусик. Ты обещал сделать меня примой театра, самой именитой актрисой земли русской.

Немирович. Для эльзасской немки это принципиально?

Книппер. Более чем.

Немирович. Значит, нужно стремиться к цели, и вершина нам покорится.

Книппер. Пообещай мне. Прямо сейчас.

Немирович. Ныне и присно, и вовеки веков!

Книппер. Ты не шутя. Ну, Вальдемар! Ну, Владимир!

Немирович. Только у вершины горы.

Книппер. У какой вершины?

Немирович. Она там, впереди. Вперёд! К намеченной цели! Устремляется сам и устремляет вместе с собой Книппер. Смеются. Дурачатся. Актёрствуют. Им хорошо вместе. Так удачно они подходят друг другу.

 

Чехов идёт по улице, оглядываясь на театр, из которого только что вышел.

Чехов (о Книппер). Определённо в ней что-то есть. Или громадный талант или столь же большая горячность, что в актёрской профессии равнозначно таланту. Или это всего-навсего дикий пещерный инстинкт? Я сделал бы её героиней моего ещё не написанного романа, в прямом или переносном смысле. «Они встретились, полюбили друг друга и были несчастливы». Чем-то она поразила меня. Чем?

 

Кабинет Немировича  в театре. В кабинете Книппер и Немирович. Одеваются после секса.

Немирович. Ты хотела познакомиться с Чеховым - я тебя познакомил.

Книппер. Спасибо, дусик Владимир Иванович.

Немирович. Как он, кстати, тебе?

Книппер. Так себе. Ничего.

Немирович. Как мужчина? Как человек?

Книппер. Всех достоинств, что рост.

Немирович. А ум? Талант?

Книппер. Для мужчины талант не главное.

Немирович. А что же в мужчине нужнее, важней?

Книппер. Мужская сила.

Немирович. Ты в нём её не увидела?

Книппер. Почувствовала в какой-то мере. Ты заставил нас соприкоснуться руками.

Немирович. И?

Книппер. Ничего так. Горячая рука.

Немирович. Моя горячее?

Книппер. Он таганрогский, а ты из Тбилиси.

Немирович. Из Кутаиси я.

Книппер. Кавказ не южнорусская степь.

Немирович. Эльзасцы не отличаются повышенным темпераментом, между тем ты...

Книппер. Не надо переходить на мою родословную. Ты спросил, я ответила. И потом, это твоя идея - познакомить меня с Чеховым, привязать меня к нему.

Немирович. Его к тебе. И это не только моя идея, но и Станиславского тоже.

Книппер. Алексеев туда же, в сводники?

Немирович. Понравилась ты ему, мы и решили применить это на пользу театру.

Книппер. Применили?

Немирович. Пока нет. Но ты заметила: как он смотрел на тебя?!

Книппер. Слепой не заметит. Но надо признать, он тщился не показать вида. Не вышло.

Немирович. Перед такой чувственностью никто не устоит.

Книппер. Аркадину буду играть я, не Андреева?

Немирович. Ты. Обещаю.

Книппер. Обещание не гарантия.

Немирович. Мария Андреева опоздала. На твою сторону встал автор - господин Чехов Антон Павлович.

Книппер. Но за ней стоит меценат Савва Тимофеевич Морозов.

Немирович. А за тобой стою я, директор, хоть и не меценат.

Книппер. От твоего меценатства я бы не отказалась. По отношению ко мне, разумеется, а не к театру.

Немирович. Давно не было подарков? Эта брошь разве не из моих рук?

Книппер. Я ещё не пайщик театра. Подари мне его, пай.

Немирович. Будет и пай. Не всё сразу, моя эльзасская возлюбленная.

Книппер. С паем я ваша навеки, мой кутаисский влюблённый. Смеются. Дурачатся. Им хорошо друг с другом.

 

Стук железнодорожных колёс. Голос Чехова:

- Что они все находят в моей «Чайке»? Всех достоинств - присутствие поэзии. Остальное - так себе, мишура, а точнее - моя жизнь, рассыпанная кое-как, без знания, без расчёта, но с желанием подать кусками, разделив на роли. А они и не видят!  Это же я в «Чайке» и доктор, и беллетрист, и драмописатель. Оно бы ещё куда ни шло! Но и все остальные персонажи тоже я.

Больше того, у меня доктор рассуждает о литературе как маститый драматург, а актриса как завзятый литературный критик. А они не замечают подмены. Я уж не говорю, что начинающая актриса валит в одну кучу вовсе не совместимое, а именно два вида искусства - исполнительское и сочинительское. Я бы хотел убрать, исправить, однако все мои попытки окончились неудачей: текст отторгает любые изменения, становясь от них хуже, неудобоваримее, рассыпаясь на части или  вовсе в прах. Как так? Почему? Кто бы мог объяснить мне? И к кому подступать с подобными просьбами? Где ты, демиург слова, инженер мысли?

 

Пауза.

 

Книппер, Ольга Книппер. Может, она мне всё объяснит? Не изнутри, так снаружи. Хотя наивно ожидать от актрисы то, чего не может понять сам автор. Но зачем тогда она встретилась на пути? Или встреча случайна и ничего не значит? - Маска, я тебя знаю. Но ты всё равно маска. Какой в этом смысл? - Зачем? Почему?

А вот и Ялта. Чего ожидать здесь? Каково её место в моей пошедшей на убыль жизни? Каким ты будешь, ответ?

 

11октября. Ялта. Комната в доме Иловайской. В комнате Чехов. Видит на столе свою корреспонденцию. Берёт.

- От кого письмо? Смотрит. Лика Мизинова. Читает: «Я в Париже одна. Потапенко уехал в Россию, оставив здесь и жену, и меня. Я снова свободна, но не от вас. Моё сердце принадлежит вам одному. Безраздельно и неистощимо. Вот уже восемь долгих лет. Но я не теряю надежды, что вы призовёте меня к себе, как собаку, которую вы когда-то приручили и затем прогнали от себя, наскучив ею. Собака готова примчаться к вам и десять лет спустя». - Завидное постоянство! Я виноват перед тобой, Лика... - Здесь ещё и фотография. Берёт, смотрит. Как сильно изменилась - и внешне, и внутренне. Потерять ребёнка, разочароваться в любовнике и жизни!.. Нужно как-то приободрить её, поддержать. Напишу ей что-нибудь весёлое...

 

Декабрь того же  года. Кабинет Немировича. Входят он и Книппер. Она в костюме Аркадиной. Немирович тискает её, лобызает.

Книппер. Дай мне хоть отдышаться, дусик. Не дал даже переодеться.

Немирович. Мучительно видеть тебя, не обладая тобою, не прикасаясь к тебе, не ощущая, не чувствуя.

Книппер. Дусик, у тебя жена. Ты ей-то хоть уделяешь хотя бы крупицу мужского внимания?

Немирович. Жена есть жена. С женой всё понятно.

Книппер. С любовницей гораздо сложнее?

Немирович. Ты не любовница. Ты моя любовь. Навсегда.

Книппер. Зря ты это сказал, дусик. Потому что у меня хорошая память. И я тебе припомню при случае.

Немирович. Случая не будет.

Книппер. Не говори гоп, как говорят малороссы.

Немирович. Ты прекрасна. Великолепна.

Книппер. Сейчас или на сцене?

Немирович. И там, и здесь. Дай обнять тебя. Стиснуть. Надышаться тобою. Начинает раздевать Книппер.

Книппер. Дусик, не здесь.

Немирович. Здесь.

Книппер. Соскучился, мальчик. Дай тебя поцелует твоя девочка. С сестрой Чехова я сошлась на короткой ноге.

Немирович. Об этом после.

Книппер. Я делаю всё, как ты велишь. Раздевается. Зима. Они с матерью заперли Мелихово до весны и наняли квартиру недалеко от меня. Это я так постаралась, дусик. Зачти мои заслуги.

Немирович. Ты о пае? Пай у тебя будет.

Книппер. Я о последующих ролях. Я буду примой?

Немирович. Ты уже прима. Роль Аркадиной принадлежит тебе. Мария Андреева не участвует в постановке.

Книппер. Савва Морозов недоволен?

Немирович. Наказывает театр рублём. Но не всё измеряется деньгами.

 

Гостиная Иловайской. За столом  она сама и Чехов.

Чехов. Хорошее у вас вино.

Иловайская. Из собственных погребов. Ещё муж завёл такой распорядок. Чтоб вино было в доме всегда и непременно хорошее.

Чехов. Его положение, генеральская должность обязали бы любого.

Иловайская. Уж да, на нём была вся ответственность за завод по производству рысаков орловской породы. Приходилось принимать высоких гостей. В том числе из-за границы.

Чехов. Рысакам я обязан знакомством с ним. И дочку вашу также хорошо помню. Выступала она тогда же в концерте для сбора средств в пользу голодающих.

Иловайская. Я была против её увлечения. Но она вопреки мне так и связала жизнь со сценой.

Чехов (мысленно.) Конфликт! Сюжет! Надо взять на заметку. (Вслух) Что же в сцене плохого?

Иловайская. Публичность. Разврат.

Чехов. Соглашусь. Но, с другой стороны, искусство.

Иловайская. С вами хочет познакомиться дочка настоятеля нашего ялтинского храма Надя Терновская.

Чехов. Дочка о. Александра?

Иловайская. Да.

Чехов. Кто она? Какая?

Иловайская. Восемнадцать лет. Преподает в гимназии музыку. Мечтает, как и все в её возрасте, стать артисткой.

Чехов. А для чего ей я?

Иловайская. Любит вас как писателя.

Чехов. Что ж! Познакомьте - буду рад.

Иловайская. А она здесь, в комнате с библиотекой. Любит читать. Позову?

Чехов. Конечно. К чему церемонии?

 

Иловайская приоткрывает дверь в соседнюю комнату:

- Наденька, вы тут? Бросьте ваши книжки и идёмте знакомиться с Антоном Павловичем.

Терновская (выйдя). Вот я, здесь.

Иловайская. Присаживайтесь к столу, будущая артистка оперы.

Терновская. Капитолина Михайловна, я прочу себя в музыканты.

Иловайская. Ах, простите, ошиблась. Может, сыграете нам что-нибудь?

Чехов. Может быть, сначала поднесём артистке чарочку, чтобы пальцы слушались лучше, скользя по клавишам?

Иловайская. Что вы, Антон Павлович, Наденька чужда крепких напитков. Мы ей предложим морс.

Терновская.  Я бы предпочла вино.

Иловайская. Позвольте, голубушка. А ваш батюшка о. Александр не наложит на меня епитимью за такое  мое попустительство к вам?

Терновская. Я уже взрослая и сама принимаю решения.

Иловайская (не сразу). Ну раз взрослая, тогда я не стану возражать. Антон Павлович, полагаю, тоже.

Чехов. С удовольствием поднесу чарочку юной и очаровательной даме, которая к тому же музыкант, т.е. человек искусства.

Терновская. Я ещё только пробую себя.

Иловайская. Выпейте, Надя Терновская, и сыграйте нам что-нибудь - например, вальс Штрауса. Он у вас так замечательно получается.

Чехов. Ваше здоровье, Наденька!

Терновская. Ваше, Антон Павлович!

Пригубив вина, садится за рояль и играет нечто такое, чувственное, проникновенное, что можно расценить единственно как признание в любви.

Чехов именно так и понимает Надино выступление. Либо пусть она споёт романс под собственный аккомпанемент.

Чехов (мысленно). Кажется, мне признаются в любви. Будь я помоложе, то совершенно пропал бы перед этой обезоруживающей юностью и красотой. Бедная влюблённая девочка! Бедный и старый я!

 

Москва. Середина декабря. Маша в нанятой на зиму квартире. Здесь же Книппер.

Маша. Спасибо, что зашли, Ольга Леонардовна.

Книппер. Живём рядом - забежать нетрудно.

Маша. Значит, премьера завтра?

Книппер. Спектакль капельку не готов, но не стали переносить, чтобы сделать приятное автору.

Маша. Лишь бы не повторить петербургский неуспех. Лишь бы не огорчить Антона Павловича. Вторая неудача может окончательно отвратить его от театра.

Книппер. Этого не произойдёт. Поверьте.  Режиссура прекрасна, актёры великолепны.

Маша. Главное подобрать ключик.

Книппер. Обижаете, Мария Павловна. Наш Первый общедоступный театр не зря назван так: мы играем пьесы понятно и доступно каждому.

Маша. Хорошо, если это правда.

Книппер. Завтра всё увидите сами.

Маша. С превеликой охотой. (Без паузы) Не разочароваться бы.

Книппер. Так и хотите обидеть, Мария Павловна?

Маша. Остерегаюсь на всякий случай.

Книппер. Ну, до завтра? До встречи в театре на премьере пьесы вашего многоталантливого брата.

Маша. До встречи! Но вы и просто так заходите. Будем рады. Маменька тоже успела вас полюбить.

Книппер. Я вам плачу той же монетой. Вам и вашей маме.

 

17 декабря 1898 года. Берег моря или улица, ведущая к дому Иловайской. Чехов возвращается с прогулки с Надей Терновской.

Чехов. Что мне нравится в вас? Ваша молчаливость.

Терновская (мысленно). Если бы он знал, отчего я молчу! (Вслух) Мне нравится слушать вас.

Чехов. Я не особо говорлив.

Терновская. Ну и что! Иногда молчание значит больше слов.

Чехов. Применю где-нибудь в рассказе или пьесе. Кстати, сегодня премьера моей «Чайки» в Московском общедоступном театре.

Терновская. Принимаете поздравления?

Чехов. Пока рано. Я суеверен. Да и есть с чего. Предыдущая постановка в Петербурге с треском провалилась.

Терновская. Полагаю, не ваша вина, а актёров и режиссёра.

Чехов. Это не избавляет от позора и самого автора. Смотрите, какое сегодня небо. Даже не скажешь, что близится к концу вторая декада декабря.

Терновская. В Ялте погода переменчива. Особенно зимой.

Чехов. Боже, как легко дышится! Со мною подобное случается не часто.

Терновская. Виною ваша премьера?

Чехов. Виною вы. Рядом с вами я чувствую себя моложе. Юность, даже чужая, всегда подвигает человека на подвиги или хотя бы поступки.

Терновская. Совершите подвиг или хотя бы поступок.

Чехов. Что вы имеете в виду?

Терновская. Поцелуйте меня.

Чехов. Я вам гожусь в отцы.

Терновская. Ну и что из того?!

Чехов (шутит). Я обручён, окольцован. Моё сердце принадлежит красавице, но другой.

Терновская. А вы поцелуйте меня по-отечески.

Чехов. По-отечески можно. Целует Терновскую.

В этот момент дверь распахивается.

 

Иловайская (показавшись в дверном проёме).  Из окна я вас давно углядела, а вы всё не заходите. Пришлось вот выйти, чтобы поторопить, а то совсем замерзла тут, на веранде, вас  поджидая.

Чехов. Простите, что заставили ждать долго.

Иловайская. Антон Павлович! Вам телеграмма из Москвы.

Чехов. Я стал бояться известий.

Иловайская. Она о премьере.

Чехов. Ах, да! И что в телеграмме?

Иловайская.  «Успех колоссальный. Все счастливы сумасшедше».

Чехов. А подпись? Кто подписал телеграмму?

Иловайская. Немирович-Данченко. Ответ Чехова огорчил. Вы ожидали услышать другое имя?

Чехов. Нет, нет, всё в порядке.

 

Театр. Закулисье.

Немирович. У нас получилось! Мы всё сделали! Целует Книппер. Та его. Здесь же Маша.

Маша. Владимир Иванович! Примите поздравления!

Немирович. И вы тоже. В адрес вашего брата.

Маша. Вы не представляете, как много вы сделали для него.

Немирович. Как много сделал он для театра!

Маша. Спасибо. Я думаю, он поблагодарит вас лично.

Немирович. В театре всегда рады ему и вам. Оставайтесь на торжество.

Маша. Не могу, меня ждёт мама.

Книппер. Тогда мы сами к вам как-нибудь заглянем.

Маша. Приходите.

Книппер. Я и Владимир Иванович.

Маша. Будем рады. Убегает, весёлая, счастливая, радующаяся успеху брата.

Немирович. Нужно чтобы он ещё написал что-то для нас.

Книппер. Я поговорю с Машей. А при встрече с ним. Ты же не будешь возражать против моего свидания с Чеховым?

Немирович. Против деловой встречи нет.

Книппер. Наше свидание будет сугубо деловым.

Немирович. Ты так это произнесла, как будто подразумеваешь нечто, прямо противоположное сказанному.

Книппер. Я же актриса. Я могу и эдак, и так.

Немирович. Не переборщи с подтекстом.

Книппер. В случае с Чеховым или вообще?

Немирович. Пусть роль он напишет прямо на тебя.

Книппер. Выскажу просьбу.

Немирович. Не проси. Добейся. Обеспечь.

Книппер. Ты же знаешь, как я умею добиваться.

Немирович. Но не перегни.

Книппер. Это я тоже могу.

Немирович. Ты куда меня тащишь?

Книппер. К тебе в кабинет.

Немирович. Зачем?

Книппер. А ты догадайся.

Немирович. Нас ждут. Банкет.

Книппер. Подождут. Сначала кабинет.

 

Апрель 1899 года. Москва. Гостиничный ресторан. За столиком Книппер и Чехов.

Книппер. Как вам Москва после Ялты?

Чехов. Прошло полгода, а я как будто не уезжал. Москва мне понятна и близка. Я давно сроднился с нею душой и телом.

Книппер. А кто вам ближе всех из ваших многочисленных поклонниц?

Чехов. А кто вам из ваших поклонников?

Книппер. Я спросила первая.

Чехов. Мне больше нравится одна дама. Но не из окололитературных дам.

Книппер. Представьте, мне тоже нравится один мужчина, не из числа моих почитателей.

Чехов. Зачем же дело стало? Влюбите его в себя.

Книппер. Он избалован славой, женским вниманием.

Чехов. Наверное, вы говорите о Немировиче?

Книппер. Господь с вами, Антон Павлович! С ним мы просто делаем одно общее дело.

Чехов. Кто же тогда?

Книппер. Вы.

Чехов. Я полагаю, это шутка?

Книппер. Отнюдь.

Чехов. И есть доказательства?

Книппер. Извольте. Целует Чехова взасос.

Чехов. Мы с вами в публичном месте.

Книппер. Ресторан предполагает проявление нежных чувств. А то давайте уйдем отсюда?

Чехов. Куда?

Книппер. В ваш номер здесь же, на первом этаже этой гостиницы. Я так полагаю, вы неслучайно пригласили меня в гостиничный ресторан. Чтобы до номера было ближе?

Чехов. Вы догадливы.

Книппер. Женщина видит мужчину насквозь. Особенно - если их желания совпадают. Вы же хотите уйти отсюда прямо сейчас в ваш номер? Только не врите, потому что я всё равно увижу по глазам.

Чехов. Отрицать не стану, я не прочь оказаться с вами наедине.

Книппер. Что этому мешает? Идёмте.

Встают и уходят.

 

Гостиничный номер. Полумрак. Бра.

Чехов. На чём мы остановились?

Книппер. Мы сошлись в предпочтении от всех уединиться. Поцелуйте меня.

Чехов. Так сразу?

Книппер. Я вас уже целовала. Помните? И целовала со страстью. Поцелуйте же вы меня, просто так.

Чехов. Просто так я не умею.

Книппер. Поцелуйте непросто. Чехов менжуется. Целуй же. Я пришла к тебе. Я твоя.

Чехов набрасывается на Книппер.

 

Конец апреля 1899 года. Мелихово. Флигель и дорожка к нему.

Чехов. Здесь я написал «Чайку».

Книппер. Можно посмотреть внутри?

Чехов. Конечно.

Книппер (заглянув). Я хочу, чтобы ты взял меня здесь.

Чехов. Не всё сразу, дуся.

Книппер. Хотя нет, здесь холодно. Давай лучше в тёплом доме.

Чехов. Там Маша, там маменька.

Книппер. Мы будем как мышки.

Чехов. С тобой как с мышкой никак. Ты восточная женщина.

Книппер. Их бин дойче. Я немка.

Чехов. Йя, йа. А горячей восточной.

Книппер. Что есть, то есть. Напиши для меня пьесу.

Чехов. Пьеса уже написана, и ты играешь в ней.

Книппер. Аркадина я?

Чехов. Чем не роль для тебя?

Книппер. Я не о роли - о человеке.

Чехов. О человеке?

Книппер. Актриса не женщина, не человек?

Чехов. Признаюсь, своим вопросом ты несколько озадачила меня. Я всегда считал, что для актрисы главное роль. Всё остальное несущественно, преходяще.

Книппер. Я не простая актриса. Я претендую на вечность.

Чехов. Тогда одной пьесы недостаточно.

Книппер. Напиши больше.  Две или три.

Чехов. Но я тебя ещё так мало знаю.

Книппер. Что мешает? Узнай.  

Чехов не знает, как реагировать.

Книппер. Его зовут - он стоит. Тянет Чехова за рукав. Они скрываются во флигеле.

Чехов. Это какое-то безумие!

Книппер. Это называется страсть.

 

Откуда-то появляется Маша.

Маша (о Чехове). Третий день ходит за ней, как привязанный. За Ликой так не ходил. Даже в первую пору. (О Книппер) Чем только берёт? Понятно, чем. Женскими хитростями. Слышала, брату нравятся порочные женщины. Но не до такой же степени?! Однако прикрою от греха. А то ещё кто войдёт. Затворяет дверь.

 

Квартира Книппер. В комнате двое: она и Немирович.

Немирович. Ну что? Как твой Чехов?

Книппер. Почему мой? Наш.

Немирович. Ты пропадаешь у него по целым дням.  

Книппер. Признаюсь, увлечена.

Немирович. Шутишь?

Книппер. Нисколько.

Немирович. Но от тебя требовалось не это.

Книппер. Женская душа не предсказуема.

Немирович. Или женское тело?

Книппер. Сама не пойму.

Немирович. Не забывайся.

Книппер. Шучу я, дусик.

Немирович. А я вижу обратное. У тебя глаза стали другие. Ты и сейчас там, с ним.

Книппер. Не скрою, с ним мне приятно.

Немирович. Ты думаешь, что говоришь?

Книппер. Я опять пошутила. Может актриса позволить себе некую роль вне сцены?

Немирович. Может. Но не заигрывайся.

Книппер. Пьесу он пообещал написать.

Немирович. А вот это дело!

Книппер. Даже две пьесы или три.

Немирович. Пока достаточно одной.

Книппер. Как скажете, мой король.

Немирович. Ты не на сцене - вынужден повторить.

Книппер. Жаль. А то бы я выдала сейчас целый каскад таких чувств и эмоций!

Немирович. Ольга, по-моему, ты перестала различать, кто он, кто я?

Книппер. Ты директор. Он драматург.

Немирович. И?

Книппер. Он принадлежит вечности, ты сегодняшнему дню.

Немирович. Оля, ты это нарочно?

Книппер. Шучу. Шучу. Шучу.

Немирович. Состоялось собрание пайщиков. Я запросил пай для тебя.

Книппер. Спасибо, дусик. Дай тебя... поцелую за это.

Немирович. Только за это?

Книппер. Не только. Но за это в первую очередь. Книппер качнуло.

Немирович. Ты, часом, не пьяна?

Книппер. Так, самую малость.

Немирович. Ещё утро. Где ты могла набраться?

Книппер. Я пьяна от любви.

Немирович. Ты опять? Снова? Книппер молчит в ответ. Пай ещё нужно получить, а прежде заслужить.

Книппер. Я заслужила: он напишет пьесу, и я даже знаю, какую.

Немирович. Какую же? Расскажи.

Книппер. Секрет.

Немирович. Ты в самом деле пьяна?

Книппер. Возможно. Но если только чуть-чуть.

Немирович. Он никогда не злоупотребляет алкоголем.

Книппер. Он нет, а я да.

Немирович. Я запрещаю впредь ходить к нему.

Книппер. Оно не послушается.

Немирович. Ты о чём?

Книппер показывает на сердце:

- Оно стучит, нас не спрашивая. Ему нельзя запретить. Ни уговорами, ни приказом.

Немирович. Я выведу тебя из спектакля. Я сниму тебя с роли.

Книппер. Нет, ты дашь мне пай - и я снова твоя.

Немирович. Сначала сюжет новой пьесы Чехова.

Книппер. Сначала пай.

Немирович. Сначала сюжет.

Книппер. Сначала пай.

Немирович. Сначала постель.

Книппер. На постель согласна.

Немирович. Прямо сейчас.

Книппер. Прямо сейчас.

Начинает раздеваться. Немирович тоже.

 

Мелихово. Комната в главном доме. Вечер.

Маша. Антон! У тебя пачка не прочитанных писем.

Чехов. Прочитаю потом.

Маша. Чем ты так сильно занят?

Чехов. Немирович просит ещё одну пьесу. Я пообещал.

Маша. Немирович по фамилии Книппер?

Чехов. Для меня это одно и то же.

Маша. Мужчина и женщина прямые противоположности.

Чехов. Чего ты от меня хочешь?

Маша. Ты совсем перестал уделять нам внимание.

Чехов. Кому вам?

Маша. Мне и маме.

Чехов. Сделаю пьесу - времени будет хватать на всё.

Маша. Когда ты её сделаешь?

Чехов. В ближайшее время.

Маша. Однако полагаю, не сегодня?

Чехов. Сегодня нереальный срок.

Маша. Нереальный не поэтому.

Чехов. А почему?

Маша. Сегодня она снова приедет сюда. Или ты помчишься к ней.

Чехов. Угадала.

Маша. Антон, остановись! Она закружит тебя.

Чехов. Я взрослый человек. Я твой старший брат. По какому праву ты?..

Маша. Антоша! Антон! Я желаю тебе добра.  Мы все тебе желаем добра.

Чехов. Все это кто?

Маша. Маменька, я, твои братья, старший и младшие.

Чехов. Я мужчина, и мне нужна женщина.

Маша. Но не такая.

Чехов. Такая.

Маша. Она порочная. Грязная.

Чехов. Не смей. Она не грязнее других.

Маша. В её профессии...

Чехов. ... трудно не замараться? Но она мне нравится и такая.

Маша. Я заметила. Вижу.

Чехов. Не твоё дело!

Маша. Не огорчай мать.

Чехов. Матери ни слова!

Маша. Она уже знает.

Чехов. Сумей отыграть назад. Восстанови репутацию.

Маша. Ага. Как?

Чехов. Если хотите, я женюсь на ней.

Маша. Только не это!

Чехов. Ну вот и угомонись. Я ещё не веду её под венец.

Маша. Поведёшь - будет поздно.

Чехов. Чему быть - того не миновать.

Маша. Она шантажирует тебя? Манипулирует тобой? Эдакая может.

Чехов. Много ты знаешь про неё. Ну всё, разговор  окончен.

Маша (с укоризной). Братик, брат!

Чехов. Не причитай.

Маша. Не женился на Лике, не женился на десятке других, тоже достойных. И женишься на этой... этой...

Чехов. Язык не поворачивается обозвать? Вот только попробуй. Одно обидное слово - и я забуду, как тебя звать.

Маша. Антон, она околдовала тебя. Приворожила.

Чехов. Даже если бы мне передалась от неё белая чума, что из того?!

Маша. Ты не принадлежишь себе. Ты принадлежишь ей.

Чехов. Довольно. Диалог окончен.

Маша. Ты даже стал разговаривать как она. Театральными терминами.

Чехов. Драматург должен владеть лексикой своих персонажей. Она мой персонаж. Я должен знать её от и до.

Маша. Персонаж? Она твоя героиня? Она твоя муза. Грязная, развратная муза.

Чехов. Маша, последний раз предупреждаю. Да отстаньте вы все! Выбегает из комнаты.

Маша. Пропал брат. Вот уж, действительно, белая чума!

 

Мелихово. Май или июнь. Флигель. Чехов читает письмо от Иловайской: «В довершение письма скажу: заболела Наденька. Поехала, как вы знаете, в Одессу на выступление оперного баритона Фигнера из Мариинского театра. Простудилась и заболела. Плеврит».

Раздаётся стук в дверь. Входит Маша.

Маша. К тебе гости.

Чехов. Кто?

Маша. Доктор Дорн.

Чехов. Шутишь?

Маша. Твой школьный товарищ, ныне актёр Московского общедоступного театра, исполнитель роли доктора Дорна в пьесе «Чайка» Александр Вишневский.

Чехов. Если исполнитель роли, то, верно, Вишневский. Если школьный товарищ, то Вишневецкий.

Маша. Взял сценический псевдоним?

Чехов. Именно так.

Маша. По твоей протекции у Немировича со Станиславским?

Чехов. Приняли его за талант.

Маша. Знаю я тебя.

Чехов. Играет исключительно первых любовников.

Маша. Весомое доказательство! Что ли, звать?

Чехов. Разумеется.

Маша уходит. В дверях появляется Вишневский-Вишневецкий.

 

Вишневецкий. Чехов! Антон Павлович! Антоша! Уж и не знаю, как к тебе обращаться теперь.

Чехов. Что за церемонии?

Вишневецкий. Крупнейший беллетрист современности, как пишут газеты. Новатор-драматург. Автор «Чайки», что для меня важнее, поскольку мне досталась замечательнейшая из ролей - доктор Дорн.

Чехов. Зови как в старое наше время, как в Таганроге в гимназии.

Вишневецкий. Как там, не смогу. Так давно это было, что и не верится.

Обнялись.

Чехов. Заматерел.

Вишневецкий. Ты тоже.

Чехов. Эх, вернуть бы те годы да начать жизнь заново!

Вишневецкий. Чего это ты? С твоим именем, с твоей славой?!

Чехов. Есть причины.

Вишневецкий. А я бы не желал ничего другого. Мне сейчас хорошо. Всем я доволен.

Чехов. Рад, если так.

Вишневецкий. Истинно. Врать к чему? Кому?!

Чехов. Переберёмся, что ли, в гостиную да пропустим по рюмочке за встречу школьных товарищей?

Вишневецкий. С превеликой охотой. Но сначала поручение.

Чехов. Поручение? От кого?

Вишневецкий. Ольга Леонардовна просила передать вот это письмо. А точнее записку.

Чехов. Книппер?

Вишневецкий. Она самая.

Чехов. Почему понадобилось передавать? Отправила бы по почте или просто приехала бы сюда.

Вишневецкий. Прочитай. Там всё написано.

Чехов. Она тебе доверила содержание?

Вишневецкий. Актёрское братство.  Да и друзья мы с тобой. Разве нет?

Чехов. Друзья. Школьные.

Вишневецкий. Вот и я говорю, давние. Прочитал?

Чехов. Сейчас: «Антон Павлович! Дорогой! Что случилось? Нам не дают видеться. Мои письма не доходят до вас. Меня в вашем доме с кем-то перепутали. Р.S. Письмо, а точнее записку, посылаю с вашим другом по таганрогской гимназии. Он же доктор Дорн. Ваша О.Л.Книппер».

Чехов. Ну, Маша! Ну я ей!

Вишневецкий. А что, собственно, случилось?

Чехов. Целомудренная записка.

Вишневецкий. Вот и я говорю.

Чехов. Не надо комментариев, Саша. Кладёт записку в карман.

Вишневецкий. А что такого я сказал?

Чехов. Ничего не надо говорить. Берёт листок, пишет ответ. Написав, подаёт Вишевецкому. Прочти.

Вишневецкий. Зачем? Здесь, должно быть, личное?

Чехов. Всё равно ведь заглянешь. Так честнее.

Вишневецкий. Как скажешь, Антон Павлович. (Читает.) «Письма и записки пиши только так, как это сделано сейчас. Моя почта просматривается. И хорошо, если только сестрой. Твой А.Чехов». Понимаю. Охранное отделение. Большие писатели все в картотеке.

Чехов. Если бы это. Твои письма тоже будут потом читать все, кому заблагорассудится.

Вишневецкий. Я письма сжигаю.

Чехов. А вот я нет.

Вишневецкий. Почему?

Чехов. Я не проживу так много, как ты. Меня не успеют узнать современники. Пусть узнают хотя бы потомки.

Вишневецкий. Резонно. Но ты подольше живи.

Чехов. Чахотка не спрашивает.

 

Чехов бежит с запиской к Маше:

- Маша! Как это называется? По какому праву? Даёт прочитать записку.

Маша (прочитав). Здесь какое-то недоразумение. Я к этому не имею никакого отношения.

Чехов. А кто имеет?

Маша. Откуда мне знать.

Чехов. Почту у нас получаешь ты.

Маша. Ну и что. Все твои корреспонденции я доставляю исправно.

Чехов. Несколько писем не дошло.

Маша. Моей вины нет.

Чехов. Ты препятствуешь нашей переписке с Книппер.

Маша. Что ты, брат! Я бесконечно рада твоему знакомству с ней. Вашей... дружбе.

Чехов. Договаривай: роману.

Маша. Тебе видней, что у вас: роман или дружба?

Чехов. Не твой лексикон.

Маша. У тебя набралась.

Чехов. Не моя лексика.

Маша. Значит, у неё - Книппер.

Чехов. Почему ты не зовёшь её по имени?

Маша. Так больше чести.

Чехов. Ты передашь ей завтра, будучи в Москве, что мне нужно её увидеть?

Маша. Если ты просишь, передам.

Чехов. Мне нужно уточнить характер её героини.

Маша. Уточняйте. Сколько угодно.

Чехов. Значит, передашь?

Маша. Обязательно. Всенепременно. Резко разворачивается и уходит.

 

Немирович у себя в кабинете. Что-то записывает в тетрадь. Входит Книппер.

Немирович. Ты?

Книппер. А ты кого ожидал?

Немирович. Никого. Убирает тетрадку  в стол.

Книппер. Ты что-то прячешь от меня? У тебя тайны?

Немирович. Сглаза боюсь.

Книппер. Я не глазлива.

Немирович. Всё равно.

Книппер. Что там у тебя?

Немирович. Пьеса.

Книппер. Дусик вернулся к своему подзабытому поприщу? Захотелось драматургической славы?

Немирович. Мелькнула одна достойная идейка.

Книппер. Какая? Расскажи.

Немирович. Потом. Покажу, когда будет готово.

Книппер. Решил затмить Чехова?

Немирович. А то ещё Антоний уведет у меня мою Клеопатру.

Книппер. Он меня очень похоже зовёт.

Немирович. Как?

Книппер. Книопатра. Книппер и Клеопатра в одном лице.  

Немирович. Остроумен Чехов.  

Книппер. Не отнять. Зашла попрощаться.

Немирович. Уезжаешь на Кавказ?

Книппер. Ждёт меня в Мцхете дядя.

Немирович. Дядя или какой-нибудь не родственный дяденька?

Книппер. Всё-то тебе мерещатся мои поклонники. Их пока - раз, два! - и обчёлся.

Немирович. Чехов, Немирович. Они?

Книппер. Кто же ещё!

Немирович. Надолго едешь?

Книппер. Как отпустит дядя, так сразу обратно.

Немирович. С Чеховым попрощалась?

Книппер. А ты как думаешь?

Немирович. Думаю, да.

Книппер. Правильно думаешь.

Немирович. А со мной?

Книппер. С тобой мы почти не расстаёмся.

Немирович. И всё же?

Книппер. Лучше встретимся по возвращении, дусик.

Немирович. Перерасход чувств?

Книппер. Переизбыток.

Немирович. Без расставания не отпущу.

Книппер. Ну, дусик...

Немирович. Не от-пу-щу.

Книппер. Ну, хорошо. Начинает раздеваться. Пьеса про любовь?

Немирович. Разумеется.

Книппер. Что ещё достойно пера?

Немирович. Что достойно сцены?

 

Мелихово. Чехов читает письмо от Книппер:

- Многоуважаемый Антон Павлович! Я на Кавказе, откуда шлю вам благоразумное письмо, дабы ничто не нарушило вашего драгоценного покоя, ни сейчас, ни потом. Как ваше здоровьице? Пьесу для одной рассудительной актрисы пишете? Она помнит о вас и почти не заглядывается на других мужчин, имеется в виду драматургов. Здесь, к примеру, сейчас Максим Горький. Но я ни словом к нему, ни взглядом. Пьеса мне обещана вами, и это обещание согревает мне душу, и оно же охлаждает её, потому что лето, а на Кавказе оно жарче, и остужать тело и голову приходится  всеми возможными способами. В том числе купанием в море и целебных источниках. Приеду - не узнаете меня: ваша актриса стала ещё красивее и стройнее, не говоря уже о таких вещах, о которых вы не любите говорить публично, предпочитая приватную беседу. Помня ваше строжайшее предписание, уточняю: здесь имеется в виду всего лишь походка. А вы о чём подумали, строгий мой цензор? Ваша Ольгуся Книпперштрассе.

Чехов. Шутит, ёрничая. И при этом пускает в ход женские штучки, которые умеют задеть мужскую струну. (Через паузу) Напишу-ка прямо сейчас ей ответ. Шутливый? Серьёзный? Пишет: «Многоуважаемая Ольга-ханум ибн Леонард! Ваше благоразумное письмо с тонкими намёками на претолстые обстоятельства мы получили и находим их весьма остроумными и действенными по части влияния на ум, мозг и прочие человеческие органы и чувствилища. Рады вашим положительным переменам, ибо они делают вас ещё прекраснее на сцене, а сцена для вас больше, чем жизнь, поскольку вы пришли в храм по имени Театр окончательно и навсегда, в чём мы уверились тоже окончательно и навсегда после вашего успеха в спектаклях с вашим неотразимым участием. Из вас, кроме шуток, со временем может выйти великая актриса земли русской, не смотря на нерусское происхождение вашего имени, в коем так много Неметчины, с её неотъемлемым пивом и сосисками из всех бюргерских предместий и мест.

Пьеса для вас не пишется без вас, поэтому сильно не задерживайтесь на чудесном и величественном Кавказе и по возможности приезжайте без особых заминок - для уточнения образа вашей героини, её характера, причуд, слабостей и сильных сторон, чего в вас самой - или самих? - намешано в преогромном количестве. Нужно лишь что-то из них приглушить, а что-то, напротив, усилить, исходя из вашей индивидуальности и ваших сценических приоритетов. Будем рады встрече с вами на московской, ялтинской  или какой-либо другой земле, включая места вашего теперешнего пребывания и нашего отсутствия в них. Засим кланяемся вам, призываем всякие благости на вашу умную  голову.

Всегда ваши Антон Чехов, Антоний Мелиховский и все остальные обожающие вас личности в одном многоликом лице».

Детство какое-то, баловство. И при этом странный и милый, успокаивающий душу и её же будоражащий восторг. Чехов, так ты утонешь, дружок. - И пусть. - Пусть?

 

24 июля 1899года. Комната в доме Иловайской. Вбегает заплаканная Надя Терновская.

Терновская. Капитолина Михайловна! Я пропала. Мои мечты рассыпались в прах.

Иловайская. Что случилось, голубушка?

Терновская. К Чехову приехала Книппер.

Иловайская. Как? Я слышала, она на Кавказе, а он в Мелихове.

Терновская. Они списались, он встретил её в Новороссийске - и вот она здесь.

Иловайская. Здесь?

Терновская. Я видела их на набережной. Я видела их в ресторане. Я видела их в извозчичьей пролётке.

Иловайская. Нехорошо шпионить, девочка моя милая.

Терновская. Я не шпионила. Я просто искала с ним встречи. Он везде с нею. Я люблю его, больше жизни люблю.

Иловайская. Деточка! Бедная несчастная головушка!

Терновская. Что мне делать, Капитолина Михайловна? Я моложе, красивее. А он с ней. Да, у меня нет приданного. Но и актрисы не так уж богаты, чтобы кичиться своей состоятельностью. Носить дорогие туалеты и сверхдорогие украшения.

Иловайская. Даже не знаю, что сказать тебе.

Терновская. Ах, я несчастная! Не только сирота, без матери, но ещё и несчастливая, без любви, без предмета моего сердца, моей радости, смысла всей моей жизни.

Иловайская. Наденька! Ваша жизнь ещё только в начале.

Терновская. Неправда ваша. Мне уже восемнадцать лет. Я старая по сравнению с молодыми невестами.

Иловайская. Вы невеста и есть: красавица, умница, и к тому же отличнейший музыкант.

Терновская. Хоть в актрисы иди, Капитолина Михайловна. Готова заплакать, а то и хнычет уже.

Иловайская. Для актёрства нужен особый талант. Ваше призвание - музыка.

Терновская. Не хочу музыки. Хочу быть как она. Может быть, тогда он обратит на меня внимание.

Иловайская. Дело не в профессии, деточка. А откуда вы знаете, как и откуда они прибыли сюда, в Ялту?

Терновская. У меня была минута, пока Книппер отсутствовала. Антон Павлович и прогнал меня домой. А я к вам.

Иловайская. Жалеет он вас.

Терновская. Лучше бы пусть любил. Невезучая я. Бедная и невезучая.

Иловайская. Всё у вас впереди, глупая девочка. (Вслух) Ваш родитель о.Александр с амвона проповедует смирение. Разве он не внушил его вам с домашней кафедры?

Терновская. У меня даже фамилия: свей терновый венок, Надя Терновская. Но почему, почему так несправедливо?

Иловайская. Неведомо это, Надя Терновская. И очень может быть, что оно к лучшему.

Терновская. Это как? Для кого к лучшему?

Иловайская. Для него. Для тебя.

Терновская. Без него я никогда не буду счастлива.

Иловайская. Будешь.

Терновская. Никогда.

Иловайская. Не зарекайтесь, голубушка Надежда Терновская.

Терновская. Не зарекаюсь, но предвижу, предчувствую.

Иловайская. Это тоже ошибка - предчувствовать.

Терновская. Чехова я никогда не разлюблю.

Иловайская. Вот женится он на ней - и тебе ничего не останется.

Терновская. Уйду в монастырь.

Иловайская. Ты молода, хороша собой. Извини, перешла на ты. Тебе бы деток рожать, чтобы красоты прибывало в Рассее-матушке.

Терновская. Положить любовь на алтарь отечества? Я не революционер, не бомбистка. Я хочу просто жить, счастливо жить.

Иловайская. Будешь. Помяни моё слово, будешь.

Терновская. Нет. Никогда.

Иловайская. А вот увидим через год или два.

Терновская. Вы полагаете, их роман закончится спустя столь малое время?

Иловайская. Не они первые. Чувства, особенно если они вызваны страстью, притупляются быстро.

Терновская. А у них страсть?

Иловайская. Мне неведомо это.

Терновская. Я буду торопить время. И не перестану любить.

Иловайская. Торопи, не торопи. Время есть время. Оно не зависит от нас. Никто не в силах ни ускорить, ни замедлить его.

Терновская. Я замедлю. Я ускорю.

Иловайская. Если ты революционерка или бомбист.

Терновская. Скажете тоже.

Иловайская. Да шучу я, девочка моя. Улыбнулась? Ну вот и славненько. Я призываю счастие на твою головушку. - Счастие, сюда! Эта милая и глупенькая девочка здесь. Скорее к ней!

Терновская. Спасибо вам, Капитолина Михайловна. Вы прямо как мама.

Иловайская. Моя дочь выросла и покинула родительский дом. Будь теперь ты для меня как дитя родное.

Терновская. Охотно буду.

Иловайская. Целую и обнимаю наречённую дочку мою.

 

Начало августа 1899 года. Москва. Гостиница «Дрезден». В номере Книппер и Чехов.

Книппер. Дусик, вояж окончен. Мы снова в Москве. Нужно на что-то решаться.

Чехов. В смысле?

Книппер. Тебе пора сделать мне предложение.

Чехов. То бишь позвать замуж?

Книппер. Предложить руку и сердце. Хотя можешь только руку, сердце оставишь себе.

Чехов. Так тоже бывает?

Книппер. Если нет, то будет. Я первая. Первопроходец. Ну, что ответишь? Запрыгнешь в кусты, как это делают прочие представители вашего трусливого мужского племени?

Чехов. Во-первых, я не пойму, ты шутишь или всерьёз? Во-вторых, я как-то не готов к браку.

Книппер. Заводить отношения вы все мастера. А как вести даму под венец, так сразу находите тысячу причин для демарша.

Чехов. Я не готов. Правда. Мне нужно строить дом в Ялте, обустраивать дачу в Гурзуфе.

Книппер. Антон Павлович, вам тридцать девять лет. У вас были десятки привязанностей и множество отношений.

Чехов. С этим соглашусь.

Книппер. Когда-то нужно решиться. Почему не сейчас?

Чехов. Всё равно не понимаю, мы шутим или говорим серьёзно?

Книппер. Это уж как тебе милее. Но ответ от тебя я хочу получить прямо сейчас.

Чехов. Пока постель не остыла?

Книппер. Простыня  -  уточню. Я люблю точность. И?

Чехов. Как-то я не готов.

Книппер. Это мы уже слышали. Ещё варианты?

Чехов. Мне даже не хочется говорить серьёзно на эту тему.

Книппер. Придётся. Сегодня я настроена решительно.

Чехов. Дуся! Может, мы поговорим без слов? Языком взглядов и прикосновений.

Книппер. Мы всю ночь разговаривали прикосновениями. Пора и ответ держать.

Чехов. Довольно шутить, дуся. Скучно наконец.

Книппер. Я не шучу.

Чехов. Не шутишь?

Книппер. Уже нет. Твой ответ?..

Чехов. Мне надо подумать.

Книппер. Минуту, две, три?

Чехов. Хотя бы день, а лучше неделю. А то даже месяц.

Книппер. Почему не год в таком случае и не пять? Давай подождём, когда я превращусь в старуху. Ты поведёшь её к алтарю. У амвона соберётся весь цвет Москвы и Петербурга, и все будут ахать и вздыхать, как же стара невеста! Ты этого хочешь?

Чехов. Зачем тебе замуж?

Книппер. Чем я хуже других?

Чехов. Ты собираешься стать матерью? Тебе нужно узаконить рождение твоих детей?

Книппер. А ты разве не хочешь  родить полунемчика, т.е. ребенка, наполовину похожего на меня и столько же на тебя?

Чехов. Давай говорить серьёзно. Если уж начали.

Книппер. Серьёзно? Не пожалей. Ты спишь со мной скоро как год и считаешь это нормальным?

Чехов. А ты нет?

Книппер. Сам подумай. Я на виду. Я женщина.

Чехов. Я тоже публичный человек.

Книппер. И что из этого следует? Ничего?

Чехов. Я так и считаю.

Книппер. Тогда послушай меня. Мне тридцать один год. Критический возраст. Мы можем остаться без детей.

Чехов. Ты можешь остаться. Давай уж будем точнее.

Книппер. А ты молод как юноша? Скоро ты станешь непригодным для отцовства. В том смысле - что твои гормоны вряд ли смогут оплодотворить яйцеклетку так, как это желательно, чтобы родилось умное, красивое и здоровое дитя.

Чехов. Здоровое я бы поставил на первое место.

Книппер. Ты врач. Для тебя естественно, неудивительно.

Чехов. Я подумаю.

Книппер. Над зачатием ребёнка или о женитьбе?

Чехов. О женитьбе на тебе. О скорой и неотвратимой женитьбе.

Книппер. Ты смотришь на мирские радости как на наказание?

Чехов. Я смотрю на них как на подвиг и долг.

Книппер. Оно и видно. Ну а теперь ультиматум.

Чехов. Сначала близость.

Книппер. Нет. Отныне и навсегда даю обет безбрачия в отношении святого Антония - до тех пор, пока оный не поведёт нашу страсти терпящую персону - сиречь святую Ольгу - под венец или к алтарю, что в принципе одно и то же.

Чехов. Сначала близость.

Книппер. Нет, нет и нет.

Чехов. Близость.

Книппер. Нет.

Чехов. Ну, поиграли и хватит.

Книппер. Это не игры. Игры закончились час назад.

Чехов. Довольно шуток.

Книппер. Это не шутки.

Чехов. Тогда я ухожу.

Книппер. Ваше право.

Чехов уходит. Книппер:

- Всё равно ты прибежишь ко мне. Как миленький. Кто вкусил моего плода, тот уже никогда не насытится. Ха-ха-ха! Театрально смеётся.

 

Немирович в кабинете один. Входит Книппер.

Немирович. Олюсик! Что с тобой? Ты взвинчена.  Вся на нервах.

Книппер. Есть причины.

Немирович. Чехов сбежал от тебя в Ялту?

Книппер. От себя сбежал. От меня не убежишь.

Немирович. Это точно. Пай для тебя я добыл.

Книппер. Спасибо, дусик.

Немирович. Это около трёх тысяч годового дохода - среднее жалование (не много, не мало) губернского, если не столичного, градоначальника.

Книппер. Я же поблагодарила. Поблагодарить ещё?

Немирович. Смотря что понимать под благодарностью.

Книппер. У тебя это синоним слова «постель»?

Немирович. Имеются в виду постельные тона или что?

Книппер. Не прикидывайся целомудренным, дусик. Тебе это не идёт.

Немирович. Пойдём, значит, к мольберту, изучать композицию?

Книппер. Пойдём. Отвлечься. Забыться. Уснуть.

Немирович. А вот спать-то, я думаю, нам не придётся.

Книппер. Но потом-то поспим?

Немирович. Это потом.

 

27 августа 1899 года. Ялта. Чехов в новом своём доме. С ним Надя Терновская.

Чехов. Спасибо, Наденька, что пришли. Как-то пусто и одиноко в новом и безлюдном доме.

Терновская. Спасибо вам. Я всегда рада видеть вас.

Чехов. Электричества ещё нет. Посидим при свечах.

Терновская. Так даже лучше. Неверные тени придают обстановке загадочный вид.

Чехов. Вы романтик, Надя. А я перестал романтизировать действительность. Для писателя это плохо.

Терновская. Вы наговариваете на себя. Я прочла ваш новый рассказ.  Он прекрасен. И прекрасен как раз этим - романтизмом, поэтичностью.

Чехов. Куда бежать от нашей ужасной действительности. Только туда - в поэзию.

Терновская. Антон Павлович! Я могу хотя бы надеяться?

Чехов. Что станете музыкантом? Непременно.

Терновская. Что вы когда-нибудь полюбите меня.

Чехов. Девочка, зачем вы это сказали? Теперь я буду думать, что виноват перед вами.

Терновская. Я устала таиться от вас. Я устала прятать себя. Возьмите моё тело и душу.

Чехов. Вы годитесь мне в дочери.

Терновская. Пусть это не смущает вас. Я стройнее вашей актрисы. У меня гладкая и нежная кожа, без единой коричневой родинки как на лице, так и на шее.

Чехов. Когда вы успели рассмотреть Книппер?

Терновская. Был момент, когда она смотрелась в зеркало на стене перед тем, как выйти из ресторана. Я хорошо видела её отражение, стоя за колонной в каком-нибудь шаге от неё.

Чехов. Где это было? Я вас не заметил.

Терновская. В Ореанде. И ещё я видела, как в пролётке вы сжимали её пальцы в перчатках в ваших сильных руках. Ей нравилось это. Она подставляла вам  свои кулачки снова и снова.

Чехов. Девочка моя Наденька! Давайте будем говорить о чем-нибудь другом. Например, о поэзии.

Терновская. О другом не хочу. Говорите обо мне. Я красивая?

Чехов. Наденька, не вводите во грех.  Я обручён.

Терновская. С ней? Вы обменялись с ней кольцами?

Чехов. Нет. Я выразился символически, образно.

Терновская. Она недостойна вас.

Чехов. А вот это, Надя, не нравственно: давать людям оценку. Пойдемте-ка лучше на прогулку?

Терновская. А, может, возьмём извозчика?

Чехов. Что ж! Можно и прокатиться.

Терновская. Вот это я люблю! А потом снова сюда, к вам?

Чехов. Снова сюда.

 

Дворик ялтинского дома Чехова.

Чехов. Надя, я прошу вас пойти домой.

Терновская. Я останусь здесь. Я всё решила.

Чехов. Это предосудительно - находиться в доме мужчины в позднее время. Наша прогулка оказалась слишком продолжительной.

Терновская. Отец уехал к митрополиту. Больше мне бояться некого. Заходит в дом.

Чехов. Наденька, я ведь прошу вас. Не надо дискредитировать, по крайней мере, меня. Тоже заходит в дом.

Терновская. Перед кем? Никого нет.

Чехов. Меня перед самим собой.

Терновская. Это не дискредитация.

Чехов. Наденька, подумайте хорошенько.

Терновская. Я хочу, чтобы вы и только вы стали моим первым мужчиной.

Чехов. Но я не хочу этого.

Терновская. Сделайте одолжение. Окажите милость.

Чехов. Оказывают любезность.

Терновская. Окажите любезность.

Чехов. Во взрослом мире это называется иначе.

Терновская. Откройте мне дверь во взрослый мир. Я прошу вас. Я умоляю.

Чехов. Загасите свечу.

Терновская. В темноте я не увижу вас.

Чехов. И не надо. Вам нужно поспать. Вы опьянели.

Терновская. Я посплю. А потом всё свершится?

Чехов. Любое чудо. Но сейчас спать.

Терновская. Я сплю. Я уже сплю. Ложится на диван и тотчас засыпает или делает вид, что спит. Чехов укрывает её пледом.

Чехов. Наклюкалась малышка. Организм юн и ещё не привычен к алкоголю.

 

Вечер того же дня. Комната Маши в нанятой ею квартире в Москве. Она одна. Читает книгу. Стук в дверь.

- Да-да, войдите.

Входят Книппер с Немировичем.

Маша. Ольга Леонардовна? Владимир Иванович?

Немирович. Не ожидали? Признаться, мы сами стихийно, случайно.

Маша. Просто так или дело какое?

Немирович. Мы только что от врача. Ольга Леонардовна беременна.

Маша. Прекрасно. Но почему я? Чем я обязана вашей новости?

Немирович. Не вы. Ваш брат.

Маша. Антон Павлович?

Немирович. Остальные братья не контактировали с Ольгой Леонардовной.

Маша. Что это значит для меня?

Немирович. Мы просим вас поставить вашего брата в известность.

Маша. Контактирует Ольга Леонардовна сама, а в известность ставить должны другие?

Книппер. Маша, ну полно вам противиться нашему союзу. Он всё равно состоится. И даже не по причине беременности. А потому, что...

Маша. Можете не продолжать. Я напишу ему.

Книппер. Однако не говорите в лоб.

Маша. Я сохраню интригу.

Книппер. Вот спасибо. А всего-то хлопот!..

Маша. Постойте! Те останавливаются. Раз уж такое дело, раз станем родственниками, давайте как-то отметим, что ли? Самовар у меня уже стоит.

Книппер. Охотно испробуем вашего отменного чаю.

Маша. Не льстите, Ольга Леонардовна. Вы уже победили. Победителю незачем славословить в пользу побеждённого.

Немирович. Разве у вас велись военные действия?

Книппер. Мы не были неприятелями.

Маша. Но и друзьями тоже как будто бы не были.

Книппер. Зато станем подругами?

Маша. Не знаю. 

Книппер (Маше). С вами хочет познакомиться князь Шаховский.

Маша. Чем обязана его интересу?

Книппер. Он видел вас в ложе у нас на спектакле и, кажется, потерял сердце.

Маша. Наверное, оно осталось где-то там, в ложе. Пусть поищет.

Книппер. Он очень богат. Женщины так и падают к его ногам.

Маша. Я не упаду.

Книппер. Я обещала познакомить вас.

Маша. Не испытываю большого желания.

Книппер. Я вот что подумала...

Маша. Что?

Книппер. Брату ничего не говорите.

Маша. Как скажете.

Немирович. Почему?

Книппер. Так надо.

Маша. Посекретничайте. Я принесу самовар. Уходит.

Немирович. Но почему?

Книппер. Мне нужно было расположить её к себе - и я расположила.

Немирович. Понятно. Достигнута цель.

 

Утро следующего дня. Дом Чехова в Ялте. Надя стоит на пороге, собираясь уходить.

Чехов. Куда же вы, Надя? Без завтрака.

Терновская. Я покушаю дома.

Чехов. Завтрак не столько еда, сколько церемония.

Терновская. Таковы и обед с ужином, если на то пошло.

Чехов. Соглашусь. Но куда вы торопитесь?

Терновская. Вы никогда меня не полюбите.

Чехов. Я вам ничего подобного и не обещал.

Терновская. Ночью вы дважды назвали меня Ольгой. 

Чехов. Я не отвечаю за сон. Во сне мы все не вольны.

Терновская. Это её имя. Вы не свободны от неё даже во сне.

Чехов. Девочка моя! Если я скажу вам всю правду, вы просто возненавидите меня и больше не захотите видеть никогда в жизни.

Терновская. Говорите.

Чехов. Не стану.

Терновская. Нет, скажите. Пожалуйста.

Чехов. Только потому, что вы пожелали сами.

Терновская. Ну же?

Чехов. Я не могу не думать о ней. Это сильнее меня.

Терновская. Какой вы, оказывается, жестокий.

Чехов. Может быть. Но мне стоило труда признать это.

Терновская. Прощайте!

Чехов. Прощайте навсегда?

Терновская. Я всё равно буду вам благодарна за то, что вы сделали для меня.

Чехов. Не забудьте мою рекомендацию на прослушивание.

Терновская. Держа экзамен, я снова буду мысленно представлять вас: ваше благородное лицо, вашу высокую и мужественную фигуру.

Чехов. Не такая она и мужественная.

Терновская. Спасибо вам. Если смогу, я постараюсь ни разу не напомнить вам о себе. Любовь, я знаю, сильна. Но я попробую быть сильнее. Я приложу все силы.

Чехов. Я напишу о вас в рассказе или пьесе.

Терновская. Не много ли чести для меня? Прощайте!

Чехов. Я говорю вам «до свидания». Мы свидимся ещё не раз.

Терновская. Не поминайте лихом.

Чехов. И вы. Надя уходит.  Рассказ будет называться «Дама с мопсом». Нет, «Дама с собачкой». Надя сразу узнает себя в главной героине - такой же чистой и наивной девочке, в которую влюбится, будучи в Ялте, главный герой, и она не будет знать, что ей делать с этой любовью, поскольку он женат, либо она замужем.

 

Сцена-наплыв. Полураздетая Книппер танцует перед Чеховым, заставляя его смотреть её «стриптиз». Он отворачивается. Она поворачивает его к себе. Он зажмуривается. Она заставляет его открыть глаза. И снова подчует новой порцией голого тела, смелого танца.

 

Чехов трясёт головой, сбрасывая с себя наваждение. Перед ним не Книппер - Надя вернулась.

Чехов. Надя, вы?

Терновская. Делайте что хотите. Не могу уйти.

Чехов. Ничего не стану делать. Оставайтесь. Снова отправимся на прогулку.

Терновская. Оставьте меня у вас насовсем.

Чехов. Это как? На каких правах?

Терновская. На правах... на правах...

Чехов. Вы не жена. Не любовница.

Терновская. Я друг. Я ваш друг.

Чехов. Трудно дружить мужчине с женщиной. Впрочем, вы не женщина, а ребёнок. Милый ребёнок, который никак не может ни расстаться с детством, ни стать взрослым.

Терновская. Я могу. Не можете вы.

Чехов. Старая песня? Всё заново?

Терновская. Песня новая. И это не песня.

Чехов. Ваш отец проклянёт меня. Предаст анафеме.

Терновская. Вы боитесь отца?

Чехов. Вас. Себя.

Терновская. Меня? Себя?

Чехов. Оставайтесь. Будете помогать мне раскладывать вещи по шкафам и комодам.

Терновская. Какие вещи?

Чехов. Не могу же я жить здесь один. Вся моя семья переезжает сюда.

Терновская. Семья? Вы женаты? У вас есть дети?

Чехов. Ответ отрицательный на все ваши вопросы. Моя семья это семейство Чеховых во главе с моей мамой, сестра, брат...

Терновская. А, понимаю.

Чехов. Значит, поможете? Женская рука здесь сейчас очень нужна.

Терновская. Почему не помочь? Тем более женской рукой. Лукаво смотрит на Чехова.

 

Конец декабря. Утро. Чехов спит у себя в рабочем кабинете на диване. Стук в дверь.

Чехов. Войдите! Входит Маша. Маша, ты?

Маша. А ты кого ожидал: Книппер, Терновскую? Или забыл, что мы с мамой уже не в Москве, а здесь, в Ялте, с тобой?

Чехов. Чертовщина какая-то. Мне снится собственно один и тот же сон. Наваждение  - и только!

Маша. Думаешь об этом - вот и снится.

Чехов. Может быть. Как тебе дом?

Маша. Мило, уютно, просторно.

Чехов. Этого достаточно? Тебе нравится?

Маша. Вполне. Климат вот только не привычен. Конец декабря, в Москве сугробы выше забора, а здесь ни намека на зиму. Мокрый холодный ветер - только и всего.

Чехов. Придётся как-то привыкать.

Маша. Привыкну. Куда деваться!

Чехов. Что нового в Москве?

Маша. В Общедоступном с успехом играют твоего «Дядю Ваню».

Чехов. Я это знаю. Что ещё?

Маша. Ольга Леонардовна велела тебе кланяться. Немирович тоже.

Чехов. Вы поладили? Рад, если так.

Маша. Была причина. Мы даже перешли с ней на ты. Тебе письмо от нее. Подаёт.

Чехов. Что же ты молчала?

Маша. Не успела сказать. Уходит.

Чехов читает письмо:

 «Любезный писатель! Как долго от вас нет вестей. А вы, оказывается, женитесь на поповне? Какой прекрасный выбор! Она как следует посвятит вас в веру. Наконец-то вы станете истинным христианином, с постами и молитвами, без литературных и амурных излишеств. Это так будет вам к лицу. Как хорошо, что меня не постигла подобная участь с вашим участием...» Жениться ей назло, что ли? Вот насмешу-то всех! Её первую.

Кашляет. На салфетке кровь.

Чехов. А не поздновато ли мне жениться?

 

Март 1900 года. Грим-уборная Книппер. Целуются взасос Книппер и Вишневецкий.

Книппер. Сумасшедший!

Вишневецкий. Безумная!

Книппер. Обожаю.

Вишневецкий. Люблю.

Книппер. Обожаю твои нетерпеливые руки, жадный рот.

Вишневецкий. Люблю ваши губы, выпуклости, живот.

Книппер. Не так грубо, Саша!

Вишневецкий. Не грубо, а страстно. Когда же наконец у нас всё случится?

Книппер. Не всё так быстро, дружок.

Вишневецкий. Сгораю от нетерпения.

Книппер. Ты ещё не прошёл проверку.

Вишневецкий. Проверку чем?

Книппер. Твоей любовью, верностью.

Вишневецкий. Как я должен их доказать?

Книппер. Соблазни Андрееву и брось.

Вишневецкий. Это всё равно что столкнуть с кровати Савву Морозова! Вы представляете, на что  вы меня подговариваете?! К тому же она не равнодушна к Чехову.

Книппер. Тем более. Чехов мне самой нужен.

Вишневецкий. Зачем вам этот милый человек, мой добрый однокашник по таганрогской гимназии?

Книппер. Много будешь знать...

Вишневецкий. ...Скоро состарюсь?

Книппер. Рано выпадут зубы.

Вишневецкий. Хорошо, я предприму попытку.

Книппер. У исполнителя ролей первых любовников всё должно получиться с первого раза.

Вишневецкий. Я хотел бы получить аванс.

Книппер. Аванс? Ну целуй же меня. Не сюда, в грудь! Тот выполняет. Стоп, стоп, стоп! Остальное - когда Андреева будет повержена.

Вишневецкий. Но, милая! Но, прекрасная!

Книппер. Да-да-да, я буду твоей. Но потом.

Вишневецкий. Нет, сейчас. Я хочу, чтобы сейчас.

Книппер. Какой же ты нетерпеливый!

Вишневецкий. Ну хотя бы поцелуй, ещё один страстный обещающий поцелуй.

Книппер. Вот, получи. Подставляет губы. Вишневецкий впивается в них. Её руки приходят в движение - скользят по его спине, шее, голове.  

Без стука входит Немирович.

 

Немирович. А? Что такое? Что я тут наблюдаю?

Вишневецкий. Простите, Владимир Иванович.

Книппер. Ничего страшного, репетируем.

Немирович. Это какую сцену?

Книппер. Сцену обольщения. Прекрасная мизансцена.

Немирович. К какой пьесе? Чьей?

Книппер. Потом расскажу.

Немирович. Нет, сейчас.

Книппер. Отпустим господина Вишневецкого и после всё обсудим.

Немирович. Хорошо, пусть идёт. Можете быть свободны, актёр Вишневецкий.

Вишневецкий. Вообще-то по сцене я Вишневский.

Немирович. Поговори у меня!

Вишневецкий. Виноват, господин директор!

Немирович. С глаз долой!

Вишневецкий. Ухожу, ухожу.  Не судите строго - артисты.

Немирович. Сгинь! Вишневецкий бочком-бочком покидает помещение.

 

Немирович. Что тут было? Теперь-то ты мне объяснишь?

Книппер. Объясню.

Немирович. И?

Книппер. Мне тебя одного мало.

Немирович. Что?

Книппер. Ма-ло.

Немирович. Я с тобой провожу все дни, все ночи.

Книппер. Не все.

Немирович. Но все я и не могу. У меня жена...

Книппер. ...и дети. Дети, положим, не в счёт. Ну а жена да. Так почему тебе можно жить с двумя женщинами, а мне с двумя мужчинами нет?

Немирович. Потому что... Потому что... Потому что ты женщина.

Книппер. Женщина не человек?

Немирович. Женщине не нужно так много, как мужчине.

Книппер. Ошибаешься. Пример - я.

Немирович. Ты исключение из правил.

Книппер. Сделай исключение для исключения.

Немирович. Нет. Никогда. Или ты будешь со мной, моя. Или...

Книппер. Или ты уволишь меня из театра?

Немирович. Уволю.

Книппер. Увольняй. Прямо сейчас. Я не хочу состариться раньше времени. Или стань наконец племенным быком, львом, орангутангом, но угомони мою бушующую плоть.

Немирович. Её не угомонит ничто. Ни пожар, ни землетрясение. Ни потоп.

Книппер. Вот видишь. Вина не моя.

Немирович (внезапно, с надломом). О, моё мучение! Моё проклятие!

Книппер. Я?

Немирович. Ты.

Книппер. Я? Я не ослышалась?

Немирович. Ну не ты - твоя страсть. Твое ненасытное желание. Твоя неистребимая похоть.

Книппер. Похоть. Ха-ха-ха! Похоть. Истерично смеётся. Пусть будет похоть.

Немирович. Ну извини. Я не это хотел сказать.

Книппер. Нет, похоть. Не подходи к похотливой мне.  

Немирович. Не похотливая, но блудливая.

Книппер. Ещё лучше!

Немирович. Не похотливая, но прекрасная!

Книппер. Уже действительно лучше.

Немирович. Моя радость, моё отчаянье!

Книппер. Ближе. Теплее.

Немирович. Неугомонная бестия.  Феерия моя.

Книппер. Не твоя. А просто феерия.

Немирович. Скоро наш театр поедет на гастроли в Крым.

Книппер. После расскажешь.

Немирович. А сейчас что?

Книппер. А ты догадайся. Валит Немировича на кровать.

 

Апрель 1900 года. Ресторан в Ялте. За столом Чехов, Маша, Немирович, Книппер.

Немирович (Чехову). Спасибо, брат, за такое признание. Как хорошо ты написал на этом золотом брелоке в форме книги, выгравировав петитом буквы: ты дал моей «Чайке» жизнь.

Чехов. Но так и есть. Это правда.

Маша. Я говорила: он отблагодарит. Лично.

Книппер. Это мы должны благодарить Антона Павловича за его прекрасную пьесу. С такими ролями, как моя.

Чехов. Вы уже отблагодарили, поставив её.

Маша. ...и сыграв здесь, в Ялте, на сцене крошечного местного театра. Но как хорошо, как сильно сыграли!

Немирович. Сильна пьеса. Силён автор. (Провозглашает тост.) За «Чайку»! За Чехова!

Чехов. За Общедоступный театр!

Маша. За Немировича-Данченко и Книппер!

Книппер. За Книппер я тоже с удовольствием выпью. И за Владимира Ивановича, разумеется, тоже. Выпивает. Все остальные также. (Мысленно) А ведь у меня тоже может быть двойная фамилия. Чехова-Книппер. Или Книппер-Чехова. Ай-да я! Ай да умная моя голова! (Вслух) А не пройтись ли нам на набережную, господа, чтобы полюбоваться морским пейзажем?

Немирович. Как прикажете, любезная Ольга Леонардовна.

Книппер. Мне больше нравится эпитет «милая». Правда, я мила, Антон Павлович? Согласись и ты, Маша.

Чехов. Не стану отрицать.

Маша. Правда - что ты сказала.

Книппер. Тогда - к морю, на набережную?

Чехов. Что ж, идёмте, если Немирович не против.

Книппер. Ты не против, Владимир Иванович?

Немирович. Отчего же. Идёмте!

Встают. Уходят.

 

Дом Чехова в Ялте. Ночь. Тишина. Скрипит лестница с первого этажа на второй. По ней поднимается в комнату к Чехову Книппер.

Чехов. Да не скрипите вы так! Маменька услышит!

Книппер. Это не я, а она - лестница.

Чехов. И помолчите. Ради бога молчите!

Книппер. Молчу. Молчу. Вдруг роняет нечаянно или умышленно какой-нибудь предмет - например, коробок со спичками с блюдца со свечой.

Чехов. Вы нарочно?

Книппер. Ну что вы!

Чехов. Скорее сюда. Ну же!

Книппер зашмыгивает в комнату к Чехову. Чехов переводит дух:

- Уф! Затворяет дверь.

Из-под лестницы выходит Маша.

Маша. Белая чума. Тур второй. Трюк со спичками. Поднимает коробок.

 

Комната Чехова. Чехов закрывает дверь на замок.

Чехов. Наконец-то! Мы вдвоём! Мы вместе.

Книппер. Наедине, ты хочешь сказать?

Чехов. Как долго я не обнимал твои плечи!

Книппер. Не обнимешь и сейчас.

Чехов. Что?

Книппер. Что слышал.

Чехов. Но мы же договорились там, в ресторане, что сегодня ночью...

Книппер. ...Я приду к тебе. Я пришла.

Чехов. Дай скорее обнять...

Книппер. А вот этого в договоре не было. Я всего лишь пообещала прийти к тебе ночью.

Чехов. Ты шутишь? Ты издеваешься надо мной? Я тебе не мальчишка. А ну быстро!..

Книппер. Я буду кричать. - Маша! Мария Павловна!

Чехов. Сумасшедшая!

Книппер. Дусик! Со мной так нельзя. Ты забыл, с кем имеешь дело?

Чехов. Вероломная. Шантажист.

Книппер. Называй как угодно. Но я от своего не оступлюсь. Или ты женишься на мне, или у нас ничего не будет. Ни сейчас, ни вообще.

Чехов. Женюсь. Обещаю.

Книппер. Слово взрослого и сознательного человека? Мужчины?

Чехов. Поверженного, незадавшегося любовника, расписавшегося в полной своей беспомощности перед вашей подобной железу натурой.

Книппер. Положим, натура у меня не железная. Скорее напротив. Устоять мне бывает трудно. В том числе и сейчас. Но я держу в узде свою суть, о которой вы имеете представление довольно точное. С прошлых наших свиданий.

Чехов. Ну всё, хватит мучить меня.

Книппер. Падать в койку? - Маша, ты спишь?

Чехов. Ты сделаешь меня импотентом.

Книппер. Я его сделаю! Да ты меня уже превратил в холодную и бесчувственную селёдку. Сама себя не узнаю. Куда что девалось?

Чехов. Я заметил, как смотрел на тебя Немирович, раздувая ноздри.

Книппер. Немирович? Ноздри? Тебе показалась. Уж кто-кто, а Владимир Иванович умеет держать себя в рамках приличия.

Чехов. Я сам видел, как раздувались ноздри. Вот так.

Книппер. Говорю, показалось. И не заговаривай зубы. Дай обещание.

Чехов. В чём мне нужно дать тебе клятву? Что женюсь на тебе?

Книппер. Именно.

Чехов. Но мне нужно работать, много работать.

Книппер. Дом ты уже построил, а писать ты сможешь всегда и везде. Я обещаю тебе в этом не мешать.

Чехов. А чего ты не обещаешь?

Книппер. Сам догадайся.

Чехов. Ты имеешь в виду твой темперамент?

Книппер. Я называю это иначе. Говори фразу. 

Чехов. Какую?

Книппер. Пообещай, что женишься на мне.

Чехов. Обещаю.

Книппер. Можешь идти ко мне.

Чехов. Мучительница!

 

Гостиница в Ялте.

Немирович. Как прошла ночёвка у Чехова?

Книппер. Ночлег. Выражайся литературнее. Ты же писатель.

Немирович. Я прежде всего режиссёр и только потом драматург.

Книппер. Кстати, как твоя новая пьеса, драматург?

Немирович. Работаю.

Книппер. Ты так это сказал, как будто твой труд сопряжён с поднятием тяжестей или копанием земли. Нечто сродни работе рудокопа или могильщика.

Немирович. Сразу видно, что побывала у Чехова. Такая же, я скажу, образность.

Книппер. Он, кстати, не знает мук творчества. Садится и пишет, не отрываясь, пока не иссякнет вдохновение.

Немирович. Ты наблюдала? Ты знаешь?

Книппер. Не единожды.

Немирович. В этот раз тоже?

Книппер. А ты как думаешь?

Немирович. Полагаю, Чехову было не до писательства. Вы не спали до самого утра или угомонились хотя бы к середине ночи?

Книппер. Дусик! Что за вопросы? Какая бесцеремонность!

Немирович. Хорошо, это твоё личное дело, в конце концов. Что мне передать Станиславскому, бишь  Алексееву?

Книппер. Задание выполнено. Брак с Чеховым дело решёное.

Немирович. Так и передать? Ты уверена?

Книппер. Абсолютно.

Немирович. Нет, пусть он узнает эту новость от Чехова или кого-то ещё, и она станет для него откровением. Что насчёт пьесы?

Книппер. Чехов пишет «Три сестры» - пьесу из жизни провинциального города с тремя героинями и их счастливой или несчастной любовью к полковым офицерам и одному штатскому.

Немирович. Театр оценит твои заслуги.

Книппер. Главное - оцени ты.

Немирович. Я оценю.

Книппер. Увидим.

Немирович. Но не забудь заранее предупредить меня, когда  определитесь с датой венчания.

Книппер. Зачем тебе знать? Чтобы расстроить моё замужество?

Немирович. Ты слишком плохо думаешь обо мне.

Книппер. Тогда для чего?

Немирович. Чтобы благословить тебя по-отечески на новую жизнь, семейную, обременённую детьми и пелёнками.

Книппер. Шутишь?

Немирович. Нисколько.

Книппер. Не верю.

Немирович. Не верь. (Помолчав) Так и быть, скажу правду.

Книппер. Какую же?

Немирович. Я не могу отдать тебя ему.

Книппер. Женись на мне сам.

Немирович. Я уже женат.

Книппер. Разведись.

Немирович. Церковный брак не расторжим.

Книппер. Тогда отпусти меня к нему.

Немирович. Я не смогу без тебя.

Книппер. Дусик, как трогательно!

Немирович. Это не сентиментализм. Правда. Минувшая ночь была для меня пыткой. Я представлял тебя в его объятиях. Я злился. Я бушевал.

Книппер. Но ты же говорил, что любишь меня.

Немирович. Говорил.

Книппер. Я обещала припомнить тебе это твоё признание.

Немирович. И припомнила.

Книппер. «Ты не любовница. Ты моя любовь. Навсегда».

Немирович. Я не забыл. Помню.

Книппер. Во имя твоей любви ко мне. Во имя моей к тебе.

Немирович. Ты меня любишь?

Книппер. А ты сомневаешься?

Немирович. Я вижу другое.

Книппер. Кто пробудил во мне женщину? Кто сделал её страстной?

Немирович. Я?

Книппер. Ты, ты. И это не все твои заслуги. Во имя любви, слышишь?

Немирович. Так, значит, я тебе не безразличен?

Книппер. Ты дорог мне навсегда. Навечно.

Немирович. Значит, ты будешь со мной и... при Чехове?

Книппер. Как была до него. Так буду и после.

Немирович. Типун на язык. Зачем же тогда этот брак?

Книппер. Ты сам не догадываешься?

Немирович. Для статуса? Для чего?

Книппер. Лучше войти в историю женой Чехова, чем любовницей Немировича.

Немирович. Хитра. Прямо лиса.

Книппер. Змея. Если быть точнее.

Немирович. Обвей меня кольцами. Задуши в объятьях.

Книппер. Ш-ш! Обвивается всем телом вокруг Немировича.

 

Лето. Гостиничный номер Чехова.

Книппер. Дорогой, я тебя не узнаю. В чём дело? Мы с тобой в Москве, в нашей любимой гостинице «Дрезден».

Чехов. Скажи: я для тебя что-нибудь значу?

Книппер. Дусик! Ты отдаёшь отчёт твоим собственным словам?

Чехов. Я задал вопрос. Ответь.

Книппер. Передумал жениться, так и скажи. Да и не надо мне тебя. Ты мне постыл.

Чехов. Дуся! Наконец-то ты сказала правду.

Книппер. Ты вынудил. И это не правда, а чистой воды враньё. Ты мне нужен. Я должна быть с тобой.

Чехов. Для чего?

Книппер. Так написано на облаках, в небе.

Чехов. Ты умеешь читать по небесным скрижалям? Тебе видны невидимые буквы? Ты видишь днём звёзды?

Книппер. К чёрту звезды! Уезжай! Провались!

Чехов. Ты бросаешь реплики из вашей с Немировичем пьесы?

Книппер. Не трогай его. В отличие от тебя, это порядочный человек. Он хозяин своему слову.

Чехов. А я, по-твоему, нет?

Книппер. Убеди в обратном. Докажи.

Чехов. О, женщины! Лицемерный род!

Книппер. Я вижу обратное. А, впрочем, поступай как хочешь. Но знай: все только и говорят о нашей с тобой скорой женитьбе.

Чехов. Все это кто? Ваш театр?

Книппер. И театр, и вся Москва. Все.

Чехов. Петербург тоже?

Книппер. Не смейся. Хочешь сделать меня несчастной - делай. Я спокойно снесу всё это.

Чехов. Я уеду. Мне нужно подумать.

Книппер. Ты думал пол-лета.

Чехов. Мне нужно ещё. Я себе не принадлежу. Мне мало осталось. Я должен успеть.

Книппер. Я буду тебе помогать.

Чехов. В моём деле помощники не нужны. Они только помеха.

Книппер. Хорошо, уезжай. Прочь! С дороги! С глаз!

Чехов. Дуся! Ты в своём уме?

Книппер. Я тебе не дуся.  Сгинь. Пропади.

Чехов. Чёрт знает что! Выносится вон.

Книппер. Ты ещё узнаешь, на что я способна!

 

Входит Вишневецкий.

Книппер. Вишневецкий? Как кстати! Откуда?

Вишневецкий. Я шёл к Антону Павловичу. Мы договаривались на восемь часов.

Книппер. А сейчас сколько?

Вишневецкий (посмотрев на часы). Половина девятого. Я опоздал!

Книппер. Ты пришёл вовремя. Валит его на койку.

Вишневецкий. Ольга Леонардовна! Я ещё не прошёл проверку. Мария Андреева не повергнута.

Книппер. Молчи и делай то, что я тебе велю.

Вишневецкий. Молчу. Делаю.

Книппер. С завтрашнего дня распускай слух, что мы с тобой женимся.

Вишневецкий. Мы?! Никто не поверит.

Книппер. А ты попробуй.

Вишневецкий. Хорошо, я буду пытаться.

Книппер. Нет такого вранья, в которое не способен поверить человек. Надо только, чтобы ложь выглядела вполне правдоподобно.

Вишневецкий. Здесь правдоподобия ни на грош.

Книппер. Здесь оно и не требуется.

 

Середина лета. Чехов у себя в Ялте. Сидит за столом, пытаясь писать пьесу:

«Лето. Поют кузнечики».  - Ерунда какая-то. - «Лето. Вечер. Из глубины сцены выходит Маша».

Маша. Антон! Антоша!

Чехов. Бог мой!

Маша. Я тебя испугала?

Чехов. Я только что написал: входит Маша. И тут ты, тоже Маша, хоть и сестра.

Маша. Перемени имя.

Чехов. Нет, оно хорошо подходит героине.

Маша. Тебе письмо. От Ольги Леонардовны.

Чехов. Ты снова зовёшь её по отчеству? Вы вроде были с ней на ты?

Маша. Я вижу, как она тебя мучает.

Чехов. Ничуть.

Маша. В Москве ходят слухи, что она выходит замуж не за тебя, а за Вишневецкого.

Чехов. Да ну? Какая глупость!

Маша. Что же здесь глупого? Актёр и актриса очень даже подходят друг другу.

Чехов. Книппер нужен не актёр.

Маша. А кто? Драматург? Тогда тоже не ты, а Немирович.

Чехов. Маша! Ты это всё нарочно? Назло?

Маша. Нисколько, брат. Просто я оберегаю тебя,  твоё вдохновение, творческий подъём.

Чехов. Вдохновение, да, что-то стало изменять мне.

Маша. Сейчас прочтёшь письмо (Подаёт.) - и вовсе расхочешь писать пьесу.

Чехов. Я напишу. Не беспокойся. Ступай.

Маша уходит. Чехов читает письмо:

«Дорогой писатель! Вы так стремительно умчались из Москвы, что я не успела пожелать вам счастливой дороги. Надеюсь, добрались до вашей ялтинской берлоги легко и без происшествий? В чём причина вашего столь скорого и неожиданного отъезда? Надеюсь, виною не наши с вами разговоры о сельском хозяйстве и педагогике, которые вы так не любите?»

 Чехов. Напишу, мучила жажда, а перед самым отъездом открылся жар. Начинает писать. Бросает. Ему чудится Книппер - полуобнажённая, соблазнительная, манящая.

Чехов. Она сведёт меня с ума. Встаёт, приоткрывает дверь. Зовёт:

- Маша! Машуля! Машутка!

Та приходит.

Маша. Чего тебе, брат?

Чехов. Напиши Книппер - самому мне нужно работать  над пьесой - чтобы немедленно приезжала.

Маша. Брат, она не даст тебе дописать пьесу. Пусть приедет осенью.

Чехов. Нет, мне нужно видеть её сейчас.

Маша. Зачем?

Чехов. Не задавай вопросов. И зови её на весь остаток лета.

Маша. Хорошо, я напишу.

Чехов. Спасибо, сестричка.

Маша уходит. В воображении Чехова вновь появляется Книппер. Весь её вид завораживает Чехова. Он неотрывно смотрит на неё, как жертва на змею, как кролик на удава.

Чехов. Сам себе приближаю погибель. И пусть. Пусть.

 

Квартира Книппер.

Книппер (Вишневецкому). А ты говорил: не подействует. Смотри, что пишет его сестра Маша: немедленно приезжай. Иначе он не даст мне тут житья.

Вишневецкий. Поедешь?

Книппер. Немного помучаю и сделаю вид, что сдалась.

Вишневецкий. Актриса.

Книппер. Я люблю играть и в жизни, как на сцене.

Вишневецкий. Я это заметил.

Книппер. Точнее говоря: я не могу существовать, не играя.

Вишневецкий. Теперь я знаю, какой должна быть настоящая актриса.

Книппер. Это признак таланта, призвания, избранности.

Вишневецкий. Вероятно, так.

Книппер. Я знаю. Убеждена.

 

 

Ялта. Начало осени.

Книппер. Вот и пролетело полтора месяца. Я уезжаю. Дорогой, как не хочется расставаться! А тебе?

Чехов. Мне тоже.

Книппер. Ты был неласков со мной.

Чехов. Я?

Чехов трясёт головой, словно желая избавиться от наваждения.

Книппер. Дусик! Я уезжаю. Ты проводишь меня?

Чехов. Разумеется, дорогая.

Книппер. В твоём голосе я не слышу сожаления и печали. Влюблённые расстаются не так.

Чехов. А мы не влюблённые.

Книппер. Ты что-то сказал или мне послышалась?

Чехов. В мае я приеду, и мы поженимся.

Книппер. Почему в мае? Почему не этой же осенью или хотя бы зимой?

Чехов. Мне нужно дописать пьесу. У меня обязанности. Я несу крест.

Книппер. Я мешаю тебе с твоей ношей?

Чехов. Не перевирай меня.

Книппер. Ты именно так и говоришь.

Чехов. Мы ещё не поженились и уже ссоримся. Что будет потом?

Книппер. Тишь, гладь и божья благодать.

Чехов. Нахваталась русских пословиц.

Книппер. Кто учитель?

Чехов. Я не цитирую фольклор.

Книппер. Тогда наша артистическая братия, его величество  театр просвещают меня.

Чехов. Или отдельные его представители.

Книппер. Ты ревнуешь? Есть повод?

Чехов. Ходят слухи, что ты выходишь за Вишневецкого.

Книппер. Скажите, пожалуйста!

Чехов. Ты слышишь это впервые?

Книппер. Как докатывается досюда подобная ерунда? (Через паузу) Ну всё, дорогой, мне пора.

Чехов. Беру чемодан - и выходим.

Книппер. Итак, я жду тебя в мае в Москве.

Чехов. Если успею с пьесой.

Книппер. Если даже не успеешь.

Чехов. Хорошо, в мае.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

24 мая 1901 года. Кабинет Немировича в театре.

Книппер. Завтра мы венчаемся.

Немирович. Как неожиданно!

Книппер. Не прошло и года.

Немирович. Так быстро пролетел год?

Книппер. Немногим менее.

Немирович. Что сказать тебе?

Книппер. По-отечески благословить, ведь ты мой крёстный отец в актёрском деле и вообще в театре.

Немирович. И ещё в жизни и любви.

Книппер. В любви тоже.

Немирович. Я не отдам тебя ему.

Книппер. Ты обещал. Вспомни.

Немирович. Я передумал.

Книппер. Дусик! Владимир Иванович! Не шути. Сколько лет я принадлежала тебе одному?!

Немирович. Так уж и одному?

Книппер. Хочешь оскорбить? Оскорби.

Немирович. К оскорблённому оскорбление не пристанет.

Книппер. Ты обещал. Дал слово.

Немирович. Обещал  -  да. Слова не было. А это не одно и то же.

Книппер. Я устала быть не женой.

Немирович. Слишком разные вы с Чеховым.

Книппер. Он умён. Мне интересно с ним.

Немирович. Ум не всё. И потом, не ты ли говорила, не это главное у мужчины?

Книппер. Я. Я помню свои слова.

Немирович. Ты же не сможешь без меня.

Книппер. А я не порываю с тобой.

Немирович. Что-о?

Книппер. Я буду твоей всегда и впредь. Я говорила.

Немирович. Я не ослышался?

Книппер. Моя дорога один в один совпадает с твоей.

Немирович. Зачем тогда тебе он?

Книппер. Сколько можно, Владимир?! Давно всё выяснили. Отпусти. На один день. И я снова твоя.

Немирович. Вы уедете. У вас медовый месяц в Башкирии.

Книппер. Откуда знаешь?

Немирович. Чехов сказал.

Книппер. Завтра я зайду попрощаться.

Немирович. Я буду ждать.

Книппер. Я приду. Я твоя. Я твоя. Убегает.

Немирович. Она меня любит. Любит!

 

Колокольный звон. Звуки службы в храме. Голос священника:

- Венчается раб Божий Антоний рабе Божьей Ольге! Аминь!

 

Переулок в Москве возле церкви или улица.

Книппер. Наконец-то. Свершилось.

Чехов. Что именно?

Книппер. Всё.

Чехов. Обряд? Заключение брака?

Книппер. Я жена Чехова. Я Книппер-Чехова.

Чехов. А я остался просто Чехов.

Книппер. Дусик, ты шутишь. Значит, тебе хорошо. Мне тоже. Я счастлива, дусик.

Чехов. Я рад, что тебе хорошо. Я радуюсь предстоящему месяцу на кумысе в Башкирии. Я радуюсь всей нашей грядущей совместной жизни.

Книппер. Я тоже. Но я убегу от тебя на минутку.

Чехов. Куда?

Книппер. К Немировичу. В театр.

Чехов. Зачем?

Книппер. Забыла взять у него пьесу. А театр её уже репетирует.

Чехов. Ты не говорила.

Книппер. Забыла сказать.

Чехов. Как называется пьеса?

Книппер. «В мечтах».

Чехов. Что-то из периода юношества или я ошибаюсь?

Книппер. Там не только это.

Чехов. Охотно прочёл бы и я. Если позволите. Ты и он.

Книппер. Отчего же нет? Вот только возьму у него. Жди меня на вокзале.

Чехов. Не опоздай к поезду.

Книппер. Как я могу отстать от своего счастья?!

Чехов. Ты, правда, счастлива?

Книппер (кивнув). А ты?

Чехов. Несказанно. Это, оказывается, прекрасно -  ощущать себя мужем любимой женщины.

Книппер. А кто-то целый год всё тянул, отбивался.

Чехов. Привычка укорять не самая лучшая привычка. Ещё и повторяться при этом.

Книппер. Я побежала, мой милый и любящий муж.

Чехов. Беги, моя милая, очаровательная жена.

Книппер. Я думала, ты скажешь «любимая».

Чехов. Ты думала? Я скажу. И даже прокричу. (Кричит) Люби-ма-я!

Книппер. Не кричи. Мы не дети. Я побежала.

Чехов. Беги.

 

Кабинет Немировича.

Книппер. Ну вот я и пришла. Немирович не реагирует. Что же ты медлишь? У нас мало времени.

Немирович. Кажется, я упустил своё счастье.

Книппер. Мы всё обсудили. У меня полчаса и ни минутой больше.

Немирович. Из этой поездки ты вернёшься совершенно другая. Ты будешь принадлежать не мне, а ему.

Книппер. Я жена, я обязана.

Немирович. Как я допустил всё это?

Книппер. Мы это затеяли не для себя, для театра. Забыл? Не помнишь?

Немирович. Своими руками подтолкнул тебя к нему. Как глупо! Как опрометчиво!

Книппер. Но я пришла! Я с тобой!

Немирович. А в мыслях там, с ним.

Книппер. Скоро придёт поезд, и я не могу не думать об этом, дабы не опоздать к отправлению.

Немирович. Подойди ко мне.

Книппер. Вот, я стою прямо перед тобой.

Немирович. Боже! Какая притягательная красота! Какая изуверская сила взгляда и плоти!

Книппер. Дусик! Владимир Иванович! Бредишь?

Немирович. Не перебивай.

Книппер. Хорошо, я молчу.

Немирович. Я знал не одну женщину. Ты не первая...

Книппер. ...И не последняя. Я понимаю.

Немирович. Не перебивай. Я же просил.

Книппер. Больше не буду. Я поняла. Говори.

Немирович. Ни одной женщины я никогда не желал так, как тебя. Ты мой талисман. Моя отдушина. Моё вдохновение.

Книппер (смотрит на часы на стене). Дай мне твою пьесу. Я не могу уйти без неё.

Немирович. Подожди. Вот она, в папке. Я всё приготовил. После возьмёшь.

Книппер. Дусик! Владимир Иванович! Мне нужно бежать. Время!

Немирович. Я не смогу прожить без тебя целый месяц.

Книппер. Я тоже.

Немирович. Зачем тогда уезжаешь?

Книппер. Так надо.

Немирович. Кому?

Книппер. Кумыс может помочь Чехову. Кумыс излечивает от туберкулёза.

Немирович. Но ты не сестра милосердия. Ты актриса.

Книппер. Я жена. Теперь я прежде всего жена.

Немирович. Проклятие! Театр потерял актрису и приобрёл жену.

Книппер. Я не так сказала. Я жена и актриса.

Немирович. Боже мой! Боже мой! Что я наделал!

Книппер. Всё будет так, как всегда. Я приеду, и всё вернётся на круги своя. 

Немирович. Что я наделал! Что я наделал!

Книппер целует Немировича и выбегает из кабинета, взяв со стола папку с пьесой. Немирович опускается в кресло.

Немирович. Неужто я её потерял?

 

Санаторий в Башкирии. Лето. Зной.

Чехов. Какой здесь сухой и горячий воздух!

Книппер. Я задыхаюсь.

Чехов. Мне, наоборот, легко и радостно дышать.

Книппер. Из-за того, что задыхаюсь я? Поэтому тебе радостно?

Чехов. Ты стала передёргивать, перевирать мои слова. Ты не рада, что я выздоравливаю?

Книппер. За две недели ты набрал восемь килограммов веса.

Чехов. Ты измеряешь меня как коня, как лошадь. У меня почти уже прежняя моя норма. Как до резкого похудания минувшей зимой.

Книппер. И ты не рад мне, что я здесь, с тобой?

Чехов. Голубушка! Ты опять перевернула всё с ног на голову. Тебе скучно в самарской степи без Москвы.

Книппер. Я устала без города. Эта деревенская глушь наводит на меня скуку и тоску.

Чехов. Степь это красиво. Это раздолье. Простор.

Книппер. К чёрту простор! Хочу в Москву, в Москву, в Москву!

Чехов. О, это готовая реплика! Одна из моих сестёр - возможно, твоя Маша - так и воскликнет у нас в пьесе: «В Москву! В Москву! В Москву!»

Книппер. К чёрту пьесу! Хочу домой! Хочу в Москву!

Чехов. Кстати, где мы будем жить?

Книппер. Как где? Всё давно решено: я в Москве, ты в Ялте.

Чехов. Но мы супруги, а супруги должны проживать совместно.

Книппер. Мы не совсем обычные супруги. У меня сцена, у тебя писательство, драматургия, беллетристика.

Чехов. У  меня, кстати, заметно продвинулись «Три сестры».

Книппер. Едем домой! Всё равно!

Чехов. Но мне тут хорошо и полезно! Потерпи неделю или две.

Книппер. Ни дня! Я не желаю оставаться тут более ни единого дня.

Чехов. Едешь спасать Немировича?

Книппер. С какой стати?

Чехов. Его пьеса провалилась, и ты торопишься утешить его?

Книппер. Даже если и так. Он мой директор, мой режиссёр, а прежде педагог и наставник.

Чехов. И ещё многолетний любовник.

Книппер. Что, что ты сказал?

Чехов. Любовник.

Книппер. Если что-то и было, то до тебя. А об этом говорить ты не имеешь морального права, ибо ревность к прошлому, к чужому прошлому, сказано у писателя Куприна...

Чехов. ...аморальна.

Книппер. Да, аморальна.

Чехов. Я не ревную. Я просто уточнил, так сказать, его послужной список.

Книппер. А ты, оказывается, бываешь жесток.

Чехов. Не больше, чем ты.

Книппер. Чем я тебя обидела или, хуже, ранила? К тебе в Ялту приезжали, при мне: Комиссаржевская, Мария Андреева. И что я, не давала тебе встретиться с ними? Я ревновала тебя? Устраивала сцены?

Чехов. Положим, с Андреевой я встречался в твоём присутствии. Сидели, как ты помнишь, за одним столом в ресторане на открытой веранде...

Книппер. Зато я не успела сесть в поезд, как ты помчался на свидание к Комиссаржевской, к этой дьявольской красавице, перед которой, как мне говорили, не устоял ещё ни один красавец-мужчина.

Чехов. У нас была чисто деловая встреча.

Книппер. Она просила у тебя пьесу.

Чехов. Тебе кто-то донёс? Кто?

Книппер. Нашлись добрые люди.

Чехов. Узнаю - укорочу язык. Если Маша!..

Книппер. Не трогай сестру.

Чехов. Но не уедешь же ты отсюда одна, без мужа, ведь ты теперь мужняя жена, как говорят у нас в народе.

Книппер. Что бы ни говорили ваши простолюдины или знать, я уеду несмотря ни на что. Ты едешь со мной или остаёшься?

Чехов. Еду с тобой.

Книппер. Нанимай тогда лошадей до станции и завтра же едем!

Чехов. Хорошо, дорогая жена. Но позволь твоему законному супругу попросить у законной жены  законной нежности.

Книппер (уклоняется от объятий). Дома! Всё дома.

Чехов. Ты такая загорелая. У тебя бархатистая кожа.

Книппер. Дома. Всё дома.

Чехов. Мы будем жить в разных городах.

Книппер. Ты будешь приезжать ко мне, а я к тебе.

Чехов. Мы не наездимся. Меж Ялтой и Москвой полторы тысячи вёрст. И в зимнюю Москву мне нельзя. Как ты знаешь.  

Книппер. Значит, я приеду к тебе в мокрую Ялту с её штормящим морем.

Чехов. Тебе не будет полезно.

Книппер. Но я приеду, всё равно приеду ради законного мужа и его потребности в жене.

Чехов. Лучше не напоминай уже ничего такого.

Книппер. Иди же за лошадьми. А то я завтра до станции пойду пешком, но здесь всё равно не останусь.

Чехов. Двенадцать вёрст? Через лес и горы?

Книппер. Хоть через всю самарскую степь.

Чехов. Устанут ноги.

Книппер. У меня не устанут.

Чехов. До самой  Самары?

Книппер. До самой Москвы.

Чехов. В Москву? В Москву? В Москву?

Книппер. Туда. В театр.

 

Москва. Кабинет Немировича. В кабинете он один. Сидит за столом, низко опустив голову. Торопливо входит, почти вбегает Книппер.

Книппер. Дусик! Владимир Иванович! Ты живой?

Немирович.  А? Ты приехала?! Встаёт, идёт навстречу. А почему я не должен быть жив? Что со мною должно случиться?

Книппер. Как? Твоя пьеса! Это же такая неудача! Провал.

Немирович.  Мне на пользу.

Книппер. На пользу?

Немирович.  Да.

Книппер. Объясни.

Немирович.  Не в свои сани не садись.

Книппер. Ты драматург. Не хуже Чехова.

Немирович.  Брось.

Книппер. Он читал. Он хвалил тебя.

Немирович.  Знаю я его. Он тебя жалеет. Вот и польстил.

Книппер. Ты считаешь?

Немирович.  Не иначе. Но я рад видеть тебя. Загорела. Округлилось лицо, руки.

Книппер. Там довольно хорошее меню. К тому же это кобылье молоко помогало и мне.

Немирович.  Чехов поправился?

Книппер. Да. Приобрёл почти прежний вес. Прибавка  - полпуда.

Немирович.  Ого! Что же рано вернулись?

Книппер. Я. Не могу я там. Дико и пусто.

Немирович.  Тебе надобен город? Суета? Теснота?

Книппер. Ты. Мне нужен ты.

Немирович.  Что я слышу?!

Книппер. Там я доподлинно поняла: мой мужчина ты - и только ты.

Немирович.  Приятно слышать.

Книппер. С тобой никто не сравнится. Ни он, ни Вишневский.

Немирович.  А при чем тут первый любовник?

Книппер. Так. К слову пришлось.

Немирович.  Эти слухи о вас. Под ними есть почва? Он ухаживал за тобой? Говори.

Книппер. Ну, дусик! Что за допросы? Я с тобой навсегда.

Немирович.  И я.

 

Зима. Ялта. Чехов у себя в доме. Слышно, как бушует штормящий ветер.

Чехов, кутаясь в наброшенное на плечи пальто, пытается писать, сидя за столом. Зябнут руки. Он дышит на них.

Входит сестра, Маша.

Маша. Замёрз?

Чехов. Уж да. Прямо скажем: зимой Ялта никак не похожа на Крым. Штормящее море.  Пронизывающий насквозь  мокрый, ледяной ветер.

Маша. Как-то бы утеплить дом!

Чехов.  Как? Не разбирать же заново стены и крышу. Слишком холодный дом я построил. Как здесь зимовать с моим нездоровьем? Как писать, когда мёрзнут руки? Никто мне не сказал, что тут бывают такие холодные зимы. Встаёт. Подходит к окну. Третьи сутки шторм.

Маша. Сейчас в Москве хорошо. Сугробы. Приятный морозец.

Чехов. Поезжай. Зачем дело стало? За маменькой я присмотрю.

Маша. Ой, правда, братик?

Чехов. А почему нет?

Маша. Я поеду.

Чехов. Поезжай. И за моей супружницей там присмотри. Недели две ни письма, ни записки.

Маша. Ты-то сам ей писал?

Чехов. Восемь писем за месяц и две телеграммы.

Маша. А она ни слова в ответ? Чехов молчит, не зная, что отвечать. Ой, обманет она тебя, брат! Ой измучит.

Чехов. А вот это уже моё личное дело.

Маша. Так присматривать или нет?

Чехов (мрачно). Сказано, присмотри.

Маша уходит. Чехов  возвращается к столу, садится. Пробует писать. Бросает ручку:

 - Женился на свою голову. Вот где она сейчас? С кем?

 

Январь 1902 года. Квартира Книппер. По соседству снимает комнату Вишневецкий.

Книппер. Явился. Где пропадал? 

Вишневецкий. Сказать по правде?

Книппер. Нет, наври что-нибудь.

Вишневецкий. Был у Андреевой.

Книппер. Третий год ты отираешься у её ног, а она по-прежнему фаворитка Саввы Морозова.

Вишневецкий. Что я могу сделать против его миллионов?

Книппер. Пусти в ход обаяние.

Вишневецкий. Без миллионов как-то не получается. Нужен дорогой подарок.

Книппер. Где взять? Что ты мне предлагаешь? У меня таких денег нет.

Вишневецкий. Есть у Антона Павловича. Попроси для меня три тыщи.

Книппер. Для тебя?

Вишневецкий. Для нас.

Книппер. Ты думаешь что говоришь? Я попрошу денег у своего мужа для своего временного любовника, чтобы он устранил мою временную соперницу?

Вишневецкий. Почему я временный? Я постоянный.

Книппер. Вернётся из Ниццы Немирович, навестив сестру,  мне станет не до тебя.

Вишневецкий. Но иногда же ты будешь дарить мне свою ласку?

Книппер. Иногда - возможно. Ну а не осилишь Андрееву, тогда не взыщи: жить в соседстве со мной ты уже не будешь.

Вишневецкий. Я осилю. Но нужны три тысячи.

Книппер. Что ты хочешь купить на такую сумму?

Вишневецкий. Я видел одно великолепное колье! Оно стоит ровно три тысячи.

Книппер. Не дорого ли мне обойдётся Андреева?

Вишневецкий. Вы, женщины, любите дорогие подарки. Без этого к вам не подходи.

Книппер. Хорошо, я попрошу у Чехова. Научи, как соврать.

Вишневецкий. Скажи: карточный долг. Проигрался-де я, его школьный товарищ.

Книппер. Я подумаю и, видимо, так и скажу.

Вишневецкий. А сейчас один поцелуй. За мои труды.

Книппер. Один - и не больше. Подставляет губы. Затяжной поцелуй перерастает в страстное взаимное целование, в мельтешение и захлёб. Судорогу.  Экстаз.

 

Та же зима. Ялта. Дом Чехова. Чехов с письмом в руке. Здесь же Маша.

Чехов. Просит три тысячи. Для чего? Я отправлю ей телеграфом.

Маша. Балуешь ты её.

Чехов. Неверна жёнушка? Ты это хотела сказать? Ты ездила, видела...

Маша. Ну что ты, брат!

Чехов. Врёшь. По глазам вижу. Жалеешь и лжёшь.

Маша. Я всего один раз видела её с Вишневецким.

Чехов. С Вишневецким? Значит, не Немирович, а он? Вот странно!

Маша. Что тебе странно, брат?

Чехов. Всё. Но не стану вдаваться в подробности.

Маша. Сам спросил, а сам?

Чехов. Ни к чему. Направляется к выходу.

Маша. Она обещалась приехать.

Чехов. Верю вракам. Обещалась уже трижды за зиму и где она?

Маша. В этот раз точно прикатит.

Чехов. Откуда уверенность?

Маша. Вроде как  слово дала.

Чехов. До весны не выполнит обещания - сам поеду.

Маша. Тебе же, братец, нельзя.

Чехов. С эдакой моей миссией можно.

Маша. Только ты предупреди о приезде. Она не любит - когда так вот, внезапно.

Чехов. Как снег на голову свалюсь. Вот тогда и увидим.

Маша. Лучше всё же дождаться или хотя бы предупредить.

Чехов. Две недели - и крышка!

 

Конец января. Квартира Книппер. В комнате она и Чехов. Он вошёл с минуту назад и ещё не отдышался.

Книппер. Почему не прислал телеграмму?

Чехов. А зачем?

Книппер. Что значит зачем? Знаешь же: не люблю.

Чехов. Не успела спрятать любовника?

Книппер. Хм. Говори, да не заговаривайся.

Чехов. Квартиру наняла на верхнем этаже. Для чего? Чтобы мне было труднее взбираться? Чтобы я реже приезжал или вовсе меня тут не было?

Книппер. Как хочешь, понимай.

Чехов. Тебе всё равно, что я подумаю о тебе?

Книппер. Абсолютно.

Чехов. Давно стало так?

Книппер. Всегда было именно так и не иначе.

Чехов. Не узнаю. Не узнаю!

Книппер. Себя? Меня? Ты вот точно другой.

Чехов. Я?

Книппер. Кто же ещё? Когда ты был ревнивым как старик?

Чехов. Я старик и есть. Задохнулся уже на втором этаже. Еле дышу.

Книппер. Отдышись.

Чехов. Зачем тебе понадобилась столь крупная сумма? Для любовника?

Книппер. Для него.

Чехов. Не удивлюсь.

Книппер. Какой же ты стал, Антон?!

Чехов. Какой?

Книппер. Ты таким не был.

Чехов. Каким же я был?

Книппер. Добрым. Светлым.

Чехов. Скажи ещё: чистым.

Книппер. Скажу.

Чехов. Ты замарала меня. Ты. Испачкала.

Книппер. Обвиняй. Я виновата, да. Обвиняй. Что  же ты замолчал?

Чехов. Вижу, говорить бесполезно.

Книппер. Антоша, остановись.

Чехов. Ушам не верю. Мы стали добрые и ласковые?

Книппер. Я стала взрослой и мудрой.

Чехов. Свежо предание.

Книппер. Хватит мучить меня.

Чехов. А кто мучает?

Книппер. Ты.

Чехов. Сама начала.

Книппер. Я не начинала. Я всего лишь сказала...

Без стука в комнату заглядывает Вишневецкий.

 

Вишневецкий. Ой, простите. И исчезает.

Чехов. Почему он входит в твою комнату без стука?

Книппер. Потому что он живёт на этом же этаже. Потому что мы с ним коллеги.

Чехов. Ещё точнее -  партнёры.

Книппер. И партнёры тоже.

Чехов. Партнёры по чему?

Книппер. Ты хочешь сказать, по постели?

Чехов. Именно.

Книппер. Не угадал.

Чехов. Будь проклят тот день, когда я поддался твоим уговорам, женился на тебе!

Книппер. Я не уговаривала. Ты сам.

Чехов. Сам? Сам. Но не ты ли опутала меня, окрутила?!

Книппер. Я вправду любила тебя.

Чехов. Любила?

Книппер. Люблю и сейчас.

Чехов. Что я слышу?!

Книппер. Не слышь.

Чехов. И вижу обратное.

Книппер. Что, ну что ты видишь? Заглянул Вишневецкий? Это всё на поверхности. А ты вглубь смотри.

Чехов. Вглубь?

Книппер. Именно. Что ты видишь на дне?

Чехов. Ничего.

Книппер. А ещё писатель, драматург, знаток человеческих душ и сердец.

Чехов. Что я должен увидеть? Что - недосмотрел?

Книппер. Всё, всё, дорогой ты мой муженёк.

Чехов. Муженёк? Всё? Что именно?

Книппер. Нет в тебе огня. Ты потух.

Чехов. Я не свечка. Я не костёр.

Книппер. Ты мужчина.

Чехов. Мужчина?

Книппер. Был. Когда-то.

Чехов. Я ещё что-то могу.

Книппер. Что-то. Это ли достойный ответ, кульминация, выход на авансцену?

Чехов. Говори понятнее. Не уводи.

Книппер. Куда уж яснее. Холодно мне с тобой. Пусто.

Чехов. Я не печка. Не саквояж.

Книппер. Заладил! Эх, Антоша, Антон!

Чехов. Да в самом-то деле! Можешь ты сказать или нет? Открытым текстом.

Книппер. Открытым не смогу. Это убьёт тебя.

Чехов. Так велики твои претензии ко мне?

Книппер. Более чем.

Чехов. Тогда услышь и ты.

Книппер. О! Сколько угодно! Пожалуйста!

Чехов. Обвинять проще всего. А что сделала ты для укрепления нашего брака?

Книппер. Я? Ничего.

Чехов. Вот и я о том.

Книппер. Но брак не нуждается в укреплении.

Чехов. Врёшь. Врёшь.

Книппер. Он либо брак, либо не брак.

Чехов. Что у нас?

Книппер. Догадаться сложно.

Чехов. Всё, развод! Только развод.

Книппер. Разводись. Сделаешь благо. Освободишь меня от себя.

Чехов. Так я тебе опостылел?

Книппер. Не ты. Твое нытьё.

Чехов. Я ною?

Книппер. А что ты делаешь вот уже полчаса и вообще постоянно в своих нравоучительных письмах? Я живая. Я не бревно.

Чехов. Это заметно. Бревно не обладает такой подвижностью.

Книппер. Язвишь? Продолжай. Можешь кусать меня сколько хочешь. Мне не больно. Кожа затвердела как камень.

Чехов. А когда я тебя кусал?

Книппер. Всегда. Везде.

Чехов. Чем? Как?

Книппер. Своим упрёками. Своим занудством.

Чехов. Полно, Ольга. Опомнись. Скажи хоть единожды правду.

Книппер. Правды у нас разные, твоя и моя. Можешь выбрать свою. Однажды и навсегда.

Чехов. Ты прогоняешь меня?

Книппер. Пытаюсь избавиться от непосильного груза.

Чехов. Я груз? Я мешаю ходить? Дышать?

Книппер. Надоело, всё, уходи.

Чехов. Ты меня гонишь вон?

Книппер. Ты сам себя выгнал из моего сердца.

Чехов. Что я слышу? О!

Книппер. Был момент, когда я всерьёз любила тебя.

Чехов. Ну-ну, любопытно послушать. Давно не было сказок.

Книппер. Это было в гостинице «Дрезден».

Чехов. Там разве любовь, а не страсть?

Книппер. И во флигеле в Мелихове.

Чехов. И там помню точно такое же.

Книппер. И тогда - в  санатории, на кумысе.

Чехов. Это с того ты сбежала оттуда  двумя неделями раньше? Из-за любви?

Книппер. А главное - когда ты назвал меня женой. Женился на мне.

Чехов. О-о! Это я понимаю!

Книппер. Довольно реплик. Это жизнь, а не пьеса.

Чехов. Что я слышу, актриса?

Книппер. Замолкните, драматург.

Чехов. Разругались в пух-прах. Прямо спектакль.

Вдруг начинает давиться кашлем.

Книппер. А, что такое? Антон!

Чехов. Мне нужно прилечь. Дай салфетку.

Книппер. Вот. Вот сюда. На кровать. Чехов ложится. Кровь? У тебя часто кровь?

Чехов. В последнее время стало чаще.

Книппер. Помолчи. Не говори. Пусть она остановится.

Чехов. Ты знаешь, минуту назад я хотел обратного.

Книппер. Чего?

Чехов. Умереть.

Книппер. Полно, Антоша.

Чехов. Не называй меня ласкательными именами.

Книппер. Хорошо, не буду.

Чехов. Не люблю этих гнусных словечек с уменьшительным суффиксом.

Книппер. Но без них тоже нельзя. На то и язык.

Чехов. Язык. Соглашусь. Так вот - я хотел умереть, а теперь передумал.

Книппер. И правильно. Зачем умирать? Надо жить. Надо творить - и по возможности нечто великое.

Чехов. На века. На все времена.

Книппер. Я согласна и исповедую эту же твою религию. Хоть и в другой профессии. Ты многому научил меня. Много дал.

Чехов. Правда?

Книппер. Не скрою. Я училась у тебя и до брака, в пору знакомства, учусь и сейчас.

Чехов. Полно! Ты льстишь.

Книппер. Нисколько. Разве только лишь капельку. Но я молчу. И ты помолчи. А то долго не остановится кровь.

Чехов. Она всё, перестала.

Книппер. Так быстро?

Чехов. Да. Так подействовали твои приукрашенные слова.

Книппер. Значит, слово как заговор.

Чехов. Наклонись ко мне.

Книппер. Для чего?

Чехов. Наклонись.

Книппер. Вот склонилась. И что?

Чехов (шепчет). Я люблю тебя, глупая ты девчонка.

Книппер. Да, я девчонка. Я никогда не состарюсь. Ты веришь?

Чехов. Я не состарюсь тоже. Но не по этой причине. А потому что долго не проживу.

Книппер. Это нечестно. Не будем о смерти.

Чехов. Не будем. Я люблю и буду любить всегда предмет своего обожания - вашу особу.

Книппер. Мы переходим на вы? Возвращаемся на круги своя?

Чехов. Я ни с кем не изнемогал так от счастья - как с тобой.

Книппер. Спасибо. Я не заслуживаю.

Чехов. Не перебивай. Если скажу, то только однажды, сейчас.

Книппер. Хорошо, я молчу.

Чехов. Никогда и ни с кем я не испытывал такого восторга, как от тебя, как с тобой.

Книппер. Мне впору заплакать. А слёз нет.

Чехов. Не для того говорю. А чтобы знала. Никогда и ни с кем. Ты слышишь?

Книппер. Да, я поняла и запомню.

Чехов. Вспоминай меня, когда я умру.

Книппер. А вот об этом не надо.

Чехов. Всё равно скоро случится.

Книппер. Нечестно. Я женщина. Это всё не для женского слуха.

Чехов. Хорошо, я скажу иначе: люби меня хоть немного.

Книппер. Я люблю.

Чехов. Хоть малую малость. Хоть краешком своего огнеликого сердца.

Книппер. Может, огнедышащего?

Чехов. Дышащего огнём. Скажем так.

Книппер. Это близко к истине.

Чехов. Оставь хотя бы маленький уголок.

Книппер. Островок.

Чехов. Остров в океане.

Книппер. Он у меня есть для тебя. Был и будет.

Чехов. Мне вполне хватит его. Но совсем без него мне никак.

Книппер. Поняла. Запомню.

Чехов. И ещё...

Книппер. Всё. Довольно! Молчи. Целует Чехова. Свет гаснет.

 

22 февраля 1902 года. Книппер у Чехова в Ялте.

Книппер. Дусик! У тебя прекрасный дом, но сегодня мы будем спать отдельно. Сам понимаешь почему.

Чехов. Давно началось?

Книппер. Сегодня первый день.

Чехов. Ты приехала на неделю?

Книппер. В запасе останется только два дня.

Чехов. Нам хватит. Мне хватит.

Книппер. Какой ты милый, дусик. Заботливый муж. Целует Чехова.

Чехов. Лучше не трогай меня всю неделю.

Книппер. Глупенький. Это дружеский поцелуй. Ты не различаешь дружбу и любовь, ревность и страсть?

Чехов. Не надо о ревности. Во мне сразу просыпается мстительный мавр.

Книппер. В твоем роду не было негров?

Чехов. Одни только индейцы племени майя. Да и те перестали проявляться в генах сто лет назад.

Книппер. Шутник! Антон Чехов! Антоша Чехонте!

Чехов. Не люблю. Не напоминай. Это в прошлом.

Книппер. А что не в былом, а сейчас?

Чехов. Рассказ «Невеста».

Книппер. А как же новая пьеса для твоей не новой жены?

Чехов. Ты хочешь сказать - для Общедоступного театра?

Книппер. Можешь считать и так.

Чехов. Пока ничего нет. Одни только разрозненные мысли и единственный образ.

Книппер. Мой?

Чехов. Угадала.

Книппер. Мне было не сложно.

Чехов. Ну хватит целовать меня. А-то я не выдержу.

Книппер. Больше не буду. Ни-ни. Вот родится у нас маленький, тогда мы...

Чехов. Давай не будем опережать время.

Книппер. Веришь в приметы? Боишься сглаза?

Чехов. Боюсь, не боюсь - не надо. Зачем выставлять себя дьяволу на потеху?

Книппер. Ты веришь, он вездесущ?

Чехов. Я знаю: он слышит.

 

Март. Ялта. Чехов у себя дома читает письмо от Книппер:

«Дусик! Как ты знаешь, мы на гастролях в Питере. Но я хочу сообщить тебе не это. Весь апрель у меня очередь в гримёрку. Все твои бывшие поклонницы хотят посмотреть на свою победительную соперницу в моём прекраснодушном лице. Ищут ответ: на кого же ты променял их красоты? Была актриса Яворская, писательница Авилова. Заходила Лика Мизинова и ещё десяток других. Память о тебе до сих пор греет им кому душу, кому сердце, кому что пониже. Я передаю им всем по очереди одинаково горячий ялтинский привет от тебя». Шутит, забавляется. Значит, настроение в порядке. А адрес опять не указала. Зачем прячется от меня? Почему?

Вбегает Маша.

Маша. Антоша, чрезвычайное сообщение!

Чехов. Что случилось?

Маша. Позвонил из Петербурга Немирович...

Чехов. Что-что, что? Говори.

Маша. У Ольги Леонардовны выкидыш.

Чехов. Я уж подумал, действительно что-то случилось.

Маша. Для женщины что-либо страшнее представить трудно.

Чехов. Как это произошло?

Маша. Она играла в «Мещанах» и несколько раз пробежала по лестнице. За кулисами упала от  боли.

Чехов. За кулисами. Хорошо - не на сцене.

Маша. Ночью два лучших питерских  хирурга делали ей операцию.

Чехов. Какую? При таком диагнозе хирургическое вмешательство не требуется.

Маша. Немирович сказал, вычищали выкидыш.

Чехов (рассуждая вслух). Это был аборт или что похуже?

Маша. Ты что-то сказал? Я не расслышала.

Чехов. Нужно либо написать ей, либо позвонить. Чёрт, она опять не дала своего адреса!

Маша. Телеграфируй Немировичу. Гостиница «Астория».

Чехов. Они остановились там?

Маша. Да.

Чехов. Она тоже?

Маша. Артисты всегда селятся по соседству.

Чехов. Она прима.

Маша. Немирович директор театра.

Чехов. На что ты намекаешь?

Маша. Говорю, должен находиться поблизости.

Чехов. Они меня с ума сведут.

Маша. Отправь телеграмму и сразу успокоишься.

Чехов. Иду. Уходит.

Маша (одна). Операция не требовалась. Что-то нечисто тут. Не провинились ли любовники? Если да, то который из них: Вишневецкий или Немирович? Рассказать брату? Нет, не стану. Незаживающая рана плохая услуга.

Видит непорядок на столе брата. Начинает перекладывать исписанные листы бумаги, складывая их стопкой.

 

Возвращается Чехов.

Маша. Я тут у тебя на столе слегка прибралась.

Чехов. Не стоило, и всё равно спасибо.

Маша. Отбил телеграмму?

Чехов. Не пришлось.

Маша. Как так?

Чехов. Соединили с болящей напрямую по телефону.

Маша. Это ли не догляд? Почёт. Что-нибудь удалось выяснить?

Чехов. Говорит, беременности было шесть недель.

Маша. Ну? И что?

Чехов. Она не могла забеременеть в это время. У неё был цикл.

Маша. Что из этого следует?

Чехов. Возможно, внематочная. Она разрывает трубу между восьмой и двенадцатой неделями.

Маша. Вас в то время разделяли полторы тысячи километров.

Чехов. Вот и я о том. Чехов переменился в лице.

Маша. Братка, несчастный брат!

Чехов. Ненавижу. Как я её ненавижу! Она сразила меня в самое сердце.

Маша. Рана заживёт. Переболит.

Чехов. Она сделала меня посмешищем в глазах окружающих.

Маша. Не все знают, что у неё есть любовники.

Чехов. Любовники?

Маша. Да.

Чехов. Ты знала и не говорила?

Маша. Не хотела причинять боль. Боялась обидеть.

Чехов. Нашёл на ком жениться. Потаскуха! Гулящая!

Маша. Я тебе говорила. Ещё в Мелихове.

Чехов. Дурак был. Влюблён был. Теперь всё, прозрел.

Маша. Не делай глупостей, брат.

Чехов. Развод! Завтра же подаю на развод!

Маша. Опозоришь её и себя.

Чехов. И пусть! Лучше позор, чем...

Маша. Лучше, если никто ничего не будет знать.

Чехов. Но как с этим жить? Как буду я смотреть ей в глаза?

Маша. Труднее - как она посмотрит в твои.

Чехов. Ей это ничто. Актриса. Каждый день притворяется в спектакле и на репетиции. Ей с гуся вода.

Маша. Не скажи. Это трудно даже физически. Не говоря уже о моральном ударе.

Чехов. Ты-то откуда знаешь? Тоже было? Покрывали всё время друг друга?

Маша. Опомнись, брат.

Чехов. Поделом. Нечего позорить мужей. Мужа. Любовников. Тьфу! Седая моя голова! Раненое, пробитое сердце. Выпотрошенная душа.

Маша. Сними камень с души, брат. На что-нибудь  отвлекись. Посети Надю Терновскую, Капитолину Михайловну. Наконец отправься заграницу, развейся там.

Чехов. Так, наверно, и сделаю. (Через паузу) А ведь она приедет сюда, и надо будет молчать, делать вид, что ничего не случилось, что я полный болван, хоть и доктор и изучал эту часть медицины - женские болезни.

Маша. Сделай вид, что не изучал. Иногда чистая ложь лучше правды. Это твой, ваш случай.

Чехов. О, бедная моя голова!

 

Питер. Больница. В палате Книппер и Немирович. У Немировича глаза на мокром месте. Он держит Книппер за руку, сидя у изголовья, и искренне переживает за неё.

Книппер. Дусик! Ничего не случилось. Я осталась жива.

Немирович. Ты могла умереть. Перитонит.

Книппер. Как видишь, на небесах посчитали, что я тут могу ещё пригодиться.

Немирович. Почему так получилось? Я ведь учитывал дни.

Книппер. Ты?! С твоим нетерпением, темпераментом?!

Немирович. Но, дуся! Я ведь всегда помнил, всегда старался.

Книппер. Значит, однажды не учёл. Не постарался.

Немирович. Прости, если так. Чуть не угробил возлюбленную мою.

Книппер. Сегодня, кстати, прощёное воскресенье.

Немирович. Тем более прости.

Книппер. И ты.

Немирович. Мне-то прощать за что?

Книппер. Всем нам есть в чём каяться.

Немирович. Тебе тоже?

Книппер. Чехов, если узнает, будет страдать.

Немирович. Любой посочувствует.

Книппер. Ничего ему не говори.

Немирович. Уже сказал.

Книппер. Зачем? Ещё, поди, и в подробностях?

Немирович. Как без них?

Книппер. Длинный у тебя язык.

Немирович. Есть грех. Замечал.

Книппер. Что теперь делать мне?

Немирович. Стоять на своём.

Книппер. Врать?

Немирович. Что остаётся?

Книппер. Ты думаешь это легко - лгать в глаза?

Немирович. Ты же актриса. Тебе не составит труда.

Книппер. На сцене - не в жизни.

Немирович. Не догадается он.

Книппер. Врач - и не соизмерит диагноз?

Немирович. Стой на своём - отступится.

Книппер. Попытаюсь. Тем более что выбора нет.

Немирович. Несчастная, бедная моя девочка!

Книппер. Отпусти руку. Затекла. Ты так сжимаешь её, что перестала поступать кровь.

Немирович. Так ты дорога мне. Я боюсь лишиться тебя. Когда мне сказали, что это смертельно опасно, я едва не умер сам.

Книппер. Ну, дусик! Ты ври, но не до такой же степени!

Немирович. Перекреститься? Жизни без тебя мне нет. Чистая правда.

Книппер. Я посмотрю, что ты скажешь, когда Чехов выгонит меня из дому или, что хуже, вычеркнет из своей жизни.

Немирович. А я бы только обрадовался. Но, боюсь, такого не произойдёт. Чехов слишком порядочный человек.

Книппер. Не то, что я?

Немирович. Не то, что мы с тобой.

Книппер. Спасибо, «утешил».

Немирович. Горька истина, но на то и правда.

Книппер. И куда я пойду? Кто и где меня ждёт?

Немирович. Будешь жить как жила. И потом, ты не будешь одна. У тебя есть я.

Книппер. Ты? Ты не муж, ты любовник.

Немирович. Тут, извини, я тебе помочь не могу. Обсуждали. Не раз.

 

В палату заглядывает Вишневецкий. Книппер делает ему незаметный знак подождать за дверью.

 

Книппер. Дусик! Ты собираешься просидеть со мной в палате всю репетицию?

Немирович. А то и спектакль тоже. Обойдутся без меня. Могу я разок позволить себе не присутствовать?

Книппер. Это не дальновидно. Труппа на гастролях. Директор должен быть неотлучно с ней.

Немирович. Хорошо, я поеду. Но ближе к спектаклю.

Книппер. Поезжай сейчас. Мне нужно отдохнуть.

Немирович. Спи. Я посижу возле тебя тихо, как мышь.

Книппер. Твоё присутствие лишает меня покоя.

Немирович. Как так?

Книппер. Я чувствую твоё нервное беспокойство, и оно передаётся мне.

Немирович. Правда? Ты чувствуешь?

Книппер. Мы родственные души.

Немирович. У нас близкие по темпераменту тела.

Книппер. Соглашусь.

Немирович. Хорошо, дуся. Я удаляюсь, не буду мешать. Но сразу после спектакля я снова здесь, у тебя.

Книппер. После спектакля - пожалуйста. А сейчас - извини.

Немирович. Ухожу. Убегаю. Улетаю.

Книппер. Что-нибудь одно. Но помещение освободи.

Немирович. Один поцелуй - и я смогу продержаться без тебя до позднего вечера.

Книппер. Вот, получи.

Немирович. Но не до ночи.

Книппер. Получи ещё один.

Немирович. Нет, два.

Книппер. Хорошо, два.

Целуются.

Немирович. Безумие моё. Моя радость.

Книппер. Моё мучение.

Немирович. Так уж и мучение?

Книппер. А то!

Немирович. До назначенного часа меня нет, нет! Выпархивает, повеселевший, из палаты.

Книппер. Клоун на ковре, ей-богу! Нецелованный мальчик!

 

Проходит некоторое время. Дверь отворяется.

Входит с виноватым и встревоженным видом Вишневецкий. Неуверенно целует Книппер, робко наклонившись к ней, лежащей на постели.

Вишневецкий. Я думал, он никогда отсюда не выйдет.

Книппер. Неутомимо клялся в вечной любви.

Вишневецкий. Как же ты смогла избавиться от него?

Книппер. Отправила проверять труппу.

Вишневецкий. Ты же та ещё хитрюша - лиса.

Книппер. Змея. Это меня характеризует точнее.

Вишневецкий. Тебе видней. Как твой животик?

Книппер. Болит. Но уже не так.

Вишневецкий. А как под животиком?

Книппер. Так же.

Вишневецкий. Прости болвана.

Книппер. Я говорила: нельзя. Ты лез.

Вишневецкий. Разве я зла желал? К тому же страсть не спрашивает, а требует.

Книппер. Чуть не отправил меня к праотцам.

Вишневецкий. Я же принёс покаяние.

Книппер. Прощаю. Ладно. Заживёт.

Вишневецкий. Говорят, на женщине - как на собаке.

Книппер. Смотря на какой.

Вишневецкий. На такой, как ты.

Книппер. Стал дерзко шутить. Остроумничать.

Вишневецкий. Роль первых любовников требует постоянного тренинга. Изо дня в день постигаю искусство любовного мастерства.

Книппер. Уж постиг. Дальше некуда.

Вишневецкий. Я же прощён уже. К чему новые упреки?

Книппер. Это не упрёк - напоминание. Не вздумай проболтаться Немировичу.

Вишневецкий. Что я враг себе?

Книппер. Он думает, что он провинившийся кавалер.

Вишневецкий. Конечно же, умолчу.  Вот тут лекарства, какие ты просила, и всё прочее: капли, мазь.

Книппер. Спасибо, дружок.

Вишневецкий. Я не безвозмездно.

Книппер. Дай выздороветь сначала.

Вишневецкий. Куда денешься. Самые лучшие порошки и снадобья. Примочки. Колбочки. Палочки.

Книппер. Вот кому надо было стать доктором, а не Чехову.

Вишневецкий. Мне?

Книппер. Тебе.

Вишневецкий. Не люблю медицинских запахов. Чихаю от них. Начинает чихать. Вот, ты видишь? Чихает всё чаще.

Книппер. Уж да, расчихался. Ступай в таком случае.

Вишневецкий. Вечером приду.

Книппер. Вечером обещался быть Немирович. Ночью приходи.

Вишневецкий. Хоть ночью. Хоть под утро. Желанная моя!

Книппер. Ну-ну, не забывайся.

Вишневецкий. Гонишь?

Книппер. Не прогоняю, а прошу удалиться. Больной нужен покой.

Вишневецкий. Его ты так же спровадила?

Книппер. Он сам ушёл. Он не так навязчив, как ты.

Вишневецкий. Будь я директором, у меня не нашлось бы столько недостатков.

Книппер. А вот это уже хамство. Я порву с тобой все отношения.

Вишневецкий. Отныне  мы с тобой связаны одной верёвкой, как два каторжника. В противном случае Чехов узнает правду. Немирович тоже.

Книппер. Да ты ещё и шантажист?!

Вишневецкий. У кого учусь!

Книппер. Ладно, целуй меня - и до вечера! Точнее - до ночи.

Вишневецкий. А вот это совсем другой разговор. И он мне нравится. Смачно целует Книппер. До встречи, игрушка моя!

Книппер. До встречи, пупсик!

 

Возвращается Немирович.

Немирович. Забыл у тебя очки. Видит Вишневецкого. Снова он? Что он здесь делает?

Книппер. Принёс лекарства.

Немирович. Почему не я? Находит футляр с очками.

Книппер. Не могу же я обременять директора такими пустяковыми просьбами.

Вишневецкий. Я тоже так думаю.

Немирович. Вас, Вишневецкий, никто не спрашивает.

Вишневецкий. Каждый человек имеет право выражать своё мнение.

Немирович. Иметь да, выражать нет.

Вишневецкий. Вы отказываете мне в этом праве?

Немирович. Могу отказать вам и в большем, если вы однажды и навсегда не перестанете мешаться у меня под ногами.

Вишневецкий. Я не мешаюсь. Я просто выразил несогласие.

Немирович. Мне повторить моё требование?

Вишневецкий. Не надо. Я хорошо его услышал. И ухожу. Отворяет дверь.

Немирович. И правильно делаете. Выздоравливайте, бесценная наша Ольга Леонардовна.

Книппер. До свидания, Владимир Иванович.

Вишневецкий выходит. Немирович украдкой возвращается, целует Книппер и только тогда удаляется. Книппер недовольно вытирает рукавом губы.

Книппер. Замучили.  Оба. Не дадут ни поболеть, ни выздороветь. Ох, доля моя!

 

14 апреля. Ялта.  В комнату к Чехову два санитара втаскивают на носилках здравствующую и бодрую Книппер. В комнате Чехов и Маша.

Книппер. В доме покойник? Что вы на меня так смотрите? Или это я покойник? Вернулась с перитонитом с того света. А, тогда мне понятны ваши взгляды. Я их верно прочла?

Чехов. Верно.

Маша. Правильно.

Книппер (санитарам). Ну, тогда опускайте меня. Кладите на эту прежесткую кровать. Говорят, теперь мне это полезно. Чем жестче, тем лучше.

Чехов. Я могу в матрац подложить листового  железа. Или подсунуть древесные плиты.

Книппер. Дорогой мой муж! Как же ты любишь меня, что готов устроить мне прямо схимническую постель. Я тебя о ней не просила. Попрошу, если доктора пропишут мне подобное ужесточение режима. А пока уж позволь твоей благоверной возлечь на этом не очень удобном ложе в позе вакханки, уставшей от вакханалий и медленно отходящей ко сну.

Чехов (в сторону). Уж точно, вакханка. И с вакханалией прямо в точку. (Вслух) Ложись, супружница, ложись. Будем оберегать твой покой. Врачевать твои трудовые раны.

Книппер. Я слышу иронию или это подтекст твоей новой манеры письма драматурга-писателя?

Чехов. О стиле автора и роли исполнительницы поговорим в другой раз. Сейчас мне нужно работать, а тебе отдыхать, дорогая болящая супруга.

Книппер. Я буду болеть. Я прибыла болеть на правах жены и прошу учитывать моё положение и моё медицинское состояние. Кстати, со мной разные женские принадлежности. Они не к месту рядом с великим писателем. Поэтому просьба к нему сегодня ночевать на соседней кровати или даже в отдельной комнате, дабы скрип его величественного пера не мешал нашему больному, но чуткому слуху отрешаться от действительности, дабы погружаться в сон на минуту-другую или на всю ночь, если случится чудо.

Чехов. Я всё понял. И ночевать буду в комнате по соседству, не обременяя вас.

Книппер. Скажите на милость, какое радушие, понимание, святость!

Чехов. Для вас хоть что, любые блага. За ваши великомученические страдания на сцене и вне её.

Книппер. Это случилась на сцене. Хоть и за кулисами.

Чехов. Вот и я о том же.

Книппер. Довольно подтекста! Дайте мне тишины. Я прямиком с парохода и хочу отдохнуть.

Чехов. Не смеем мешать великой нерусской актрисе земли русской.

Маша прикрывает себе рукой рот, чтобы не показать улыбки, не зная, как реагировать на происходящее, и удаляется из комнаты, не сказав ни слова. Чехов тоже не произносит больше ничего, и также уходит.

Книппер. Устроили тут спектакль. Но никому не переиграть меня. Ибо у меня исключительная роль. И я исполню её до конца.

 

24 апреля 1902 года.  Дом Чехова в Ялте. В комнате Чехов и Маша.

Маша. Ты помнишь, какое сегодня число?

Чехов. 24 апреля.

Маша. А год?

Чехов. 1902-й.

Маша. Я хорошо запомню эту дату. А ты?

Чехов. Зачем? Для чего?

Маша. Сегодня вышла замуж Лика Мизинова.

Чехов. А, понятен намёк. Вот когда я окончательно упустил своё счастье.

Маша. А то не был бы счастлив?

Чехов. Счастье не только согласие, лад.

Маша. Но и треволнения? Выяснение отношений? Прессинг?

Чехов. Битьё посуды. Капризы. Недовольство. И т.д. и т.п. Масса преимуществ по сравнению с тихой мирной жизнью.

Маша. Женился бы  на Лике, была бы у меня подруга, а у тебя хорошая жена.

Чехов. Так уж и хорошая?

Маша. Не сомневайся.

Чехов. Хорошая жена это не формулировка.

Маша. Что делает твоя болящая?

Чехов. Что она может? Лежит, стонет, жалуется.

Маша. Жалуется на боль?

Чехов. На жизнь. На несправедливость жизни. Как будто это я одурачил её, а не наоборот.

Маша. Сотни раз вспомнишь ещё Лику Мизинову.

Чехов. Даже если тысячу или миллион, это не изменит моего отношения к Книппер.

Маша. Ты стал называть её по фамилии?

Чехов. В глаза я нахожу в себе силы всё-таки произносить её гнусное имя.

Маша. Имя не при чём. И фамилия тоже. Кстати, вполне хорошее и русское имя.

Чехов. Но что я сейчас подумал?

Маша. Что?

Чехов. Наше положение тебе ничего не напоминает из одной моей пьесы?

Маша. Наталья в твоих «Трёх сёстрах» хозяйничает в доме Прозоровых.

Чехов. Накаркал на свою голову. Аукается она нам, литература.

Маша. Совпало просто.  Да и то не совсем.

Чехов. Смотря как смотреть. Дословность убивает литературу. Дословно недопустимо, нельзя.

Маша. Пойдём-ка проведаем, как там она?

Чехов. Вряд ли что-либо изменилось.

Маша. Будь милосерднее, брат. Всё-таки женщина. Всё-таки жена.

Чехов. Увы мне, увы.

 

Книппер в соседней комнате.

Книппер. Оставили. Бросили. Сиди тут. Лежи.

Встаёт. Принимается ходить по комнате. Входят Чехов и Маша.

Книппер. Дорогой, ты совсем не заботишься о жене.

Маша. Я пойду. Мне нужно распорядиться на кухне. Выходит.

Книппер. У тебя больная жена.

Книппер продолжает что-то говорить, жестикулируя. Но Чехов её не слушает и не слышит. Мы понимаем это по отсутствию звука: рот у Книппер открывается, но речи нет. Своего рода безмолвная сцена, точнее - беззвучная. Она показывает, сколь безразлична Чехову его ненавистная ему супруга.

Сцена продолжается несколько минут. У Чехова ходят ходуном желваки, сжимаются по временам кулаки. Но он сдерживает себя усилием воли, чтобы не закричать, не затопать ногами, чтобы не выгнать вон жену, опротивевшую ему после известного случая как надкушенная кем-то принадлежавшая ранее ему его котлета.

Вдруг вновь становится слышен её голос:

- Если ты считаешь меня виноватой, всё равно прости. Я женщина, существо слабое, безвольное.

Чехов. Что я слышу?!

Книппер. И давай вместе поедем в Москву и попробуем всё начать сначала?

Чехов. Почему в таком случае  не здесь?

Книппер. Здесь не дадут.

Чехов. Кто тебя гонит?

Книппер. Стены давят на меня.

Чехов. Маша? Мать?

Книппер. Уедем, дорогой? Я буду заботиться о тебе.

Чехов. Пропадая по целым дням в театре и ещё неизвестно где?

Книппер. Я буду уделять тебе время, находить его. А хочешь, я оставлю сцену?

Чехов. Ты?

Книппер. Я. Ты надежда России и мира. Крупнейший драматург современности. Ничего, если одной хорошей актрисой на сцене станет меньше.

Чехов. Ты актриса первой величины.

Книппер. Принесу себя в жертву.

Чехов. Чтобы после распиливать меня на куски, отрывать от них по кусочку, истязая упрёками? Ну уж, нет. Не было у меня жены и не надо.

Книппер. Хочешь развестись? Разводись. Но потом. А сейчас дай мне шанс.

Чехов. Хорошо, мы поедем в Москву вместе.

Примечание. Они выехали в Москву 24 мая.

 

26 мая. Москва. Кабинет Немировича. Немирович сидит за столом. Порывисто входит Книппер.

Книппер. Дусик, как я соскучилась!

Немирович. Приехала моя радость. Моя любовь, воздух, свет.

Книппер. А я-то как рада!

Немирович. Дай надышаться, наглядеться. Прикоснуться.

Книппер. Ну обними свою милую, возлюбленную свою.

Немирович. Вот, обнимаю. А ты не хочешь ли притиснуть меня к себе, жарко поцеловать в знак любви и дружбы?

Книппер. А я, по-твоему, что делаю? Обнимаются.

Немирович. Дуся! Моя дуся вернулась!

Книппер. Я не одна. Со мной Чехов.

Немирович. Здесь?

Книппер. Ну нет же, конечно. Я оставила его у себя в квартире.

Немирович. Вы помирились?

Книппер. Милые бранятся - только тешатся.

Немирович. Милые? Ты снова увлечена им? Он снова дорог тебе?

Книппер. Он о чём-то догадывается.

Немирович. О чём?

Книппер. Нам нужно временно прекратить.

Немирович. Прекратить? Зачем?

Книппер. Говорю, он догадывается.

Немирович. У него нет доказательств.

Книппер. Моё лицо меня выдаёт.

Немирович. На лице ничего не написано.

Книппер. Он видит. Читает.

Немирович. Что может быть написано на лице актрисы, которая повелевает десятками, сотнями людей - целым зрительным залом?

Книппер. Он не публика. Он очень проницательный человек. Не хочу ранить его.

Немирович. Новый всплеск нежности? У вас снова любовь, страсть? Или просто пытаетесь заделать ребёнка, что не получилось в предыдущий раз?

Книппер. Какой ты грубый!

Немирович. Я не хочу делить тебя с ним.

Книппер. Но я же делю тебя с Катишь.

Немирович. Не трогай жену.

Книппер. Теперь я тоже жена. Мы равны.

Немирович. Она баронесса.

Книппер. Я тоже не самых низших кровей.

Немирович. Чего ты хочешь?

Книппер. Отпусти на время меня.

Немирович. Зачем? Не вижу смысла.

Книппер. Ты думаешь, я бездушная? (О Чехове) Он пробудил во мне человеческое. Я хочу попытаться не травмировать его. 

Немирович. Перейдёшь с мяса на овощи?

Книппер. Попытаюсь.

Немирович. У тебя ничего не получится. Вегетарианкой тебе не быть.

Книппер. Я сама сомневаюсь. Но обяжу себя сделать попытку.

Немирович. Скажите, какие жертвы!

Книппер. И ещё просьба, дусик.

Немирович. Как просьба, так дусик!

Книппер. Чехову нужен пай.

Немирович. Не дам.

Книппер. Нужен мне, на имя Чехова.

Немирович. Это другое дело. Я подумаю.

Книппер. Дусик, мы с тобой навсегда.  Просто сейчас перемирие. Наводнение. Засуха. Не знаю, как это назвать.

Немирович. Ничего не говори. Я всё понял.

Книппер. Он на меня так смотрел!

Немирович. Когда? Когда ты соблазняла его словами или телом?

Книппер. Когда я возмущалась своей никчемной жизнью, бесправием в его доме.

Немирович. Артистка. Но смелая женщина.

Книппер. Я глыба. Скала. Утёс. Если уж решу, никто не сдвинет.

Немирович. Никто и не пытается. Конкретно, чего ты хочешь?

Книппер. Отпусти меня из театра на один сезон? Хотя бы на полсезона.

Немирович. Довольно одного месяца. Успеете наскучить друг другу.

Книппер. Дело не в этом.

Немирович. Один месяц и ни днём больше!

Книппер. Хорошо. Хотя бы так. Он успокоится. Снова сможет писать.

Немирович. Так далеко всё зашло? Так ему плохо?

Книппер. Болезнь прогрессирует. Плюс ревность. Изъела его совсем.

Немирович. Не давай повода. Будь хитрей.

Книппер. Пусть успеет написать свою прощальную пьесу.

Немирович. Да ты гуманист, филантроп.

Книппер. Ты тоже, насколько я знаю, имеешь сердце и душу.

Немирович. Случается, проявляются они и у меня.

Книппер. Твой ответ?

Немирович. Я же всё сказал. К чему повторять снова!

Книппер. Он великий. Нас и будут-то помнить только благодаря ему.

Немирович. Ты жена. Я любовник. Ты говорила, я затвердил себе это почти как молитву.

Книппер. Не язви. Ты же знаешь, что всё именно так.

Немирович. Есть не только он. Отыщутся и другие драматурги.

Книппер. Кто? Немирович? Суворин?

Немирович. Не только мы. Есть еще, к примеру, Найдёнов.

Книппер. Список исчерпан? Вы все, вместе взятые, не стоите его одного.

Немирович. Он сказал?

Книппер. Да, после того, как вы со Станиславским разругали на читке первый вариант его «Трёх сестёр».

Немирович. А я знаю: ему  на пользу пошло. Стал видеть то, чего раньше не замечал. Но довольно! Давай прощаться.

Книппер. Прощания не будет. 

Немирович. Не отпущу.

Книппер. Не будет.

Немирович. Ты хорошо подумала?

Книппер. Да.

Немирович. Как знаешь. Не пожалей. Решительно уходит.

Книппер. Ну, дусик! - Смотри-ка гордец! Или завёл кого, пока я была в Ялте?

 

Конец мая или начало июня. Ялта. Дом Чехова. Кругами возле ворот ходит Лика Мизинова. Не смеет зайти. Наконец решается. Отворяет калитку, заходит во двор и затем, помедлив, в сам дом.

Маша. Лика, ты? Какими судьбами?

Мизинова. Свадебное путешествие в Крым.

Маша. Значит, ты не одна.  Где муж?

Мизинова. Остался у Иловайской. Не стал мешать, предоставив свободу.

Маша. Хороший, выходит, у тебя муж.

Мизинова. Не жалуюсь. Режиссер МХТ. Санин, он же Шенберг.

Маша. Я знаю. Там же, у Иловайской, останавливался Антон, в свой первый приезд в Ялту.

Мизинова. Мне это известно. Потому и я квартирую там. Ну а здесь, возле вашего дома, я полчаса ходила вокруг, прежде чем решилась зайти.

Маша. Ты своя. Будь как дома.

Мизинова. Второй день я иду за ним по пятам, как собака по любимому следу. Вот и сюда забрела. Поскулила на подступах у калитки и шмыгнула во двор. И вот хожу, виляя хвостом, обследуя каждую комнату, каждый закоулок. Здесь живёт Чехов, моя старая и нержавеющая любовь. Моё мучение, мой стимул, моя отрада.

Маша. Не мучь себя, Лика. Он, как и ты, уже не свободен, и воссоединиться с ним ты не сможешь.

Мизинова. Знаешь, что не даёт мне покоя?

Маша. Что?

Мизинова. Почему она, а не я?

Маша. Ты о Книппер?

Мизинова. О ней. 

Маша. Тайна сие великая есть.

Мизинова (осматривая  комнату). Здесь он пишет, здесь спит. Я могла бы быть с ним, оберегая его покой, заботясь о нём.

Маша. Ну это не обязательно. У него есть сестра, я.

Мизинова. Ты бы вышла замуж, и я бы смотрела за ним.

Маша. «Бы» мешает.

Мизинова. Плачешь? Маша, ты плачешь? Прости, я не хотела тебя расстроить?

Маша. Насмарку. Вся жизнь насмарку.

Мизинова. Ну почему? Ты помогла Антону. Без тебя он не написал бы и половины того, что написал.

Маша. Это так. Но утешает как-то слабо. 

Мизинова. А я? Псу под хвост вся моя жизнь.

Маша. У тебя был Потапенко, приятель Антона.

Мизинова. Ничтожнейший человек.

Маша. Известный литератор.

Мизинова. Верхогляд. Временщик.

Маша. Ты довольно долго была с ним. А у меня никого.

Мизинова. И у тебя были мужчины.

Маша. Кто? Где? Когда? Где они сейчас?

Мизинова. Ты любила Левитана. Тебя любил Левитан.

Маша. Не говори мне о нём.

Мизинова. Но почему?

Маша. Ему дороже была Кувшинникова, эта художница, из-за которой он загубил свою жизнь.

Мизинова. Она дала ему старт в живописи.

Маша. Не она. Она лишь помогла ему опериться, стать на ноги. Как, впрочем, и проводила в последний путь.

Мизинова. Ну тогда я не знаю. (Через паузу) Посмотрела. Пойду.

Маша. Ты приходи. Вы надолго?

Мизинова. Растравила душу. Вот она - злыдня - любовь! Страдаешь ты, страдаю я.

Маша. Страдал Левитан. Страдает Антоша.

Мизинова. Одно сплошное мучение. Зачем только дана людям любовь? Жили бы как собаки, одними инстинктами. Гав-гав! Гав-гав! Впрочем, я и так старая побитая собачонка.

Маша. Не говори так. Это неправда.

Мизинова. Гав-гав! Место, Лика! Место!

Маша. Напрасно. Совершенно напрасно клевещешь на себя. Пойдем-ка лучше я тебя напою чаем?

Мизинова. Дайте нам косточку. Собаки любят кость. - Это всё, что мне осталось, Маша - обгладывать кость, да и то не наяву, а в воображении. Плачет.

Маша. Вот и ты заплакала, Лика. Что она делает, любовь! Но поплачь, поплачь. Женщине иногда нужно поплакать. И потом она снова приобретает... свой прежний вид.

Мизинова. Экстерьер.

Маша. И так, до следующего раза. До новых слёз. Не удержалась и тоже расплакалась. Ревут в два ручья, утирая слёзы друг другу.

Мизинова. Если бы у меня были деньги, я бы выкупила ваше Мелихово вместе с долгами  и жила там памятью о былом.

Маша. Полно тебе. Идея фикс.

Мизинова. Пойду. Успокоилась.

Маша. Приезжай, когда будет Антон.

Мизинова. Нет-нет. Это выше моих сил. Снова видеть его?! (Через паузу) Он сейчас в Москве? У этой?

Маша. В Москве.

 

Вечер. В квартире у Книппер она и Чехов.

Чехов. Дуся! Ну чего ты без настроения?

Книппер. Не приставай.

Чехов. Поссорилась с Немировичем? Из-за меня? Не говори «нет». Я вижу, что угадал.

Книппер. Нет, не угадал.

Чехов. Врёшь.

Книппер. Ты не знаешь мира театра. Как в нём всё сложно.

Чехов. Не знаю?! Извольте. У вас всё построено на постели.

Книппер. Так сразу?  С места в карьер?

Чехов. В галоп. Как делаете вы карьеру?

Книппер. Просвети. Послушаю. Может, узнаю.

Чехов. Кто вас двигает? Как? Тебя - Немирович, Андрееву - Савва Морозов, Вишневского - Гликерия Федотова из Малого театра. Сплошная клоака, бесконечный многоходовой адюльтер.

Книппер. У вас, скажешь, не так? Скольким ты проложил дорогу в журналы  - и скольким через постель?

Чехов. Счёта не вёл. В постель не укладывал. Но таковых, поверь, единицы.

Книппер. С Авиловой продолжается застарелый роман?

Чехов. Откуда знаешь про Авилову? Сестра Маша снабдила краплёной картой, когда ты втёрлась к ней в доверие, принимая любовников с ней на пару в соседних комнатах?

Книппер. Ты был, видел, знаешь?

Чехов. С чего она переменилась к тебе на сто восемьдесят градусов?

Книппер. Спроси у неё. Авилову я бы назвала картой козырной. У дамы виден талант.

Чехов. Я помогаю лишь одарённым.

Книппер. Бездарностей хватает и так? У нас схожая картина. Так что...

Чехов. Сменим тему.

Книппер. Теперь ты понял происхождение Немировича в моей жизни?

Чехов. И его теперешнее существование в ней тоже.

Книппер. Хм. Я вроде говорила, что ушла из театра на целый месяц, и вот уже который день безвылазно при тебе.

Чехов. Ты смотришь на это как на домашний арест? Содержание под стражей? Ты в тюрьме?

Книппер. Сегодняшний вечер и того хуже. Непрерывный допрос. Бесконечная пытка.

Чехов. Завтра же выходи в театр. И небо снова станет голубым.

Книппер. Выйду. Но мы не договорили.

Чехов. Что ещё? Оспоришь бесспорную истину?

Книппер. Напомню тебе о тебе.

Чехов. Меня женщина не протежировала.

Книппер. Тебя ввёл в журналы брат. Не будь его, пришлось бы тебе лезть под одеяло к какой-нибудь престарелой писательше. Молчишь? Смеётся.

Чехов. Ужасное создание женщина - коварное, вероломное, подлое.

Книппер. Какое уж есть.

Чехов. Я давно превзошёл и брата, и всех остальных из того моего круга.

Книппер. С этим соглашусь. Но старт дали они.

Чехов. Тут мне возразить нечем.

Книппер. И не надо. Хоть раз оставь слово за женщиной.

Чехов. Я устал, и завтра же уезжаю.

Книппер. Это правильное решение. (Помолчав, подумав) Но ты же вернёшься?

Чехов. Если ты позовёшь.

Книппер. Устал от меня?

Чехов. Можешь считать и так.

Книппер. Летом поживём в имении Станиславских, пока они будут за границей. Попробуем снова окунуться в поэзию и экстаз.

Чехов. «Не искушай меня без нужды».

Книппер. Обещай писать мне.

Чехов. Для чего?

Книппер. Потом мы издадим нашу переписку.

Чехов. Ты издашь. Меня уже не будет на свете. 

Книппер. Это будет роман в письмах.

Чехов. Не дотягивает до романа.

Книппер. Исследователям хватит на года.

Чехов. Дуракам тоже.

Книппер. Ну зачем же так о потомках? Пиши с оглядкой на века.

Чехов. Как ты?

Книппер. Как я.

Чехов. Ты нарочно стала припускать штрихи, интимные детали?

Книппер. Я жена писателя. Должна соответствовать.

Чехов. Ты даже превосходишь его.

Книппер. Стараемся.

Чехов. Много не ври. Я прошу.

Книппер. Я немного. Три капельки.

Чехов. Три ведра?

Книппер. Меньше. Плохо обо мне думаешь.

Чехов. Кто виноват?

Книппер. Придёт время, когда каждое твоё письмо будет стоить сверхдорого. И моё тоже.

Чехов. Далеко глядишь.

Книппер. Слепому видно.

 

Полдень следующего дня. Кабинет Немировича.

Немирович. Ты? Срок ещё не истёк.

Книппер. Чехов уехал. Я снова свободна.

Немирович. Но не свободен я.

Книппер. У тебя любовница? Ты завёл молодушку? Ха-ха! Не смеши.

Немирович. Смешного не вижу. Мы с ней любим друг друга.

Книппер. Брось. Я знаю тебя до мозга костей. Твою суть. Все дни без меня ты передвигался, как лодка без паруса, то и дело останавливаясь без ветра и простаивая часами, дожидаясь хоть какого-нибудь дуновения. Приходило воспоминание обо мне - и только тогда ты  мог переменить твоё местопребывание, как и настроение, улучшив его на малую толику. И так изо дня в день, изо дня в день.

Немирович. Не подходи ко мне.

Книппер. Дусик! В чём дело?

Немирович. Я хочу отвыкнуть от тебя. Чтобы больше не мучиться, как все эти дни без тебя. Так, как ты рассказала.

Книппер. Несчастный! Бедненький мой!

Немирович. Не подходи. Не трогай меня. Ну вот, ты всё испортила! Зачем ты прикоснулась ко мне? Я снова не принадлежу себе. Я твой. С головы до ног. От темени до самых пяток. Со всеми моими полномочиями, кошельком, щедростью...

Книппер. Про кошелёк напрасно. Я давно у тебя ничего не прошу.

Немирович. Переборщил, да. Но в остальном всё правда. Мучительница моя! Прижимается к Книппер.

 

Вторая половина сентября 1903 года. Ялта. Дом Чехова.

Чехов читает письмо от Книппер: «Дорогой муж! Ваше послание получила.  Рада ему, но не рада нашим новостям»... Нашим. Я давно не соотношу её с собой. Но не нахожу в себе мужества  сказать ей правду. «Не готова ли твоя пьеса? Станиславский спрашивает: вишневый или вишнёвый сад?» Пусть называет как угодно. Я устал. От него, неё. От всего и всех. Встаёт. Как давно я не стриг бороду! Подходит к настенному зеркалу или к трюмо. Смотрит на своё отражение. Боже! Я ли это? Когда я успел так постареть? Что состарило меня? Болезнь? Ревность? Это ты виновата, белая чума - Книппер, туберкулёз...

 

Осень. Книппер и Немирович у него в кабинете. Книппер цитирует Чехова:

«У него воспалилось ухо, и ты ухаживаешь за ним. Почему ты, а не его жена?»

Немирович. Жена в Париже.

Книппер. Я так ему и хотела ответить.

Немирович. Ревнует?

Книппер. А ты как думал!

Немирович. И что ты написала в ответ?

Книппер. «Это невероятно жестоко говорить такие вещи. Сию же секунду ответь мне, что это не так, что лето мы проведём вместе. Да, да, правда, правда?!»

Немирович. Лиса.

Книппер. Змея.

Смеются, довольные друг другом.

Книппер. И ещё я предложила ему поездку в Швейцарию.

Немирович. А это зачем?

Книппер. Лечение горным воздухом.

Немирович. Полезнее Баденвейлер. Моя сестра там лечит лёгкие.

Книппер. Я скажу ему.

Немирович. Скажи.

 

Начало января 1904-й года, т.е. за некоторое время до премьеры «Вишнёвого сада», хотя не суть важно, т.к. пьеса успеха не имела. Что касается Чехова, то он пробыл в Москве до 15 февраля.

Вечер. Квартира Книппер.

Книппер. Дусик! Затяни мне корсет. Отвернитесь, Бунин.

Бунин. Я и так не смотрю, Ольга Леонардовна.

Книппер. А глаз-то косит.

Бунин. Я не чужд женской красоты, но жён друзей и старших товарищей я не воспринимаю как женщин.

Книппер. Кто же я для вас?

Бунин. Ведущая актриса театра Станиславского и Немировича.

Книппер. Немировича нужно ставить на первое место.

Бунин. Вам виднее.

Книппер. Я слышу в вашей реплике подтекст?

Бунин. Я просто ответил репликой на реплику.

Книппер (Чехову). Дусик! Я дождусь наконец?

Чехов. В руках совсем нет силы.

Книппер. Бунин, затяните вы.

Бунин. Я? Смотрит на Чехова.

Чехов. Окажите любезность, милый Жан, дорогой Букишон.

Бунин. Извольте, раз попросили. Затягивает шнуровку.

Книппер вскрикивает, затем:

- Не так туго, голубчик.

Бунин. Позвольте! Я не успел даже потянуть.

Книппер. Вы хотите сказать, я вру, притворяюсь?

Бунин. Ничего я не хочу сказать. Вот, готово.

Книппер. Вы всех своих любовниц утягиваете так сильно? Бунин молчит. Чтобы не могли сопротивляться? Чтобы выглядели стройнее? Бунин молчит. Чтобы не могли дышать? Но женщине нужно двигаться. Женщина должна быть подвижной. Ослабьте чуть-чуть. Бунин выполняет. Теперь нормально. (Чехову) Дусик! Позволь мне поцеловать твоего Букишона в знак моей признательности ему.

Чехов. Целуй. Зачем спрашивать?

Бунин. Ольга Леонардовна, не надо. Умоляю вас.

Книппер. Я слишком стара для вас? Меж нами всего два года разницы.

Бунин. От вас так сильно пахнет духами...

Книппер. ...Что ваша невеста заподозрит вас в измене?

Бунин. Можно расценить и так.

Книппер. Но это было бы смешно и даже  мило. Водевиль. И ещё, Бунин, вы всё время называете меня по отчеству. Почему? Про возраст я вам сказала выше.

Бунин. Вы жена товарища, старшего товарища. Я это тоже говорил. Выше.

Чехов. Оля, не мучь человека.

Книппер. Кто его мучает?

Чехов. Сущая Раневская!

Книппер. Кто писал? С кого?

Чехов. Андрееву ты помогла уволить из театра?

Книппер. Я не директор. Как я могу? Так решило собрание пайщиков.

Чехов. Знаю я ваше собрание.

Книппер. Пай есть и у тебя. Мы равны.

Стук в дверь. Входит Немирович.

 

Немирович. Оленька! Ольга Леонардовна, вы ещё не готовы?

Книппер. Как не готова? Едем!

Немирович. Здравствуйте, Бунин! Здоровается за руку.

Бунин. Здравствуйте и вы!

Немирович. Позволь пожать руку и тебе, Антон Павлович.

Чехов. Рука моя уже ничего не чувствует. Безжизненная, мёртвая рука.

Книппер. Ну, дусик! Ну что ты портишь человеку настроение? У нас благотворительный вечер по случаю рождества, а ты?!

Чехов. Я ничего не сказал особенного. Просто констатировал факт.

Книппер. Констатируйте без нас с Букишончиком. Поехали, Владимир Иванович.

Немирович. Да, автомобиль ждёт. - Счастливо оставаться!

Бунин. Приятного вечера!

Немирович. И вам!

Книппер. Не скучай, дусик. Целует Чехова.

Чехов. И ты не скучай.

Книппер. Уж мне скучать не придётся. А почему ты меня не целуешь?

Чехов. Нет силы.

Книппер. Всё равно поцелуй.

Чехов. Вот.

Книппер. Мёртвые прикасаются сильнее.

Чехов. Значит, я уже на том свете. Значит, бесплотен.

Книппер. Остроумно. Хм. Запиши. Пригодится.  Ну, мы поехали. Гуд бай, мальчики!

Бунин. До свидания!

Книппер. Оставляю этого буку вам, Букишончик, на попечение.

Бунин. Спасибо за доверие.

Книппер. Аривидерчи! Выходит. Немирович, до этого стоявший в дверях, тоже.

 

Чехов. Надушенная, разряженная.

Бунин. Поехала франтить.

Чехов. Если бы только франтить.

Бунин. ?

Чехов. Если бы я рассказал вам всё про неё и Немировича, вы бы возненавидели их обоих. И меня в придачу.

Бунин. Полно-те, Антон Павлович!

Чехов. Как я ненавижу своё бессилие! Впрочем, я и раньше был слаб, малодушен. Всё наше поколение выросло в атмосфере затхлости. Сам воздух был чем-то отравлен. Духом покорности, равнодушия, ничего неделания?

Бунин. Вы работали хуже раба на галерах - выдавали по целому рассказу в день.

Чехов. Я ничего не предпринимал для своего личного счастья. Пустил судьбу на самотёк.

Бунин. На то и судьба, чтобы быть олицетворением рока. Разве нет?

Чехов. Нет, дорогой Жан, милый Жан, нет. Судьбу нужно брать за рога и сворачивать ей шею. Если бы у меня была сила Горького или Куприна, я бы свернул.

Бунин. Я тоже не жалуюсь на отсутствие силы.

Чехов. Я не об этом.

Бунин. О чём?

Чехов. Сегодня здесь вы. Но когда я один, а она там, с ним, во мне переворачивается душа. Так я ненавижу его и её.

Бунин. Ненавидите? Зачем же вы с ней?

Чехов. К кому податься старой развалине?

Бунин. У вас десятки поклонниц. Терновская будет рада вам и сейчас.

Чехов. Моё время ушло. Схлынула вода с затопленного берега. И я остался, как рак, на камнях с выпученными от непонимания глазами. Пытаюсь пошевелить клешнёй и не могу.

Бунин. Скажете - рак!

Чехов. Хуже. В мыслях я представляю себе сцену, как убиваю его и её. Из револьвера. Вот так... выстрел сюда, выстрел сюда. Они падают. Я топчу их ногами. Так я зол на них.

Бунин. Я вас понимаю, Антон Павлович. Я вам сочувствую.

Чехов. Но самое страшное даже не это.

Бунин. А что?

Чехов. Придёт она, и мне опять надо будет делать вид, что ничего не случилось. Что не перевернулась душа. Не испепелилось сердце.

Бунин. Ад, ад.  Неужели нельзя уйти от неё? Оставить? Бросить?

Чехов. Даже если бы было к кому, не могу. Она чем-то приворожила меня.

Бунин. Такое бывает. Я слышал, в Малороссии многие простые бабы знают рецепт приворота.

Чехов. Одно её прикосновение вновь делает меня счастливым. Один взгляд. Одно касание руки, я уже не говорю - губ. Я стал сентиментален, как мальчик, дорогой Букишон.

Бунин. Для литератора это хорошо.

Чехов. Я пробовал уходить от неё. Бежать. Прятался в полутора тысячах километров от неё в мокрой и неполезной мне Ялте. Становилось только хуже. Я по целым дням не мог жить, писать, дышать. Так я завишу от неё. Только ради Бога, Жан...

Бунин. Да? Я вас слушаю.

Чехов. Не пишите обо мне плохо, когда я умру.

Бунин. Будьте уверены. Слово порядочного человека. Дворянина.

Чехов. Пронесите хоть вы литературу высоко и с достоинством.

Бунин. Мне есть на кого равняться.

Чехов. Спасибо, Жан.

Бунин. Не на чем, Антон Павлович.

Чехов. Это ничего, что я коверкаю ваше истинно русское имя на французский манер?

Бунин. Я понимаю, что это шутка. 

Чехов. Более того. Знак особого расположения к вам. Степень доверия. Поверьте.

Бунин. Я понимаю. Спасибо.

Чехов. Ну пойдёмте в столовую. Выпьем по рюмочке, пока они не вернулись.

Бунин. Идёмте.

Чехов. И я буду снова заряжать мысленно мой пистолет.

Бунин. Ах, оставьте, Антон Павлович. Не стоит об этом. Забудьте.

Чехов. Как?

 

Пять часов утра. Является пьяная Книппер. Видит Чехова и не видит Бунина. Решает, что Чехов дома один. Поэтому особо не стесняется в выражениях либо не придаёт значения словам.

Книппер. Дусик! Ты ещё не умер? Видит Бунина. Ах, Букишончик, вы не ушли, вы здесь? Простите мне мою невинную шутку.

Бунин. Вы простите. Не предупредил вас. Ничем не выдал своего присутствия.

Книппер. Что вы, голубчик. Просто я немного пьяна. Банкет затянутся до утра, и я немножко не справилась с алкоголем.

Чехов. Дорогая, тебе нужно прилечь.

Книппер. Это само собой. Но ты же не будешь мне мешать?

Чехов. Я побуду здесь, с Букишончиком, как ласково ты называешь нашего общего друга Ивана Бунина.

Книппер. Спокойной ночи, Букишончик! Оревуар, дусик, и тебе! Уходит в спальню.

Чехов. От неё разит Немировичем.

Бунин. Вы знаете его запах?

Чехов. Я знаю его одеколон.

Бунин. Этот запах сейчас различил и я. Где же он сам, Немирович?

Чехов. Он провожает её до подъезда и уезжает. На этаж она поднимается одна. Однажды я не дождался её и стал спускаться за нею по лестничным маршам. Вдруг что-то случилось или слишком пьяна? Перед последним пролётом меня остановили приглушённые голоса. Я сразу узнал их.

Бунин. Немирович и Книппер?

Чехов. Да.

Бунин. Дальше можете не рассказывать.  Всё ясно.

Чехов. Нет, расскажу.

Бунин. Не мучьте, не терзайте себя.

Чехов. Я устал это носить в себе.

Бунин. Хорошо, говорите.

Чехов. Стояли он и она. Она у стены, он перед ней. И не могли расстаться. Вот когда впервые мне на ум пришёл револьвер. Будь он со мной в ту минуту, я разрядил бы в них всю обойму.

Бунин. Надеюсь, эта (не слишком хорошая) идея быстро прошла?

Чехов. Ничуть не бывало. Через два дня я купил  револьвер системы Смит-Вессон. Он и сейчас у меня здесь, со мной, в моей докторской сумке.

Бунин. Полагаю, он не заряжен и случайно не выстрелит?

Чехов. Случайностей не бывает, мой друг. Это всё фатум, или злой рок, как сказали вы, или судьба.

Бунин. Как выразились вы. Тогда же.

Чехов. Вот к чему я пришёл под конец жизни.

Бунин. Отдайте мне ваш револьвер.

Чехов. Я не смогу выстрелить. Я доктор. Не поднимается рука. Даже на неё.

Бунин. Боже, до чего может довести человека слепая ревность!

Чехов. Я не слеп и даже напротив.

Бунин. Я неверно выразился, и вы неверно поняли меня. Я хотел сказать - женщина. До чего может женщина довести мужчину.

Чехов. Вероятно, возможен и противоположный конфликт. Но лучше бы этого ни с кем не случалось.

Бунин. Вавилонские страсти.

Чехов. Содомский грех.

Бунин. В этом месте с вашего позволения я уйду?

Чехов. Может, останетесь ночевать?

Бунин. Скоро уже рассвет, я посплю в гостинице.

Чехов. Книппер не проснётся до самого обеда.

Бунин. Пойду я, Антон Павлович. Не стану обременять.

Чехов. Вы мне не в тягость. Напротив.

Бунин. Засиделся. Ей-ей. В другой раз.

Чехов. Что ж! Как знаете.

 

Бунин уходит. Чехов провожает его до выхода, затворяет дверь. Какое-то время стоит в раздумье. Заходит в спальню к Книппер. Возвращается.

 

Чехов. Спит, как ни в чём не бывало. Достаёт револьвер. Взводит курок. Нет, сначала прощальное письмо. Садится, пишет, положив револьвер рядом с собой:

«Сейчас я убью её, потом себя - совсем как студент в рассказе Куприна. В прессе поднимется шумиха. Толстой осудит меня. Горький, Бунин, Куприн - все три остальных крупнейших писателя нашего времени искренне посетуют на судьбу. Церковь откажется хоронить меня по христианскому обряду.  Это не сильно меня огорчит. Глаза на религию открылись и у меня. Я во многом понимаю великого старца.

И все в один голос осудят жену: не доглядела, подтолкнула. Это так и не так.

Все будут думать, глядя на мои фотокарточки, что я был старичком. Меж тем мне всего 44 года. Я молод. Меня любили женщины, и я любил их.

Единственная, с кем мне не повезло, - Книппер. Она поманила меня конфетой, которая оказалась не по зубам ни мне, ни ей самой. Она мне много дала. Но отняла ещё больше. В какой-то мере она оказалась для меня роковой женщиной - в том смысле, что из-за неё моя жизнь пошла совсем не так и не туда, как это было бы без неё.

Слишком поздно я понял, что ошибся. Уже не оставалось времени и сил, чтобы оправиться от удара. Увы мне и ах!  Мы часто идём на поводу у событий, не отдавая себе отчёта в гибельности пути.

Я не избежал злой участи. Но кто из нас не совершал ошибок, особенно когда был влюблён или слепо подчинялся велению страсти? Она умела вызывать огонь в крови. И если есть такое искусство, то Книппер владела им в совершенстве. Я вкусил её отравленного плода, и все остальные женщины, включая первых красавиц, разом померкли.

Убийственным было прозрение моё!

Однажды в детстве я обжёг руку, играя со спичками, и на всю жизнь запомнил пустячный ожог. Она обожгла меня многократно, стократно,  как если бы на мне загорелась одежда, и я не вдруг сбросил её.

Ожоги болят по сей день, не заживая, не зарастая. Так губительно отразилась на мне её измена. Я подозревал её и раньше, но почему-то думал, что скоро получу доказательства противоположного свойства.

Увы, этого не случилось. И глупо и наивно было ждать. Но я ждал.

Я наивно закрыл глаза на первый звонок - таинственный якобы её долг в размере трёх тысяч.

Окончательно у меня открылись глаза гораздо позднее.

Что так подействовало на меня? Не столько измена, сколько вероломство измены. Не правда о ней,  сколько укрывательство правды. И наглая, циничная ложь. Это-то и удержало меня тогда от выстрела. Я не хотел доставить ей удовольствия от моей смерти.

Все последующие годы я прожил в насилии над собой, ибо не показывал ей вида, как же я ненавижу её. Но проходило время, и я опять ослабевал при одном её виде. Вот и сейчас я мысленно вижу её перед собой, хотя она там,  в соседней комнате. И я обмираю от мысли о ней. Слабый я человек, размазня». Нет, не надо. Нельзя. Рвёт записку. Слабак я, слабак! Отталкивает от себя револьвер. Тот падает на пол. Происходит выстрел.

Чехов (с досадой). Разбудил её, разбудил.

Входит Книппер.

Книппер. Что случилось, дусик? В кого ты стрелял? В дом забрались  разбойники, и ты их пугнул?  Ты у меня герой. Идем-ка спать. Фу, как дымом пахнет! Уводит Чехова.

 

Вторая декада апреля. Полдень.

Чехов у себя в Ялте. Складывает вещи в чемодан. Он не по возрасту стар и болезненно болен. Ой! Хватается за позвоночник. Усилились боли. Уже не помогает даже морфий. Чем так мучиться, не лучше ли всё разом прекратить? Глоток хлороформа смертелен для человека.

Достаёт из своей докторской сумки склянку, смотрит на свет:

- Достаточное количество.

Переливает содержимое в стакан. Стоит в раздумье.

 

Стук в дверь.

Чехов мечется, не зная, куда спрятать стакан, в итоге выплёскивает хлороформ в раковину либо куда-то ещё, и только после этого подаёт голос:

- Войдите!

 

Входит повзрослевшая Надя Терновская. Элегантная молодая дама, стройная и красивая, эффектно и со вкусом одетая.

 

Терновская. Мне бы Антона Павловича. Антон Павлович, вы?!

Чехов. Вы меня не узнали, Надя Терновская?

Терновская. Признаться, не узнала.

Чехов. Так сильно я изменился? Стал старым?

Терновская. Не то, чтобы это... Хлороформом пахнет?

Чехов. Не обращайте внимания. Пустяки.

Терновская. Вы куда-то уезжаете?

Чехов. В Москву и оттуда немного погодя в Баденвейлер. На воды.

Терновская. Я слышала об этом немецком курорте.

Чехов. Что вы так смотрите на меня? Что-то не так?

Терновская. Я вас помню другим.

Чехов. Каким же?

Терновская. У вас была более короткая борода.

Чехов. И менее седая.

Терновская. Пышные и густые волосы.

Чехов. Кучеряшки на голове есть и сейчас.

Терновская. Но вы по-прежнему очень прямы, ни капельки не сутулы.

Чехов. Спасибо, Надя, Наденька, Надежда Александровна. Вы-то, точно, нисколько не изменились. Всегда были красавица. Красавица вы и сейчас. Причём отменная. Непревзойдённая, во цвете ваших двадцати с небольшим лет.

Терновская. Мне двадцать один.

Чехов. Ребяческий возраст! Как я завидую вам и вашему поколению. Вы увидите совсем другую жизнь.

Терновская. Вы тоже.

Чехов. Я своё отжил.

Терновская. Неправда ваша, Антон Павлович.

Чехов. Вы увидите жизнь другую, красивую, лёгкую - в том смысле, что не нужно будет выживать из бремени безысходности. Наступит время труда и всеобщего, всемирно-исторического счастья. Чуть не сказал - истерического. Вот бы насмешил вас и себя! (Пауза.) Что я всё о себе, о себе. Вы-то как?

Терновская. Музыкантом не стала. Замуж не вышла.

Чехов. Какие ваши годы.

Терновская. Равного вам нет.

Чехов. Полно, милая девочка. Не в равенстве дело. Не тем аршином меряете. Да и не нужен тут аршин.

Терновская. Видела ваши пьесы - и в Питере, и в Москве. Чудесно! Просто чудесно! Особенно мне нравится «Чайка» и ваша Нина Заречная.

Чехов. Чистая, наивная девушка, ставшая несчастной и не имеющая в жизни опоры.

Терновская. Прямо как я сейчас.

Чехов. Я писал её не с вас - с Лики Мизиновой. Вернее, нечаянно предсказал её судьбу.

Терновская. Как это так? Не зная, предвидеть?

Чехов. Сам удивлён. Но сбылось.

Терновская. Я к вам пришла как ваша Нина Заречная.

Чехов. Полно-те, детка.

Терновская. Говорят, вчера в Ялте показали вашу новую пьесу «Вишнёвый сад».

Чехов. Я ушёл с середины спектакля.

Терновская. Так плохо играли артисты?

Чехов. Так плохо выглядел на их фоне автор.

Терновская. Наговариваете, как всегда, на себя. Жаль, что я не увидела.

Чехов. Ещё будут показы.

Терновская. В Ялте я на один день. Завтра уезжаю.

Чехов. Вот оно как!

Терновская. Может, больше не свидимся.

Чехов. Три года назад вы говорили то же самое. Но вот же -  мы встретились.

Терновская. И нужно снова расставаться, как тогда.

Чехов. Это жизнь. Никуда от неё не деться.

Терновская. Я пришла вам сказать... Но почему-то не смею, робею.

Чехов. Значит, ничего не говорите.

Терновская. Нет, скажу. Я любила вас, и буду любить всю жизнь.

Чехов. Как только полюбите  по-настоящему, эта блажь сразу пройдёт.

Терновская. Это не блажь. Блажь быстро проходит. Любовь остаётся. Это любовь, Антон Павлович.

Чехов. У меня нет сил разуверить вас.

Терновская. Разуверение не требуется.

Чехов. Я изобразил вас в рассказе «Дама с собачкой».

Терновская. Я узнала себя.

Чехов. Я хотел запечатлеть вашу душу, ваше прекрасное сердце.

Терновская. Вам это удалось. Вы показали их даже лучше, чем они на деле.

Чехов. Я всегда старался в своих произведениях говорить о стоящем, настоящем, большом. В вас всё это есть. Найдите себя, реализуйте. Ибо живём один раз. Второго шанса не будет.

Терновская. Я пробую. Я пытаюсь.

Чехов. У вас должно получиться. Вы заслуживаете лучшей доли, высшего счастья.

Терновская. Позвольте я поцелую вас на прощанье?

Чехов. Поцеловать старика - это не сильно поможет вам на жизненном пути.

Терновская. Я на память. За всё хорошее, что вы дали мне.

Чехов. Прощайте, моя девочка. Мир прекрасен. Идите в мир и делайте его по возможности ещё лучше, чище и благороднее.

Терновская. Ваши слова да сбудутся! Прощайте!

Чехов. Будьте счастливы, милое и чудесное дитя!

Терновская  уходит. Чехов остаётся в той же комнате, смотрит из окна, надо понимать, на свою только что вышедшую от него его недолгую гостью.

Чехов. Сколько ошибок я сделал за свою жизнь?! Вот и Надя Терновская тоже моя ошибка. Следовало позаботиться о ней по-отечески. Можно было бы быть уверенным в её будущности. - Пусть у тебя всё сложится, деточка, и пусть поскорее придёт твоё золотое время, твоя золотая пора.

 

3 июня 1904 года. Квартира Книппер в Москве. Входит она, Книппер.

Книппер. Так и знала, ещё не готов. Опоздаем на поезд - как доберёмся до Баденвейлера?

Чехов. Дай мне умереть в России.

Книппер. Чтоб меня обвиняли потом в твоей смерти? Видела и ничего не предприняла? Нет уж, поедешь и никаких разговоров.

Чехов. Мне трудно не то чтобы переставлять ноги - стоять, сидеть.

Книппер. Как-нибудь доберёмся до благословенной Германии.

Чехов. Для тебя она, может быть, и благословенная. Для меня родина Россия. Я хочу умереть дома.

Книппер. Заладил! Тебя вылечат. Переживешь ещё всех своих ровесников.

Чехов. Поздно. Туберкулёз затронул позвоночник.

Книппер. Что-о? Ты знал и не предпринял мер?

Чехов. Я не знал. Узнал, когда открылись боли.

Книппер. Профессор Эвальд творит  чудеса. Поможет он и тебе.

Чехов. Здесь бессилен сам Бог.

Книппер. Всё равно поедешь. Решение приято и пересмотру не подлежит.

Чехов. Ты решила за меня.

Книппер. Я твоя жена. Спрос с меня. Позволь мне остаться чистой перед лицом будущих поколений.

Чехов. Узнаю свои мысли из «Вишнёвого сада».

Книппер. Ничего удивительного. Я знаю эту твою пьесу наизусть. Как и все  остальные.

Чехов. Профессия обязывает?

Книппер. Не совсем. Просто хорошая память. Легко запоминаю на слух реплики персонажей. В итоге мозаика предстает цельной картиной.

Чехов. Наглядно объяснила. Выходим?

Книппер. Да.

Чехов. Прощай, Москва. Прощай, жизнь...

Книппер. Шкаф, прощай. Давай не будем читать твой знаменитый монолог, обращённый к комоду?

Чехов. Дай хоть запомнить хотя бы вид из окна на этот чудесный скверик.

Книппер. Ты же вчера катался на извозчике чуть ли не по всему городу. Не хватило?

Чехов. Пытался проститься с Москвой и не смог.

Книппер (выглянув из окна). Сквер как сквер. А то ты видишь его впервые.

Чехов. Всё, запомнил. Как сделал фотографию.

Книппер. Я видела вспышку. И серой пахнет.

Чехов. Точно, помнишь все мои пьесы.

Книппер. Не только пьесы. Я помню всё.

Чехов. Похвальная память.

 

Вторая половина июля 1904 года. Комната в доме Иловайской. За столом она и Надя Терновская. На столе портрет Чехова в траурной рамке.

Иловайская. Наденька, зачем вы оделись в чёрное?

Терновская. Мой траур по Чехову.

Иловайская. Он умер, но он жив. Снимает чёрную ленту с портрета.

Терновская. Душа бессмертна?

Иловайская. Великие люди не умирают. Они принадлежат вечности.

Терновская. Я тоже буду стараться оставить свой след в истории.

Иловайская. Так и надлежит жить - с оглядкой на века. Правда, мне не удалось сделать за жизнь ничего исторического.

Терновская. Как? Вы помогли  Чехову обосноваться в Ялте.

Иловайская. Мало. Но что есть, то есть.

Терновская. Я тоже была в его жизни. Эпизод. Но была.

Иловайская. За Чехова!

Терновская. За Антона Павловича!

Иловайская. За Ялту!

Терновская. За литературу и театр!

Иловайская. За Россию и её великого сына.

Терновская. За вас, Антон Павлович!

 

Чокаются бокалами с шампанским. Выпивают.

Музыка. Занавес.